Страница 50 из 78
Глава 17
Длинная Змеиная гора, поросшая лесом, отвесными каменными стенами нависала над заливом Тутинлахти. Обе гранитные канонерки, выйдя из воды на десяти ногах каждая, не просто коснулись Змеиной на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга, а проросли в нее носами, запустив процесс создания перехода. Живой Камень каменных кораблей начал ускоренно проникать в материал породы, из которой состояла гора, упорядочивая ее структуру и создавая в ней электрические связи, наподобие тех, что люди двадцать первого века привыкли наблюдать в процессорах своих компьютеров, смартфонов и разнообразных гаджетов. И чем больше таких связей на уровне электронов появлялось, чем глубже они проникали, тем больше оживал камень горы, обретая кремниевую жизнь. Благодаря тому, что в обоих кораблях еще оставался приличный уровень заряда, процесс шел достаточно интенсивно, отчего гранит корабельных корпусов даже начал сильно нагреваться, несмотря на ветер и дождь.
Кавторанг Фадеев к этому времени уже высадил всех десантников и своих моряков на берег. И они создали вооруженное оцепление на достаточном расстоянии, быстро взяв под контроль всю гору Змеиную. Наверху, возле вершины, имелся финский наблюдательный пост, но из-за непогоды и наступившей темноты финские наблюдатели укрылись в землянке. Прожектора им выдать полковник Ярвинен не позаботился. Оттого они просто спали, когда советские десантники тихонько поднялись на гору и взяли финский дозор в ножи. После этого Александр Фадеев мысленно связался с майором Михаилом Синельниковым, доложив, что плацдарм у Змеиной успешно создан.
— Отлично. Тогда приготовьтесь к приему каменной техники. Начинаю создание арочного проема, — телепатически передал военный инженер, курировавший эту высадку на северо-западном берегу Ладоги.
И сразу после его слов скальная стена посередине между двух кораблей заклубилась в ночи серебристым туманом, искрящимся в темноте, который не улетал даже под сильным штормовым ветром, продолжая равномерно искриться, постепенно принимая форму высокой и широкой арки. А справа и слева от нее прямо из скалы полезли наружу каменные великаны. И их силуэты угадывались в ночи на фоне светящегося тумана.
Матросы, стоящие в оцеплении, тихонько разговаривали друг с другом. Стараясь скоротать ночное время, они говорили друг другу прямо в уши, иначе было друг друга не услышать, потому что шум и свист ветра в скалах заглушал все звуки. Эти двое матросов вместе попали в плен, вместе отсидели в концентрационном лагере, потом вместе участвовали в экспедиции по реке Кусачей. Теперь снова служили вместе на одной канонерке. Потому и сдружились. Одного звали Данила Степанов, а второго — Богдан Грищенко. Один говорил другому, глядя издалека на огромные силуэты, появляющиеся на фоне светящегося тумана:
— А знаешь, эти великаны просто возвращаются. У нас в Карелии есть легенды про таких, что жили они тут до людей.
— Да ну, не может такого быть, Данила. Все это сказки, — возразил второй матрос.
— Ничего и не сказки, как видишь. Не больше, чем про каменные корабли с плавниками, ногами и хвостами. Вот же они, великаны эти. Из скал прут. И мне про таких огромных каменных людей бабуля моя рассказывала, которая как раз карельской национальности, и род ее отсюда происходит, с этих земель. Я тогда маленький был и не верил. А сейчас уже не отмахнуться нам от всего этого. Говорю тебе, что возвращаются великаны в Карелию, — сказал Степанов.
Но, упрямого Богдана Грищенко убедить было непросто. Он снова придумал какое-то возражение:
— А почему ты так уверен, что это те самые великаны из сказок твоей бабки? Говорят же нам всем командиры, что это просто такая техника каменная. Шагающие танки с гранитной броней, только и всего.
Но, Степанов стоял на своем:
— Никакая и не техника, а великаны самые настоящие. В любой технике внутри сидит человек, который ею управляет. А тут кто сидит? Я ни разу не видел, чтобы хоть один танкист вылез из этих каменных танков. А раз нету танкистов, то, значит, живые эти великаны сами по себе.
— Ну, не знаю, — неуверенно протянул Грищенко. И тут же все-таки поинтересовался:
— И что же там такое бабка тебе про великанов рассказывала?
Степанов поведал:
— Говорила бабушка, что давным-давно жили-были в Карелии великаны из рода Метелиляйненов. Так их называли от финского слова, означающего шум. Мол, когда передвигались, то шум издавали. Вот и наши тоже издают шум катящихся камней. Разве не так?
— И это все? — удивился Богдан.
Данила продолжил:
— Нет, конечно. Бабуля рассказывала много чего еще. Дай только вспомню. Вот, говорила, что великаны строили каменные крепости на островах и перебрасывались огромными камнями с одного острова на другой. А когда сюда пришли карелы, лапландцы и финны, то великаны уже ушли. Только долго еще находили повсюду их огромные каменные кости и громадные валуны остались там, где эти великаны погибали. Бабушка говорила, что их изгнали духи леса, воды и грозы вместе с ожившими мертвецами. Сами себя великаны называли народом хийси. Они жили еще в допотопные времена, и были они предками атлантов.
— Ну, тогда это не про наших великанов. Эти точно не предки атлантов, — сделал вывод Богдан.
Степанов рассказывал дальше:
— Не знаю, насчет предков атлантов, но вот бабушка мне еще рассказывала о том, как мореплаватель по имени Горм добрался до Белого моря и нашел там поселение внутри облака, окутавшего гору, где находилось много разных сокровищ. Моряки хотели унести оттуда семь бочек, наполненных золотыми монетами, но за ними погнались те самые каменные великаны и растерзали всех, только сам Горм, да несколько матросов ноги унесли. Вот я сейчас подумал, что внутри облака — это же про нас. Вон, посмотри на новую арку в скале, где облако тумана в темноте светится.
Когда территории Карело-Финской ССР были оккупированы финской армией, финское правительство мечтало о создании «Великой Финляндии». Всю Восточную Карелию финские власти собирались сделать территорией, где проживали бы лишь сами финны и родственные им народы: карелы, ингерманландцы, вепсы и саамы. А всех остальных планировалось либо определять в концентрационные лагеря, либо ущемлять в правах. Национальная принадлежность влияла не только на зарплату, но и на снабжение продуктами. А ведь после Зимней войны в Карелию переселилось и много русских.