Страница 65 из 173
Ездили они всегда по одному маршруту: Арзамас — Муром и Муром — Арзамас. Их часто не пускали в вагоны, ссаживали на долгих разъездах, но даже на самом глухом полустанке были у безногого «кореши». Жилось легко.
А однажды ночью их просто выкинули из воинского эшелона.
Безногий ярился, рвал на груди рубаху, бил себя в грудь и орал про морскую пехоту, про пролитую кровь «на Сапун-горе, что под Севастополем».
— Зачем ты врал? — спросил потом Валерка.
— А я, может, и не врал, — раздумывая, сказал безногий. — Я, может, сам во все поверил. Мне так жить легче. Тебе-то сколько лет?
— Четырнадцать.
— С мое отживешь, все понятно станет. Жизнь в сопатку бить начнет, опять же приспособишься. Королем себя придумаешь и будешь верить. Иначе хана. Все себе придумывают чего-нибудь. Один, чтоб за прошлое не мучиться, другие, чтоб ныне лучше жить. И вся жизня есть спектакль.
Валерка ушел от безногого и стал пробираться на восток. Во Владивостоке взяли его в команду рыбаки со старого карбаса.
Так и пошел с того времени Валерка по земле худым, высоким парнем с русой челкой и спокойными глазами. Но навсегда у него осталась ненависть к тем, кто играет в жизни, как в театре.
— Харитон, — позвал Валерка. — Слышь, Харитон?..
Татарин не отзывался, суетливо распутывал веревку и тревожно смотрел на реку.
— Карабанов, ползи сюда, — попросил Валерка.
— Чего тебе?
— Иди…
Карабанов торопливо нагнулся.
— Ну…
— Ты вот что, Карабанов. Село Печи на Бухтарме знаешь?
— Ну… Ты скорее…
— Ладно… Там у меня баба осталась и… дочка. Так ты зайди. Расскажешь все, значит. Привет, мол, передавал…
Карабанов поежился. Огонь подкрадывался где-то рядом в дыму, дышал жаром.
Валерка трудно перевел дух, пошевелил искусанными губами, хотел сказать еще что-то, но только слабо пошевелил головой.
Карабанов смотрел на Валерку широко открытыми глазами и вдруг понял, что тот умирает.
— Ты чего? — сказал, робея, Карабанов. — Сейчас трос перекинем. Спасемся… А там пойдем… Не думай особенно…
Валерка скривил в усмешке губы.
— Назаров — падаль. Сквитаться бы с ним. Бросил всех… Вы уж за меня… В душе грязь, гниль, а всегда человека играл…
— Путаешь, — сказал Карабанов. — Темнишь… Всегда ты путал. А он Сашку спасать бросился… Сгорел где-нибудь…
— Такой не сгорит, я знаю… Приползет… И что бросил знаю… Не простите ему, а?..
Валерка смотрел на Карабанова, и глаза его тускнели.
— Ты к бабе моей зайди… обязательно, — тихо сказал он. — Нинку жалко. Совсем дура. Меня от рации все тянула. Спасала. Я ее ударил… Жалко.
В горле у Валерки булькнуло, задрожали ресницы, и он заскрипел зубами, проваливаясь в забытье.
Харитон размахнулся и бросил веревку через протоку. Последнее кольцо не долетело до противоположного берега, упало в быструю воду. Он торопливо потащил веревку назад. Теперь она была мокрой и отяжелела. Харитон замер от страха.
Скулила рядом Саша, лезла под руку, мешала.
— Уйди! — бешено закричал Харитон. — Уйди, баба… зашибу…
Саша шарахнулась в сторону, заслонила рукой лицо. Страшен был Харитон.
— Я сейчас, — сказал Харитон. — Я ее, проклятую, заброшу…
Он полез в воду.
Петля зацепилась за черную, вросшую в песок корягу. Харитон натянул веревку, завалившись назад всем телом, испытал ее крепость. Веревка провисала почти до воды и раскачивалась. Он торопливо замотал свободный конец вокруг выбежавшей к самой воде тонкой елки.
— Давай, — сказал Харитон и толкнул Сашу.
Та затравленно оглянулась.
— Ну-ну-ну…
Саша вбежала в воду. Быстрая и холодная, она сдавила грудь.
— Еловый корень, — пробормотала Саша и едва не выпустила из рук веревку. Течение отрывало ноги от дна. Она оглянулась назад. На берегу были Харитон, Жора, Карабанов, Валерка…
Ей вдруг стало страшно остаться один на один с ледяной стремительной водой. Она попятилась к берегу. Убежал в дым Карабанов. «Пропадет», — подумала Саша и полезла из воды.
— Назад! — крпкнул Харитон. Глаза его слезились.
— Я с Валеркой. Я потом… — торопливо сказала Саша.
— Мне не переплыть, — пробормотал Жора и покосился на быстрину кровавыми глазами.
Огонь облизывал на берегу голые камни. Харитон пронизывал глазами.
— Я с обрыва упал, — сказал Жора и стал жевать губу. — В голове звон, и сил нет… Тошнит… Все качается…
Харитон задрал по-цыплячьи лысую голову и закричал:
— Сергей!.. Караба-а-анов!..
— Что? — сказал Жора. — Никого не видел. Пропалп остальные…
— Серге-ей! — орал Харитон.
— Отстань, — рассердился Жора. — Я же говорю: не видал… Я потом вспомню… Что-нибудь…
Жоре показалось, что Харитон спрашивает его о чем-то. Тот стоял к нему спиной, а голова была повернута задом наперед. Тошнота подступала к горлу, цветные палочки кололи глаза, и Жора злился.
— Да отстань ты! — со слезами в голосе выкрикнул он.
Харитон упал на колени, поднял обрывок веревки и стал вязать петлю. Голова у него опять была на месте, и Жора вдруг успокоился, вздохнул.
— А Карабанова нет, — сказал Харитон, посмотрел в глаза Жоре и вдруг заплакал, стал обвязывать Жору веревкой под мышками.
Тело у Жоры было вялым и вздрагивало, как студень. Его рвало.
«Сотрясение мозга», — с тревогой подумал Харитон и всхлипнул.
Все погибли. И Назаров, и Валерка. Зачем хотел вернуть Назаров Сашу? Она жива, а его нет. Назаров не один год проработал в тайге, должен знать, что от пожара не спасаются в одиночку… Оттого и побежал догонять…
Харитон быстро накинул скользящую петлю на веревку и стал приподнимать Жору.
— Ну давай, давай! — просил он, а сам едва шевелил ногами.
Карабанов теперь не вернется. Огонь не пустит. Значит, еще один… Зачем побежал? Бесполезно ведь… Кто остался в живых, тот пробился к реке…
Харитон обхватил Жору поперек тела и потащил к воде. Саша возилась с Валеркой.
— Ты переставляй ноги, переставляй… За веревку держись… Крепче. Мне тяжело… Понимаешь?.. Я не сильный…
Жора кусал губы и поднимался в рост. И уже в воде он вдруг схватил Харитона за грудки.
— А ты не бросишь?..
Харитон замер. Жора тянулся к его горлу скрюченными пальцами. Взгляд его вдруг стал осмысленным.
— Харитон, Харитон… А Назаров убежал. — В глазах появилась звериная немая тоска. — Я как упал… Соне сразу конец. Я как упал… А он на Адама…
Глаза Жоры были широко открытыми, но Харитону показалось, что он мигнул, потому что зрачки его вдруг сразу стали снова безумными.
Жора изогнулся и исчез под водой. Натянулась веревка.
Пара белок прыгнула из травы. Они поставили пушистые хвосты трубой и, подскакивая на беляках, как резиновые игрушки, поплыли к острову.
Харитон присел и стал шарить в воде руками. Вода попадала в рот, и ломило зубы. Зелень на берегу исчезла, встала ровная стена огня.
Тело Жоры было тяжелым, течение валило с ног, и приходилось поднимать его одной рукой, потому что второй надо было держаться за веревку. Тогда Харитог сжал зубы и до черноты в глазах натужился… Жора бредил, проклинал Назарова.
Валерка не дышал. Саша опустилась на колени, прижала ухо к его груди. Под лохмотьями совсем слабо, чуть-чуть, стучало сердце.
Она схватила Валерку за плечи и волоком потащила к реке. Харитон и Жора были уже посреди протоки. Вокруг них кипела вода.
А Саша вдруг стала говорить тихо, ласково, будто и не было кругом огня и никуда не нужно было торопиться…
— Потерпи, Валера… родной… Переберемся через реку… Я тебя выхожу… Мы с тобой тогда заживем… Вдвоем хорошо будет… Ой как хорошо будет… Только потерпи… Ладно?
В эту минуту обо всем забыла Саша. И про то, что никогда и ничего не обещал ей Валерка. А зачем ей было это помнить? Зачем? Самым родным, самым лучшим человеком показался Валерка ей в этот миг. Только он жалел, ласкал… И про жизнь ев знал только он… Никогда не попрекал, не смеялся…