Страница 7 из 16
– Тогда, может быть, нам стоит сменить курс? – утвердительно спросил Володя, изобразив рукой какой-то непонятный жест, как если бы попытался уклониться от чего-то невидимого.
– Наверное, да! – Надежда утвердительно кивнула. – И, чем скорее, тем лучше!
– Приступаем! – Максимов быстро шагнул к центральному пульту и положил правую ладонь на «гриб» главного сенсорного биодатчика.
По мониторам, информирующим о режиме работы двигателя, о положении корабля в пространстве, о работе самых разных систем и механизмов, забегали разноцветные зигзаги, до конца понятные только спецам, наподобие Сашки Заказова. К этому моменту весь наш экипаж, забыв о своих делах и занятиях, собрался у центрального монитора. Все молча смотрели на своего командира и напряжённо ждали. Чего именно? Скорее всего, в тот момент никто не мог понять, что, вообще, происходит, и чего нам ждать в следующие мгновения, минуты, часы. Но, судя по всему, этого не мог понять и наш командир Володя. В каюте царило недоумённое молчание. Все, не отрываясь, вглядывались в главный монитор и наблюдали за тем, как изумрудная точка, понемногу увеличиваясь, постепенно перемещается к центру экрана.
– Смотрите, – Надежда указала на еле приметную точку рядом с изумрудной, – похоже, там, и в самом деле, чей-то корабль. Да, да, это корабль. Теперь я это чувствую вполне определённо…
– Да, корабль… – согласился Максимов, стискивая рукой «гриб» био-датчика. – Я же сказал, что это кто-то из наших конкурентов.
Все ждали, что ещё мгновение, и график на мониторе, отображающем динамику полёта, изменится в сторону снижения скорости. Но… Текли нестерпимо долгие секунды, однако ничего не менялось. По лицу нашего командира было заметно, что он крайне встревожен.
– Надя, у нас большие проблемы… – наконец, с миной крайней досады, произнёс Володька. – Я отдал команду системам выбора орбиты сменить курс, однако они её проигнорировали. У меня такое ощущение, что мы попали в какую-то сверхмощную энергетическую воронку, которая не позволяет нам изменить направление полёта. Нас куда-то, буквально, втягивает, причём, с кошмарной силой. Мы шли на двигателе, выдающем первую космическую. Его я сейчас перевёл на холостой режим, но наша скорость только возрастает! О! Смотрите-ка! Отказала в работе вся навигационная система, заглохли все системы связи… Ну и ну! Сколько я уже в космосе, но такое вижу впервые. Ну-ка, попробуем включить аварийную связь…
Однако и аварийная связь оказалась неработоспособной. Тем временем началось что-то вообще непонятное. Мы вдруг и в самом деле оказались в какой-то призрачной, фиолетовой воронке, уходящей в никуда, в центре которой светилось изумрудное пятно. Отчего-то вдруг резко возросло ощущение тяжести. Я почувствовал, что мои обычные восемьдесят кг веса тела вдруг, как бы, удвоились, и я словно начал наливаться свинцом. А ещё стало очень трудно дышать. Воздух словно сгустился до консистенции желе, и втягивался в бронхи с большим трудом. Насколько это можно было понять, это же самое ощущали и все остальные.
– Ой! Сейчас упаду… – чуть слышно произнесла Надежда.
Её ноги подкосились, и она, наверняка, рухнула бы на пол, но Максимов и Аладдинов, стоявшие рядом, успели её подхватить под руки, и усадить в кресло. Однако менее чем через минуту они сами, а также и все прочие (в том числе и я) были вынуждены вначале плюхнуться на пол своей «пятой точкой», а потом и растянуться пластом, будучи не в силах выдержать собственную тяжесть. В тот миг, скорее всего, я весил килограммов триста, а то и все пятьсот. Длилось это не более трёх – пяти минут. В какое-то мгновение в моих глазах всё померкло, но, не надолго. Через пару мгновений свет вернулся, а я вдруг стал лёгким, как пушинка. Невесомость! И мы, только что лежавшие на полу, недвижимо-тяжёлые, словно мешки, туго набитые свинцовой дробью, разом вдруг воспарили, закувыркавшись между полом и потолком.
Но и невесомость длилась недолго. Электроника, которая, как и мы, на несколько минут впав в прострацию, быстро преодолела своё шоковое состояние, и заработала в обычном, штатном режиме. Тут же включилась искусственная гравитация, и мы разом посыпались вниз. Надежда, которая всё это время цепко держалась за подлокотники кресла, отреагировала на появление нормальной силы тяжести громким:
– Господи, что происходит?!
Поднявшись на ноги, Володька первым делом кинулся к главному монитору. Поспешили следом и мы. Картина космоса, представленная электроникой, одновременно и удивляла и страшила. Прежде всего, в глаза бросилось то, что общий фон космического пространства выглядел мутным и размытым, к тому же, был какого-то непонятного желтовато-зеленоватого оттенка. Через эту странную пелену лишь кое-где виднелись бледноватые звёзды. Тусклое, размытое, красноватое пятно, которое, скорее всего, было солнцем, вызывало невольное недоумение: а наше ли это светило? Вглядевшись в цифровые данные, высветившиеся на экране монитора, которые характеризовали увиденную нами планетарную систему, я понял окончательно: ЭТО – НЕ НАШ МИР!!!
В самом деле! Согласно показаниям приборов, масса здешнего солнца оказалась втрое меньше нашего, родного светила. Если «корона» нашего Солнца раскалена до двух миллионов градусов по Кельвину, то здесь – не более пятьсот тысяч.
В каюте царило напряжённое, вопросительное молчание. Максимов снова положил ладонь на биодатчик-«подосиновик». Изображение на мониторе дрогнуло, и обратилось в графическую схему ближайшего к нам космоса. В центре экрана светилось идеально круглое красновато-жёлтое пятно, вокруг которого по пяти, образцово-круглым, концентрическим орбитам, двигалось всего пять планет. Голос робота чуть монотонно прокомментировал:
– Данное светило и сопутствующие ему планеты системой идентификации не опознаны. Местоположение корабля не установлено. Сформулируйте задание системе управления корабля и определите режим движения.
– Надо же! Чужое солнце… – пробормотал Сашка Заказов. – Может, назовём его Гелиос? – то ли спросил, то ли предложил он.
– Какой «Гелиос»? – саркастично фыркнул Андрюха. – Это, скажем так, Гелиосёнок! До Гелиоса ему ещё расти, да расти!
Послышались сдержанные, невесёлые смешки. Потерев лоб ладонью, Володя окинул нас вопросительным взглядом.
– И куда же это нас занесло-то? – риторически вопросил он, с гримасой крайнего недоумения. – На какие-то задворки мироздания… Так! Надо оглядеться и разобраться, что к чему. ЯДУ пока заглушим – чую, спешить нам теперь некуда… Ну, у кого какие буду мнения?
Но ответом ему было напряжённое молчание. Как видно, в эти минуты весь наш экипаж внутренне испытывал растерянность и тревогу. Никто из нас даже приблизительно не мог понять, куда и почему мы попали, что нам делать, и как отсюда выбраться. Мы продолжали лететь непонятно где, непонятно куда и непонятно зачем. Почуяв недоброе (что, если вернуться домой мы не сможем уже никогда?!!), я ощутил, как в груди что-то захолодело. Нет, это не было страхом. Чего бояться, если в данный момент физически нам, вроде бы, ничего не угрожает? Это, помнится, когда мы высаживались на ежесекундно готовый взорваться тур-лайнер «Счастливый шанс», там – да, действительно, было страшновато. А сейчас… Скорее, это было то, что, наверное, ощущает зверь, попавший в западню – тоска безысходности.
Я почти инстинктивно коснулся рукой левого нагрудного кармана комбинезона, где лежало фото Наташи с нашим сынишкой Мишкой, и мысленно произнёс что-то наподобие: «Ау, талисман! Яви чудо – помоги нам найти обратную дорогу в наш мир, домой!». Ох уж эти суеверия! Само собой, я попросил, заведомо понимая, что такая просьба – не более чем подсознательная уловка моей психики, пытающейся уйти от мысли о возможной катастрофичности нашего положения. В самом деле! Если мы даже не представляем, куда именно и каким образом попали, то, как выбраться из этого, более чем странного «не ведаю где, не знаю куда», не можем знать даже в принципе. Судя по всему, о своём талисмане вспомнил не я один. Женька Аладдинов тоже прижал ладонь к левому нагрудному карману, как видно, попросив его о всё том же – помочь вернуться домой. Да и Володька, как я успел заметить, как бы мельком, как бы, невзначай, провёл левой рукой напротив сердца. Да-а-а-а-а! Это называется: влипли…