Страница 24 из 173
— Очень не хочется, — подтвердил Крестовников.
— То-то! — Медведев встал, размашисто протянул ему руку.
— Прежде чем решать, продумайте все. Мы увидимся еще до вашего вылета в Москву.
Крестовников проводил взглядом посетителей и посмотрел на Люсю.
— Вы рассказали им? — спросил он.
— Я считала, что так будет лучше, — спокойно, с сознанием своей правоты ответила Люся. Она ждала, что скажет Крестовников, готовилась встретить его протест, даже возмущение.
А он смотрел на лампочку под абажуром. В глубине ее алела тонкая ниточка. Вот она стала светлее, ярче. Вместе с нею светлело исхудавшее за минувшие двое суток, обросшее лицо Крестовникова.
Константин Янковский
Рассказы
Рис. Л. М. Гольдберга
В таежной глуши
Он стоял, высоко подняв красивую горбоносую голову. Большие уши, слегка наклоненные вперед, улавливали приближающийся шорох, страшный шорох от многих лап. Это смерть несется за ним по снегу уже несколько часов. Нельзя было останавливаться ни на минуту, нельзя, но лось чувствовал, что если он хоть немного не утолит голод, то не сможет долго выдержать погоню. Быстро скусывая тоненькие веточки осинки, он ясно слышал приближение большой стаи волков.
Один за другим, как призрачные серые тени, они появились на полянке, где у одинокой осинки стоял старый лось.
Высунув языки, опустив длинные острые морды, они жадно хватали снег. На впалых боках, прикрытых взлохмаченной шерстью, выступали ребра. В вечерних сумерках глаза волков светились желтовато-зеленоватыми огоньками. Громкое, прерывистое дыхание зверей нарушало настороженную тишину зимнего вечера.
Вожак стаи стоял впереди. Вытянув короткую шею, наклонив голову, слегка присев на широко расставленных ногах, весь напружинившись, он исподлобья смотрел на неподвижно стоявшего лося. Их разделяло всего три больших прыжка. Три прыжка… Но как ни быстры будут эти прыжки, громадный, еще полный сил зверь встретит нападающих смертельными ударами копыт.
Вожак был опытен. На своем веку он не раз водил стаи на этих больших высоконогих зверей, у которых такое сочное, вкусное мясо.
Волк облизнулся, вздохнул и лег, положив голову на вытянутые лапы. Глаза же продолжали напряженно следить за лосем. Но тот стоял неподвижно, как изваяние. Его большие уши, которые шевелились даже тогда, когда он спал, сейчас были тоже неподвижны.
Истощенная до предела волчица продвинулась вперед и легла бок о бок со старым вожаком. Остальные нетерпеливо топтались на месте, не спуская жадных глаз с громадного куска мяса. Оно было близко, совсем рядом, и так вкусно пахло. Искушение было настолько сильным, что двое из них, забыв о железной выдержке, которой обучали их старые волки, бросились к лосю.
Это не было сигналом к нападению. Это было неожиданностью для всех. Сигнал должен был подать вожак, но молодые волки, коротко и злобно взвыв, прыгнули за первыми. Вскочили и старые. Они знали о том, что произойдет в следующий момент, но удержать молодых волков уже не могли.
Лось не ударил копытами. Нет. Он только чуть привстал на задних ногах и будто слегка ткнул копытами передних ног нападающих. Два волка с размозженными черепами, перевернувшись через голову, остались неподвижно лежать на снегу.
В тот же миг, повернувшись на месте, лось бросился в тайгу, но один из подоспевших волков все же успел мертвой хваткой вцепиться в него. Лось уже мчался. Сбоку его тащился хищник, не в силах разжать челюсти. После удара о дерево, мимо которого вплотную пронесся лось, челюсти разжались.
Тут только почувствовал лось жгучую боль в левом боку, но это не приостановило его бега.
Кровь сочилась из раны. Капли, падая на снег, застывали маленькими комочками. Как будто кто-то рядом с его следом сыпал спелую бруснику.
Лось был стар. Осенью он выдержал бой, жестокий бой о молодым, полным сил лосем. Был момент, когда он почувствовал, что его большой опыт и сила могут не устоять против натиска слепой ярости и молодой силы. Но эта ярость и погубила противника.
Он был очень смелым, этот молодой бык. Он не убежал, как, бывало, делали другие, а бился до конца, до смерти…
И долго топтался старый лось около поверженного на землю. Злобно фыркая, он поднимал для удара окровавленные копыта, но бить уже было некого. Молодой зверь спокойно лежал на зеленовато-белом сочном моховом покрове, подогнув под себя передние и вытянув стройные, сильные задние ноги, откинув голову с большими красивыми рогами. В широко открытых глазах, подернутых пеленой смерти, застыло выражение немого упрека. Такие глаза бывают у маленьких, незаслуженно обиженных детей. Мох, на котором так спокойно лежала голова лося, медленно окрашивался в темно-красный цвет.
И понял старый лось в ту осеннюю ночь, что это был его последний бой, но по закону тайги он, победитель, должен еще и еще звать на бой других лосей. Роя копытами землю, зверь поднял голову. Глухой, короткий рев раскатился по распадкам, поймам, сопкам. Но ответа не было. Еще раз заревел старый бык, и опять никто не ответил ему.
Косясь налившимися кровью глазами на неподвижно лежащего лося, он, пошатываясь, пошел от места поединка…
Наступила зима. Пришло время сбрасывать грозное оружие — рога. И почему-то старый лось вернулся в тот бор, где произошла смертельная схватка. Там сбросил он один рог. Другой еще крепко держался. Через много дней сбросил и второй, но уже далеко от этого места.
Утром, когда он и две его подруги лакомились молодыми побегами осинок и ивняка, лось услыхал отдаленный шорох снега. Услышали и лоси-коровы. Все трое замерли. Шорох приближался. И поняли они, что по их следам бежала большая стая волков.
Лось-бык вышел навстречу врагам. Какой-то миг стояли неподвижно друг перед другом волки и старый лось. Их было много, он один. Силы явно были неравны. Опыт жизни подсказывал, что надо делать. Высоко вскидывая ноги, выбрасывая комья снега, лось побежал, уводя за собой волков в противоположную сторону от своих подруг.
Три волка. Не такой уж плохой завтрак для оставшихся семи живых. Облизывались. Глотали снег. Но терять времени было нельзя. Впереди них бежало много мяса, очень много. Не то что кости да кожа, чем они сейчас подкрепились.
Главное — не давать передышки старому лосю, не давать есть, не давать спать… Тогда он скоро выбьется из сил и…
Волки бежали крупной рысью, а где снег был глубже — большими махами. Трудно было передовому прокладывать путь, и когда он уставал, то отскакивал в сторону. Стая, не прекращая движения, проносилась мимо, а бывший передовой пристраивался сзади, где бежать было несравненно легче. Так, сменяя друг друга, они продвигались вперед.
Около куртины молодых осин на возобновляющейся гари лось остановился и начал жадно скусывать тоненькие веточки. Лишь бы успеть немного поесть и совсем чуточку полежать, дать отдых старым ногам. Только несколько минут имел в своем распоряжении лось.
…А совсем недавно часами бродил он по тайге, переходя от деревца к деревцу, выбирая самые лакомые вершинки веток. Потом в укромном местечке, в густом пихтаче, примяв своим громадным телом снег, ложился на отдых и лежал, и спал долгие часы.
Когда кончал кормиться он, кончали есть и его подруги. Когда шел на отдых, они покорно следовали за ним и ложились в снежные постели вблизи него…
Лось грузно опустился на снег. Слабость охватила его. Голова склонилась, и он уснул.
Тяжело дыша, остановился передовой у кромки гари. Грудью раздвигая снег, подошел вожак и встал рядом. Стоял, слушал. Медленно поднимал и опускал голову, принюхиваясь. Потом тихо пошел вперед, но не по следу зверя, а целиной, напрямки, туда, откуда доносился до него запах лося.