Страница 36 из 78
Гранитный корабль имел странноватый вид. Обыкновенные деревянные сходни и старые швартовочные канаты смотрелись убого на фоне темных, почти черных, полированных снаружи бортов с хищными обводами резких линий, а скошенная назад мачта, наверху которой вращался черный полумесяц радиолокатора, только подчеркивала простую стремительность силуэта. Не было ни палубных механизмов, ни дыма, ни самих труб, ни даже привычного гула машин где-то внутри под палубой. Лишь плеск воды, да причал и матросы, сгрудившиеся на берегу, которые пока даже не решались ступить на борт столь необычной канонерской лодки. Глядя на две необыкновенные канонерки, они тихо перешептывались. Один лишь капитан Александр Фадеев поднялся на головной корабль следом за майором Синельниковым. Желая отдать честь флагу, кавторанг заметил, что и флага еще не имелось.
Взойдя на мостик по каменному трапу, поначалу Александр оробел. Он напряженно осматривался, пытаясь отыскать приборы управления. Ведь ни штурвала, ни компаса, ни машинного телеграфа на мостике не установили. В месте, где он стоял, поднявшись по каменному трапу на площадку ходового мостика, помимо каменного фальшборта ограждения, перед ним имелась лишь одна простая каменная стойка, напоминающая подставку под какой-нибудь пульт. Вот только пустая, словно бы этот пульт в последний момент забыли установить. Но, едва положив на подставку руку, Фадеев сразу почувствовал словно удар током и немедленно включился в управление кораблем, ощутив его так хорошо, словно корабль служил продолжением его собственного тела.
Фадеев сразу отчетливо понял, что может не только управлять этим замечательным каменным кораблем без всяких дополнительных устройств, но и общаться с ним, как с живым существом. Эта новая канонерская лодка из темного полированного камня гораздо больше походила на морское животное, чем на техническое изделие. Втянув все десять ног в днище, гранитный корабль теперь шевелил солидными каменными плавниками, напоминающими огромные ложки, которые проглядывали сквозь воду по пять с каждого борта.
Названия «Номер 1» и «Номер 2» Фадеева не устраивали. Как бортовые номера они, конечно, соответствовали. Ведь это первые корабли флота Новой Гипербореи. Вот только название любому кораблю все равно необходимо. И Александр Фадеев дал им простые имена, первые, которые пришли ему на ум: «Серп» и «Молот». Впрочем, в тот момент он как раз думал о том, что нехорошо, наверное, менять свою Родину Советский Союз даже на Новую Гиперборею. Ну, какой он гипербореец? Самый обыкновенный советский человек, хотя и родился еще при царе, а теперь нежданно-негаданно гиперборейцем заделался. И совесть его за это мучила. Хотя и понимал он, какие удивительные преимущества внезапно открылись ему.
Ведь Живой Камень сразу дал ему потрясающий дар не просто навигационного таланта, а полного ощущения корабля и пространства. Включившись в управление кораблем, Фадеев мог теперь с помощью сенсоров необычного корабля сканировать даже воду, словно сонаром, наблюдая в ней не только глубины фарватера, но и отдельных рыб. А в пространстве он получил возможность видеть сквозь ночь и туман на многие мили вокруг. И никакой компас ему был не нужен, потому что направление возникало прямо внутри мозга, как и карта, причем, объемная. Как говорили люди из двадцать первого века, трехмерная.
Еще Фадеев мог, оказывается, наводить орудия лишь силой мысли. Все делала автоматика корабля, а он лишь давал ей команды. Такой удивительный полностью автоматизированный корабль он раньше и представить себе не мог, а теперь сделался командиром соединения сразу из двух. Фадеев с детства мечтал стать моряком. Он любил флот и корабли, закончил военно-морское училище, сделал перед войной карьеру, командовал эсминцем, но никогда даже не мог представить себя командиром чего-то подобного, настолько удивительного и совершенного, как этот новый гранитный корабль.
Внутреннее корабельное пространство ничем не было занято, и Фадеев, стоя на мостике, мысленным взором видел все, что находится внутри. А там имелось лишь несколько глухих поперечных переборок из камня и одна продольная, делящих внутреннее пространство на десять отсеков. Сами же отсеки оставались пустыми, если не считать каменных уступов, тянущихся понизу с внутренней стороны всего корпуса вдоль бортов. Эти уступы шириной сантиметров в семьдесят можно было использовать в качестве скамеек для экипажа или для тех пассажиров, кого следует перевозить. Переборки были глухими, отчего внутри корабля между ними пассажиры перемещаться не смогли бы. Они могли лишь выбраться на палубу по каменному трапу, который имелся в каждом трюме. Да и то, если капитан прикажет отдраить каменные люки. Впрочем, в случае необходимости, капитан мог приказать кораблю открыть люки и в любой из переборок. Все на борту этого корабля зависело от воли командира в самом прямом смысле.
Все десять трюмных отсеков имели всего один уровень с высотой между палубами чуть больше двух метров. Второе дно если и было, то доступа туда не предусматривалось. Кроме симметричных внутренних бортовых уступов, внутри корабля имелись и две колонны, каждая диаметром около метра, которые являлись основанием башен главного калибра. Но, каждая из них совмещалась с переборками в местах схождения продольной и поперечной, выступая в помещения трюмов лишь четвертями колонн, таким образом, занимая там минимум места. Под рубкой имелось продолжение мачты до самого днища, совмещенное с продольной переборкой, а сама рубка представляла собой надежно бронированный пост управления, имеющий гранитные стенки толщиной двадцать пять сантиметров. Фадеев спустился с мостика, и, приказав кораблю открыть помещение бесшумным сдвиганием гранитного люка в сторону, зашел в пост управления.