Страница 9 из 65
— Как я понимаю, она та же самая женщина из винного магазина на прошлой неделе?
Я вскидываю голову.
— Как, бл*ть, ты узнал об этом?
— Люди твоего брата не самые скрытные, — беззлобно говорит он, наливая текилу в мою рюмку. — Они не могли заткнуться, говоря о ней.
— Лучше бы им это сделать, либо… — я опустошаю вторую рюмку. — Все, что ты найдешь, я хочу, чтобы это было только между нами. Я не хочу, чтобы Эмилио снова начал свою параноидальную охоту. Я хочу держать ее вне поля его зрения. Она не имеет никакого отношения к бизнесу.
— Как скажешь.
Следует пауза.
— Какие-либо новости из Колумбии?
— Последний отчет частного детектива пришел час назад.
— Скажи основное.
— След был неудачным.
— Дерьмо.
Горькая пилюля, которую нужно проглотить. Эта девчонка продолжает ускользать от меня уже пятнадцать лет.
— Скажи команде, чтобы продолжали поиски, — резко говорю я. — И я хочу, чтобы Гарсиа и вся его операция были ликвидированы к завтрашнему закату. Он делает из нас идиотов. Мне изначально следовало составить свою собственную команду. Мы с тобой направляемся обратно в Майами, чтобы увидеть это воочию. Начнем с того, что немного побеседуем с этими продажными агентами УБН… Скажи Томасу, что через час я хочу, чтобы самолет был заправлен и готов.
— Что насчет женщины?
Я приканчиваю следующий шот, прежде чем отвечаю:
— Она остается именно там, где и находится. Скажи Валентине присматривать за ней и удостоверься, что она будет держать чертову дверь запертой. Ни под какими обстоятельствами они не должна покинуть мою комнату.
Время для деликатностей окончено. Я больше не собираюсь отступать. Если Ив Миллер думает, что я монстр, тогда я с радостью воплощу эти мысли в реальность. Она скоро узнает, насколько жестоким и бессовестным я могу быть. Сорок восемь часов уединения должны дать ей предостаточно времени поразмышлять над моими словами, с которыми я ее ранее оставил. Когда я вернусь из Майами я ожидаю, что она молча, со слезами или без, согласилась на все мои желания.
К тому моменту, когда я вернусь, ей лучше умолять меня тряхнуть ее.
Глава 7
Ив
В этой комнате нет часов. Время превращается в моего врага. Минуты кажутся часами, когда я сижу и смотрю как солнце медленно ползет по кристально-голубому небу через шесть закрытых окон и раздвижные двери, которые отказываются открываться, как бы сильно я их не дергала. Я пересчитала каждое оконное стекло и каждую зазубринку в раме столько раз, что и не помню. Это тонкие прутья моей тюремной камеры, но именно его угрозы ― то, что удерживает меня в плену.
Еще одна нескончаемая и слезная ночь порождает еще один безнадежный рассвет, и вскоре заход солнца снова поджигает незнакомый горизонт. Я провожу свое лишение свободы за тем, что ищу подсказки, в каком уголке света могу быть. Из-за жары и влажности полагаю, что я где-то на побережье Африки. Плюшевые пальмовые деревья и лазурный океан напоминают мне об объявлении о путешествии, которое я однажды видела в метро в Нью-Йорке. Но это не рай. Я пленница, удерживаемая здесь по прихоти мужчины без милости или совести.
Три раза в день замок открывают, и молодая испанка с волосами до плеч цвета меди приносит мне поднос с едой. Она продолжает смотреть в пол. Ни разу не было и намека на интерес в мою сторону. Я пыталась заговорить с ней, спрашивая про своего похитителя и затем требуя разговора с ним, но каждый раз она качала головой, будто она не понимала моих слов.
Еда, которую она приносит, пресная и простая: хлеб, вода, овощной суп и время от времени кусочек фрукта. Он не хочет, чтобы я голодала, но в то же время крепче усиливает свою хватку на мне. Мне не дали никакой одежды, у меня есть только эта простынь с кровати. Он унижает меня. Его послание простое, но эффективное. Если я откажу ему в удовольствии — взять мое тело — то придется за это заплатить.
Здесь нет ни книг, чтобы почитать, ни телевизора. Нет ничего, на что бы потратить время, кроме собственных мыслей. Но в этом и смысл… сейчас я это понимаю. Он оставил меня гнить в этой клетке безо всего, кроме разыгравшегося воображения. Это вкус того, что, должно быть, мой брат чувствовал на протяжении последних нескольких мучительных дней его жизни, закрытый внутри тюрьмы своего разума, в то время как его тело чахло перед нами.
Слезы быстро и с силой заполняют глаза, когда я думаю о своих родителях. Если они выжили после взрыва в больнице, думают ли, что я мертва? Это мучает меня больше всего. Уродливые шрамы после смерти моего брата все еще покрывают их сердца. Сомневаюсь, что они оправятся, если их заставят похоронить обоих своих детей. Только одна эта мысль укрепляет мою решимость. Я выберусь отсюда живой. Я увижу их снова.
Также я часто думаю о своем похитителе. Чаще, чем мне хотелось бы. Он иностранец, но также в нем есть что-то американское. Его английский идеальный, акцент — безупречен. Он жил на моей родине? Я знаю его имя, но отказываюсь его так звать, даже про себя. Я хочу обезличить его настолько, насколько это возможно, потому что так мне легче его ненавидеть. Но кто он, мой красивый мучитель? В этой комнате нет никаких подсказок. Белые стены лишены его индивидуальности. Здесь нет ни картин, ни фотографий в рамках, мебель скудная и функциональная, а встроенный шкаф пустой. Здесь нет даже старой футболки, которую можно было бы надеть.
Я проигрываю события последних пары дней в мыслях снова и снова. Этот мужчина вошел в больницу с твердым намерением убить моего отца, специального агента УБН. Несомненно, это значит, что он в каком-то роде киллер? По крайней мере, это объяснило бы его военную подготовку, но также это делает его сотрудником картелей. Кто еще хотел бы смерти моего отца? Мое сердце начинает бешено колотиться. Была ли моя догадка верной? Подобрался ли мой папа слишком близко к братьям Сантьяго? Этот мужчина работает прямо на них?
Той ночью я лежу без сна, собирая воедино все, что я разузнала о картеле за прошедшие пару лет. Двое братьев из Южной Америки. Без имен. Без лиц, которые можно узнать. Миллиардеры-преступники, которые манипулируют игрой с наркотиками из тени. Мастера-кукловоды, что управляют струнами всего этого бизнеса. Есть ли у моего похитителя ключ к разгадке их настоящих личностей? Это мой шанс подобраться ближе и разоблачить их как аморальных убивающих сукиных сыновей, которыми они и являются?
Прямо там я принимаю свое решение. Я дам ему то, что он хочет. Буду держать свой рот на замке, а ноги раздвинутыми. Я стану шлюхой для этого мужчины, заставлю его довериться мне и затем уничтожу всех этих ублюдков.
Я сделаю это не для себя. Я сделаю это ради своего брата.
Я ощущаю его даже прежде, чем полностью просыпаюсь. Он сидит в том же кресле снова, одетый в черные джинсы и футболку ― темное и опасное противопоставление легкости его спальни.
Наблюдает.
Ожидает.
Я игнорирую его так долго, как только могу, продолжая откладывать шквал сердечной боли, что приближается ко мне. Я провела последние два дня, обезличивая этого мужчину, полагая, что он просто дикарь без каких-либо качеств, которыми он мог бы искупить свои грехи. Но теперь он здесь, пахнет как обычно, выглядит так чертовски сексуально, сидя в кресле, что мои чувства снова раскачиваются от ненависти к похоти.
— Я знаю, что ты не спишь, mi alma, — произносит он так, будто эта ситуация его забавляет.
— Если я буду держать свои глаза закрытыми, так легче притворяться, что ты ― лишь плохой сон.
Когда я говорю это, преднамеренно поворачиваюсь к нему спиной. Ему нравится, когда я бросаю ему вызов. Это возбуждает его. Я вижу его эрекцию каждый раз, когда мои глаза горят от злобы. Как и ожидалось, он выдыхает с шипением.
— Я вижу… мой ангел хочет поиграть.
— Не с тобой. С тобой никогда.
Я напрягаюсь и жду, когда он сорвет простыню с моего тела снова.