Страница 5 из 83
«Лаврентий Палыч Берия не оправдал доверия…» — вспомнился ей стишок.
— Я предлагаю вам ехать со мной, Ольга.
— В каком качестве?
— В любом. Ребёнок меня не смущает.
— Я замужем, и не понимаю, о чём вы…
— Твой муж — старый инвалид на ничтожной должности без малейших перспектив. Начальник охраны Института? Синекура для ветерана, а не место. Он никто, бросай его.
— Вы с ума сошли? — Ольга задохнулась от негодования. — Иван потерял ногу на войне, он герой, у него медаль «За отвагу»! И ничего он не старый, ему всего сорок два!
— А тебе двадцать три. Ты правда хочешь закопать себя тут, в этой глуши? В первом отделе бумажки перекладывать? Ведь ты умная, амбициозная девушка, я вижу. У тебя большие способности.
— Мы разве уже на «ты»? — холодно ответила Ольга. — Я люблю своего мужа и не считаю допустимым разговор со мной в таком тоне. Вот документы, которые вы просили. Если вам больше ничего не нужно, я пойду, мне нужно переложить много бумажек в первом отделе.
— Подумайте о том, что я вам сказал, — ответил Куратор и отвернулся к окну. — Иначе будете жалеть о своём решении.
Ольга вышла из кабинета и долгое время просто брела, не понимая куда, пока не пришла в себя на лавочке в парке. И такого человека партия поставила Куратором проекта? Как это могло случиться? Неужели не разглядели за деловыми качествами порочную личность? Или это какая-то проверка?
Подумав, Ольга решила не говорить ничего мужу. Он слишком её любит и может поступить необдуманно. Завтра установка заработает, Куратор уедет, и всё закончится.
«Как он посмел так говорить про Ивана! — думала она. — Про этого замечательного, умного, честного и сильного человека!».
Ольга действительно любила своего мужа. Неважно, что он старше. Зато сколько он всего знает и умеет! А как интересно рассказывает! И какой сильный! Подумаешь, ноги ниже колена нет — он и на протезе успевает столько, что иной и на двух ногах не угонится.
Прогулявшись и успокоившись, она вернулась в институт, где вскоре состоялось совещание.
— Я предлагаю отложить пуск на два месяца, — скучно и монотонно докладывал Матвеев.
— На каком основании? — возмущался Воронцов.
— Во-первых, наш реактор практически выработал топливо и рабочий ресурс. К нам уже выехали специалисты с Севфлота, руководить перезагрузкой ТВЭЛов. Заодно проведём профилактику, заменим паропроводы, а то заплата на заплате. Текущее состояние реактора не позволяет использовать его на полной мощности.
— Нам хватит! Расчеты показывают…
— И о расчетах, — перебил его Матвеев. — Их результат неоднозначен. Воспроизведение эффекта прокола на больших мощностях может вызвать фазовые сдвиги с непредсказуемыми последствиями.
— Это только ваше мнение! — горячился Воронцов.
— А вы здесь видите ещё какого-нибудь специалиста по физике Мультиверсума? Чтобы сравнить мнения?
Воронцов заметно обиделся. Ольга подумала, что Матвеев, конечно, гениальный учёный, но ладить с людьми у него получается не очень хорошо.
— Товарищи! — сказал свое веское слово директор. — Спокойнее! Нам надо принять решение по физическому пуску установки. Матвеев считает, что мы не готовы…
— Я глубоко уважаю товарища Матвеева как учёного, — твёрдо заявил Воронцов, — но за установку отвечаю я. И я готов ответить перед партией, если она не заработает!
Воцарилась напряжённая тишина.
— Так, — сказал вдруг Куратор, — я не учёный, но я знаю, что партия и правительство ждут от нас немедленного решения вопроса совмещённых территорий. Вы все знаете международную обстановку, какая напряжённая техническая гонка идёт между нашей страной и империалистическими державами Запада. Мне не надо объяснять вам, какое преимущество получит советский народ, если ему будет куда укрыть мирное население и материальные ценности на случай весьма вероятного атомного конфликта. Каждый день промедления увеличивает риск того, что о вашем — нашем! — проекте узнают западные разведки. И что тогда произойдет, как вы думаете?
Ему никто не ответил, и он продолжил:
— А я скажу вам — война начнётся уже на следующий день. Империалисты пойдут на всё, чтобы мы не успели реализовать преимущество, которое сделает Советский Союз неуязвимым для их атомного оружия! Наши атомщики, офицеры-подводники, лётчики-испытатели, ракетчики и другие советские специалисты ежедневно рискуют своими жизнями, чтобы обеспечить страну новейшим оружием и средствами защиты, так что нам ли с вами говорить о рисках?
У Ольги опять возникло неприятное ощущение, что все эти совершенно правильные слова, с которыми она всем сердцем согласна, произносятся как-то не так. Отвратительная, недостойная мысль, что этого человека на самом деле волнует лишь его личный карьерный успех, занозой застряла в голове.
— Товарищи, — поднялся из-за стола директор, — давайте посмотрим на это как учёные, без эмоций.
— Сергей Яковлевич — обратился он к Воронцову, — допустим — только допустим, — что установка сработает нештатно. Что может произойти в этом случае?
— Мы сожжём впустую десяток мегаватт, — пожал плечами Воронцов, — но реактор у нас свой. Да, ресурс парогенераторов на исходе и ТВЭЛы почти выработаны, но на один запуск их хватит, а потом мы все равно собирались расхолаживать его для перезагрузки.
— А он не может… Ну, взорваться? — поинтересовался Куратор.
«А как же: «Нам ли говорить о рисках?» — Ольге захотелось вернуть ему его же слова, но она, конечно, промолчала.
— Физика водо-водяных реакторов такова, что даже в случае мгновенного бесконтрольного повышения мощности атомного взрыва не случится, — пояснил Воронцов. — С ростом мощности увеличивается температура, следовательно, уменьшается реактивность, и мощность опять падает.
— А вы что скажете, Игорь Иванович? — директор повернулся к Матвееву.
— Меня смущают два момента, — ответил тот. — Первый — из-за состояния реактора у нас не будет резерва по мощности и ресурсу. Однократный запуск на трёх четвертях от максимума — и никакой второй попытки.
— Она не понадобится! — подскочил Воронцов.
— И второй, — продолжил Матвеев невозмутимо. — Есть неопределённость в результатах расчетов. Мы до сих пор не очень понимаем, как меняется фаза поля от градиента мощности…
— Давай так, Игорь, — перебил его Лебедев, перейдя на «ты». — Что может случиться?
— Не знаю, Палыч, — неожиданно тихо и как-то устало ответил учёный. — И это-то мне и не нравится.
— Пойми, твоё «не знаю», против «я уверен» Сергея…
— Именно этим и отличается настоящий учёный от…
— От кого? — запальчиво вскричал Воронцов. — Давайте, Матвеев, назовите меня в лицо… Как вы там меня называете? «Слесарь от науки», да? Так вот, товарищ Лебедев! Я официально прошу вас оградить меня от инсинуаций этого волюнтариста!
— Ничего себе загнул! — удивлённо покачал головой Матвеев.
Вечером Ольга пришла в их крохотную, но отдельную квартирку в жилом корпусе. Засидевшийся допоздна над работой муж отложил бумаги, немного неловко встал, высвобождая из-за стола протез, но, сделав шаг навстречу, обнял её как всегда — тепло и крепко, так, что сердце на секунду зашлось от этой близости.
— Как ты, дорогая? И как он? — спросил Иван, положив широкую сильную ладонь на её округлившийся живот.
— Что сразу «он»? — засмеялась Ольга. — Может, «она».
— Нет, это сын, я чувствую, — ответил муж серьёзно.
— Толкается. Лизавета Львовна говорит — всё хорошо, анализы в норме.
— Лизавета — биохимик, а не гинеколог…
— У неё есть медицинское образование, а главное — у неё своих трое, так что практического опыта ей не занимать, — улыбнулась Ольга.
— Береги себя, ты много работаешь. Совсем загонял тебя этот Куратор.
Наверное, Ольга непроизвольно напряглась, потому что Иван вдруг отодвинулся, внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
— Всё нормально, Рыжик? Он тебя не обижает?
— Ничего страшного, — быстро сказала девушка. — Просто устала немного. В любом случае завтра он уедет.