Страница 95 из 173
— Да, это верно, — подтвердил Флориндо. — Тут глубоко. Метров десять или тридцать. Кто знает?..
Здесь было неважно видно, и Флориндо сбавил обороты, мотор еле посапывал. Лодка скользила почти бесшумно, и мне представилось, что я попал в призрачное царство теней, где все спит. Но самообман продолжался недолго: налетели тучи насекомых и моментально вернули к действительности. Их жужжание действовало угнетающе. Каких только здесь не было) Крохотные мушки маригуи пробирались даже через нейлон накомарника. Здоровенные слепни табаны атаковали, как бомбардировщики, поодиночке пикируя на незащищенные руки. Ощущение получалось такое, будто воткнули раскаленную иглу. Позже начался нестерпимый зуд. С ним сливалась щемящая боль от укусов мух мотуко.
— Терпите, Андриу. Расчесывать нельзя, будут язвы, — предупредил Флориндо.
И я терпел. Стоически терпел, с трудом подавляя страстное желание чесать и чесать до остервенения.
На второй день плавания по Черной реке (так мы окрестили ее за цвет воды) впервые встретилось живое существо. Я увидел плоскую треугольную голову на длинной шее. Она пересекала реку наискось, вниз по течению. Никогда не приходилось видеть ничего более отталкивающего и свирепого. На меня пахнуло жутью, и я схватился за винтовку.
— Смотрите! — бросил я спутнику.
— Не стрелять!.. — прошипел Флориндо, тоже хватая винтовку. — Это здоровенная анаконда… Стрелять, если нападет. И только в голову. Только в голову!.. Она опаснее ягуара, — вполголоса пояснил он, не спуская глаз с кошмарной головы. Змея скрылась, нырнула, очевидно заметив нас. Флориндо дал полный газ. — Смотрите назад! — крикнул он мне. Прошло несколько томительных, напряженных секунд, и я услышал облегченный вздох: — Фу-ух, слава деве Марии! Пошла на берег. Вон, вон!..
Я поспешно обернулся и успел увидеть блестящее длинное тело толщиной в хорошее бревно. Неуловимо извиваясь, оно скользнуло в заросли и бесшумно исчезло.
— Как сон…
— Скверный сон. Он мог плохо кончиться, — хмуро сказал он, откладывая винтовку. — Этой гадине ничего не стоило опрокинуть нас. В воде пирайи[14], а мы искусаны в кровь.
— Разве анаконда нападает днем?
— Бывает. Если ранить, то обязательно. Убить ее очень трудно. Нужно попасть пулей в мозг или хребет. А поединок с раненой анакондой равносилен самоубийству… — Он помолчал и строго предупредил: — В одиночку больше ни шагу, Андриу. Только вдвоем! Везде вдвоем.
После зловещей встречи осталось и не проходило тягостное ощущение подспудной угрозы. Я воочию убедился, насколько обманчива кажущаяся безжизненность окружающего мира. В этих сумрачных краях один — всего один! — неверный шаг влек за собой гибель. Не прошло и часу, я получил новое подтверждение этой истины. Флориндо внезапно схватил винтовку, молниеносно приложился, грянул выстрел. Вслед за грохотом выстрела в воду шумно шлепнулось что-то большое и тяжелое. Через реку быстро плыло какое-то животное, формой головы напоминавшее свинью.
— Пекари[15],— лаконично пояснил Флориндо.
— Промазал?
— Нет, это другой. Мой вон лежит. Готов! А этот с перепугу кинулся в реку. Ему же хуже будет.
— Почему?
— Подождите, поймете… — Пекари добрался уже почти до середины потока, но ничего не происходило. Я пожал плечами. — Ага! Что я говорил. Видите? — спросил Флориндо.
— Ничего не вишу.
— Смотрите лучше! Вон там две точки. Плывут наперерез…
— А что это такое?
Он не успел ответить. Пекари метнулся в сторону, но поздно. Вода вскипела, мелькнули длинные челюсти, короткий пронзительный визг — и все окончилось, поверхность реки опустела, пекари исчез.
— Вот и все, — констатировал Флориндо. — Кайман пообедал… Но и мы с мясом, — удовлетворенно добавил он, втаскивая в лодку застреленного пекари. Это было довольно крупное животное, побольше метра в длину, черно-серого цвета с белым пятном на нижней челюсти.
Прыгнув в воду, пекари совершил ошибку, расплата последовала немедленно. Теперь я знал, что две темные точки, медленно плывущие вниз по течению, не случайный мусор, а подстерегающие глаза каймана. Они появлялись тут и там на нашем пути, но неизменно держась на почтительном расстоянии. Однако я ничуть не сомневался: стоит оказаться в воде, и ситуация резко переменится.
Мы выбрали для ночлега плоскую скалу, неизвестно как очутившуюся на болотистом берегу лесной реки.
— Прекрасное место, — одобрил Флориндо, ловко поджаривая ломтики мяса на длинном труте. — Сюда, пожалуй, змее не забраться… Ну вот и готово. Можно есть.
Продымленное на костре, крепко просоленное и щедро наперченное блюдо напоминало шпикачки[16]. Мне вспомнилась Прага и маленькая закусочная против нашего дома, оттуда вкусно пахло шпикачками, но их всегда подавали немного переперченными. В какую же даль меня занесло! Я не сумел подавить вздох.
— Вкусно? — заботливо осведомился Флориндо.
— Как дома у мамы.
Он польщенно улыбнулся и пообещал:
— Завтра запеку в листьях, в земле. Так еще вкуснее.
Мое дежурство было первым. Флориндо уснул мгновенно, и я остался наедине с ночью. После сегодняшних жутковатых впечатлений взбудораженные нервы обостренно реагировали на пронзительный «лесной концерт», в визгах и шорохах слышалась смертельная угроза. Подкинув побольше веток, я напряженно, до рези в глазах, всматривался в зловещую тьму, начинавшуюся почти сразу за трепетным пламенем костров. В неясных, колеблющихся тенях то и дело чудилось изготовившееся к прыжку хищное тело. Я вскакивал с бьющимся сердцем, готовый к отпору и борьбе, но все оставалось спокойным. Только жутко завывала и хохотала бескрайная сельва.
Прошло более часа, я начал понемногу успокаиваться и привыкать, когда во тьме вспыхнули две красные точки. Разгораясь, они вкрадчиво приближались. На этот раз мне уже не чудилось, я видел чьи-то глаза, скорее всего хищника. Он двигался совершенно бесшумно, с короткими остановками. До светящихся глаз оставалось шагов тридцать. Я решил подпустить метров на десять и стрелять наверняка: всадить пулю между пылающих глаз. Высота скалы не превышала четырех метров, и я не мог рисковать. Если это ягуар и его не уложить наповал, то он может вспрыгнуть сюда. Долю секунды я поколебался: «Не разбудить ли Флориндо?..» Но самолюбие не позволило. Дуло моей винтовки жило словно само по себе, неотрывно следуя за целью, казалось, без всякого участия с моей стороны. «Еще чуточку, и ударю», — решил я. В этот момент немного правее и подальше вспыхнула вторая пара огненных глаз, и тотчас еще четыре. Медлить не приходилось: атаковала целая стая.
— Флориндо! — отчаянно вскричал я, раз за разом нажимая спуск.
Под ливнем пуль огненные глаза забегали, заметались, но обойма кончилась. Я схватил вторую, лихорадочно торопясь перезарядить винтовку. Дорого было каждое мгновение. После трескотни выстрелов наступила тишина. Тишина, до отказа насыщенная угрозой, тишина, разбитая на скупые доли секунд — они решали все, — и вдруг ее разорвали странные лающие звуки. Они неслись откуда-то сзади. Я стремительно обернулся, вскидывая винтовку… Флориндо сидел на корточках и безудержно хохотал.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!.. О дева Мария! Это же пауки! — давясь смехом, кое-как выговорил он.
— Пауки!.. Какие пауки?.. — ошеломленно пробормотал я.
— Самые обыкновенные — птицееды. Большие такие пауки, с ладонь будут…
Утром было стыдно смотреть ему в глаза, но он и словом не обмолвился о ночном конфузе.
После полудня Флориндо начал присматриваться к правому берегу. Мы обогнули мысок, и он направил лодку в залив.
— Вот и приехали…
Мы разгрузили лодку и вытащили ее на сушу, потом снова сложили в нее часть припасов и тщательно замаскировали. Покончив с маскировкой, распределили груз. На мою долю пришлось килограммов тридцать, а ноша Флориндо тянула раза в полтора больше. Я запротестовал.
— Нет, Андриу, так правильно. Я сильнее и, кроме того, несу то, за что получу алмазы. А вам они не нужны… Стойте на месте! — он умело и тщательно уничтожил следы нашего пребывания здесь. — Теперь пошли!