Страница 6 из 188
Неподалеку от Юриной длиннотрубной печки, под толевым тентом, за длинным, грубо сколоченным столом, колдует Клара над пробирками и колбами. Тут же сбоку Надя очищает рис для обеда.
— Клара Ивановна! — зовет Юра. И та, отставив стекло, спешит к печке, объясняет, быстро и ловко сворачивает пакетики, ссыпает туда золу, разыскивает в маршрутном дневнике номера проб, сверяет, помечает. Наде слышен ее короткий смех, смущенное бормотание паренька. Вот она снова возится с колбами.
«Счастливая, — завидует ей Надя. — Все у нее есть: любовь, уважение, интересная работа. С мужем у них полное согласие. Он гордится ею. Еще бы! Порыв, сгусток мысли, желаний, энергии! А как она красива! Какие глаза! Карие, блестящие, со светлинкой».
— Скажи, Надя: ну почему так коротка человеческая жизнь? — вздыхает Клара. — На кой черт природа дала черепахе триста лет жизни? Ну зачем они ей?
— Неужели ученые не разгадали этой тайны?
— Предположений много. Мечников считал, что млекопитающие сокращением своего века обязаны только усложненности кишечника. Микробная флора сокращает нам жизнь почти втрое. Видишь, какое прозаичное объяснение?
— А может быть, это и к лучшему? Мы бы просто замучились так долго ждать.
— Ну что ты, Надюша! Мне бы и пятисот лет не хватило. Ведь столько хочется успеть! А как тут уложишься в свой коротенький век? Надо спешить, спешить…
— Куда? — грустно вздыхает Надя. — К старости?
— О, Надя! Если есть цель, нужное людям дело, до старости можно прожить десять жизней!
Клара готова была еще распространяться на эту тему, но тут ее снова позвал Юра, и она побежала к печи.
«Как все для нее ясно и просто, — подумала Надя. — За каждым камнем, кустом, неосторожным шагом подстерегает ее смерть. А она и виду не подает. Гордая. И какое упорство! Только и разговоров о результатах работы, об открытии месторождений, о том, что лет через пять геобиохимия станет хозяйкой в каждой геологической партии. Все у нее просто, естественно. Заболел муж, увезли в больницу с серьезными осложнениями после вирусного гриппа. Другая бы охала, вздыхала, а она улыбается: выздоровеет мой Эдик, вернется. Нет таких болезней, которые могли бы отнять у меня Эдика. Может, для нее действительно жизнь — трын-трава? Привыкла ходить по острию ножа, может, поэтому такая дерзкая?»
А как она щедра! Надя помнит, как на последнем курсе института в тяжелое для нее времечко Клара помогла ей. Ох, и студеная тогда была зима. Морозы за сорок. А Надя бегала в своем старом осеннем пальтишке. И с какой неназойливой щедростью и легкостью Клара заманила ее в магазин и купила зимнее пальто.
«Я не смогу скоро расплатиться», — запротестовала Надя.
— Тоже удивила, — рассмеялась Клара. — Мне деньги пока не нужны. Они отложены на мебель. А квартиру когда еще дадут».
— О чем задумался, детина? — пропел над ухом Кларин голос. — Что-то, ты, Надюша, в последнее время как монахиня? Или белый свет опостылел? Или надоело возиться с кастрюльками да поварешками?
— Ну а что делать?
— Как «что»? Совсем ведь недавно ты еще ох какой боевой была. Кому угодно могла дать отпор. А теперь в смиренницы записалась, позволяешь над собой издеваться…
— Клара, прошу тебя…
— Нельзя молчать, Надя. Что я не вижу, как он помыкает тобой, учит приспособленчеству, скаредности. Ради этого ты вместо отдыха каждое лето кухаришь. — Заметив, что Надя вот-вот заплачет, Клара хлопнула ладошкой по столешнице.
— Не смей нюни распускать! Человек ты или мокрица? Кончай это! Сегодня же потребуй от Кудряшова отпустить тебя к родным. Обеды сами будем варить. По очереди.
Глава пятая
— Алексей Викторович, дрова кончаются, — сказала Клара, входя в палатку.
— Пошлите за ними Юру, — предложил Кудряшов.
— Он у меня единственный маршрутный. На нем же лежит и озоление. Дайте рабочих дня на два.
— Откуда же прикажете их взять?
— Хотя бы с шурфов.
— С основного объекта?
— Раньше наша работа была внеплановой, а рабочих давали.
— Теперь за вашу работу отвечает старший геолог Жбанов, пусть он и заботится.
— Он в больнице.
Клара старалась поймать взгляд Кудряшова, но он безучастно уткнулся в бумаги.
— Вообще, Клара Ивановна, что вы от меня хотите? Результаты вашей работы, вашего метода либо будут, либо…
— Странно, Алексей Викторович. Совсем недавно вы иначе отзывались об этом методе в своих статьях, — перебила его Клара.
— Что же тут странного? Просто старался поддержать новшество…
— А может быть, надеялись издать результаты чужого труда под своей фамилией?
Удар был в цель. Кудряшов вскипел, собрался было что-то сказать, но Клара перебила его:
— Алексей Викторович, я не намерена говорить на эту тему. Мы к ней еще вернемся позже, а сейчас прошу об одном: распорядитесь дать рабочих.
— С шурфов снять не могу, — отрезал Кудряшов.
— Алексей Викторович, мы не выполним задания.
— Не беда. Считайте на этом разговор исчерпанным.
Не знала Клара, не могла предполагать, чем вызвана метаморфоза в поведении Кудряшова. В своих статьях, опубликованных совсем недавно в специальном журнале, он хотя и с множеством оговорок, недомолвок, весьма осторожно, но в основном положительно отзывался о результатах биогеохимического метода, разработанного Кларой Ивановной Жбановой в экспедиции, возглавляемой им (в статье это акцентировалось).
«Нами разработана методика зимних биогеохимических поисков, — писал Кудряшов, — создан ряд приспособлений для успешного проведения их. Новая методика позволяет геологам зимой, еще до выхода в поле, заглянуть в глубь земли на 30–40 метров под осадочный «чехол», который прикрывает рудопроявления и месторождения. А так как таких «закрытых» месторождений в Бурятии немало, то нетрудно представить перспективность подобного рода работ».
Методика Жбановой (а между строками сквозило, что родилась она не без участия автора статьи) сулила массу преимуществ, намного удешевляла разведку. Этот метод, продолжал автор, нужен стране, его следует и дальше разрабатывать, внедрять, возможно далее создать отраслевой научно-исследовательский институт и т. д. и т. п.
Поторопился Алексей Викторович. Письмо приятеля из Москвы (каждый порядочный геолог-полевик должен иметь в столице приятеля, близкого к «сферам») заставило Кудряшова задуматься. Товарищ извещал, что статья Кудряшова вызвала раздражение у его шефа. Оказывается, выступая на одном высоком совещании, он назвал статью «дешевой рекламой», а методику Жбановой «очковтирательством, если не больше», что, по его словам, еще в тридцатых годах кучка прожектеров пыталась пропагандировать биогеохимический метод разведки, даже добилась средств, начала работы, но они вскоре были прекращены, дескать только потому, что сама идея биогеохимического метода сродни знахарству.
Почтенный шеф кривил душой. Это понял даже Кудряшов. Он знал, что идея не умерла. Ее сторонники продолжали эксперименты и добились немалых успехов. Но вся беда была в том, что новаторы не могли заинтересовать своими исследованиями производственные организации, а значит, и получить на работы денег.
Ситуация складывалась не из приятных. Кудряшов понимал: с шефом нельзя портить отношения. Как-никак, а он член комиссии, которая будет давать окончательное заключение об итогах работы экспедиции в целом. Поэтому Кудряшов и решил самолично «провентилировать» вопрос с нужными людьми. Без ведома начальника базы и управления он слетал в столицу. И пока Эдуард разыскивал Кудряшова на базе и по отрядам, чтобы сообщить о нехватке продуктов и массовых заболеваниях, тот «вентилировал» вопрос у шефа. Отсюда и перемена курса.
Но Кудряшов не учел, что на свете существует Эдуард Жбане в, что, даже прикованный к больничной койке, Жбанов нашел возможность дозвониться в обком партии. Секретарь обкома, ведающий этими вопросами, навестил его, долго и внимательно выслушивал. И вот результат: экспедиции Кудряшова выделили дополнительные средства, «единички», то есть добавили штатные должности специально на работы по методике Жбановой.