Таверна Открытый космос

Эти огромные деревья с гладкой серебристо-серой корой даруют нам спокойствие и силу. Вдохновение. Благословение. С внешней стороны их листья светло-зелёные, а с внутренней – серебристые, словно рыбки в пруду. На зиму они не опадают, лишь становятся золотыми. С ранней весны по самое лето мэллоры цветут жёлто-золотистыми соцветиями, разносящими на всю округу сладкий медвяный аромат. В это же время опадают прошлогодние листья, а на их месте тут же начинают расти новые. Тогда роща мэллоров становится воистину великолепной.

Сейчас было время цветения, и нас буквально окутало благоуханием. Я с наслаждением втянул потрясающий, ни с чем несравнимый аромат, обнял Элию и повёл её к самому большому древу, которое царственно возвышалось над прочими. Там уже стоял друид, готовый провести ритуал.

На обряде присутствовали только самые близкие родственники, и со стороны Элии это были, разумеется, мутанты. Пришлось им снова надевать плащи, но что самое удивительное, древо их приняло! Друид немного замешкался, когда они сняли капюшоны, прислушался к древу, но ничего не произошло. Обычно, если ему кто-то не нравится, меняется аромат, а также идут пси-излучения недовольства.

Да-да, большое древо разумно и даже передвигаться может, если сильно приспичит. Правда, медленно.

— Дети мои, подойдите поближе, — пропел друид, взмахом руки приглашая нас под сень древа. Широкий рукав серо-зелёного балахона сделал пируэт и опал вслед за сухой, но сильной кистью. — Да начнётся ритуал!

Элия Томмон

Я была в полном восторге от моря. Пронзительно бирюзовое, тёплое и ласковое, оно обнимало меня и даровало огромное удовольствие. Расслабляло. Качало на солёных волнах и нежило. Розоватый песок берега отблёскивал перламутром, а сиреневые камушки и вовсе сверкали в свете заходящего солнца.

Потрясающе, пронзительно до глубины души и… моё. Я почувствовала, что это действительно мой дом, моя земля и моё море, которые теперь будут у меня всегда. Конечно, должность моего любимого мужа обязует большую часть времени жить на крейсере, но это всё мелочи. Главное, что у меня теперь есть то место, куда можно вернуться. И тот мужчина, с кем я буду это делать. Наши дети (а я планирую как минимум трёх!) будут резвиться среди этих самых волн, строить розовые замки и украшать их фиолетовыми камушками.

Но это оказалось малой частью того, что мне предстояло испытать на Альве. Древо, которое столь же ласково приняло меня, поражало воображение. Высоченное, широченное, гладкое, словно это не дерево, а камень, и только наверху копна ветвей с невероятной красоты листьями и цветами. А как они пахли!..

Когда благообразный старец в серо-зелёной хламиде неожиданно молодым голосом бодро произнёс: «Да начнётся ритуал!» – я вздрогнула.

Арнад тут же успокаивающе погладил меня по руке.

А потом началось нечто невообразимое. Слова старца лились плавно, словно древний напев, и я их понимала! Не из-за интегрированного переводчика, а сама! Это был старый язык с Земли, который в силу прокачанного таракашками мозга я могла понимать. О, как он был прекрасен! Какие слова произносились, например, «вместе навсегда до конца ваших дней», «нерасторжимый союз двух половин одного целого» и прочее, и прочее. Я слушала их, чувствовала, как от древа идут приятные импульсы, а ещё ощущала, что мы с Арнадом буквально сплетаемся друг с другом.

Врастаем один в другого.

Мы стояли так близко, он обнимал меня за плечи, а я его – за талию, но в какой-то момент стало неважно, где чья рука, нога, спина и прочее. Я даже немного испугалась такого абсолютного единения, и в то же время меня охватил неудержимый восторг. Я почувствовала каждую эмоцию, которую испытывает мой муж, каждый нюанс, в какой-то момент даже мысли услышала, и все они были полны любви ко мне.

Невероятной нежности.

Острого любопытства по поводу того, кто же у нас родится.

О, мне тоже безумно интересно, особенно какое будет лицо. Пол как-то особо и не важен, а вот какие черты, от кого что возьмёт – вот что действительно заставляет с нетерпением ждать, когда же роды.

И тут меня обдало весельем. Искренним и таким тёплым, но идущим вовсе не от Арнада. Древо смеялось над моим нетерпением. А ещё послало мысль, что не стоит слишком спешить, торопить события. Жизнь должна идти своим чередом, нужно наслаждаться каждым её мгновением, ведь именно в этом и заключается её смысл.

Потом и вовсе произошло самое настоящее чудо – от древа оторвался один из цветков и мягко спланировал прямо на нас. Я еле успела его поймать!

— Великое благословение! — торжественно возвестил старец.

— А что с ним делать? — полюбопытствовала я.

Ответило мне древо. Разумеется, мысленно. И не только мне, потому что Арнад озвучил это вслух.

— Нужно посадить цветок в горшок, он даст росток, который будет питать нас во время странствий. Это великий дар и великая забота о тебе, милая.

— Спасибо! — Сквозь слёзы радости и умиления прошептала я древу.

Оно же в ответ сбросило листик и… его принесло в руки Тверсы!

— Его тоже можно посадить, и оно тоже будет расти, — торжественно произнёс старец. — Древо тронуто вашей сильной любовью к растениям, тем светом, что горит в вас, несмотря на жизненные обстоятельства.

Ну всё, теперь я окончательно разревелась и пусть меня уже несут на ручках, ибо я ничего не вижу от слёз.

Собственно, за Арнадом и без того водилась такая привычка – носить меня на руках, а тут и вовсе достойный повод. Он поднял меня, от души поблагодарил древо за благословение, а потом шагнул к самому стволу, чтобы я могла к нему прикоснуться. Ствол оказался удивительно тёплым, а ещё немного подрагивал под моими пальцами. Или это пальцы дрожали, как у неврастеника? Не знаю, знаю только, что после этого обряда я окончательно перестала быть той эртанкой, место которой будто бы исключительно на Земле. По мнению кураторов, разумеется. Да, не одну неделю я менялась, «слаживаясь» с Арнадом, и теперь этот процесс достиг своего пика. Изменило ли это меня внешне? Потом посмотрю. В общем-то, неважно. Важно только то, что мы с Арнадом – единое, никем не разделимое целое. Думаю, это покажут даже анализы, после предъявления которых мне точно не грозит депортация.

Эпилог

Арнад Томмон, адмирал космофлота Федерации миров галактики Млечного пути

Это был, пожалуй, самый прекрасный месяц за всю мою жизнь. Мы плавали в море, ездили в горы, летали на водопады и прочее, и прочее. После ритуала Элия стабилизировалась и больше не избегала социума, хотя чувствительность осталась повышенной. Мы теперь даже в город ездили на всевозможные концерты, выставки и прочее.

В лабораторию заглядывали, где Барнс и Виэлла тщательно и в то же время тактично собирали данные. Морфанталь работал менее тактично, но ему можно. У него, в конце концов, Уля. Док, кстати, сильно расстраивался, что его не допустили на ритуал, но правила есть правила – только ближайшие родственники. Конечно, с моей стороны должна была быть ещё младшая сестра, но она училась в закрытой академии, и в то время у неё как раз шла сессия.

В итоге домой она сумела заскочить только на пару дней между экзаменами и отправкой в какую-то космическую дыру на практику, но нам и этого хватило, ведь моя сестрёнка – самый настоящий ураган. Элию она приняла с огромной радостью, а вот с Морфом у них не заладилось – слишком уж не любит врачей.

Думаю, это временно, до той поры, пока она не столкнётся с суровой действительностью. Молодая она ещё, совсем зелёная. Категоричная, порывистая и в то же время очень умная. Такую не переспоришь, она знает, как лучше и может это обосновать. На словах. Правда, в жизни, как показывает опыт, многое работает по-другому, но тут бесполезно объяснять. Пусть. Я сам таким был, пока жизнь уму-разуму не научила.

Кворкс и Тверса немного у нас задержались (сестрёнке, правда, на глаза не показывались – и правильно сделали!), но, спустя неделю всё-таки улетели обратно, забрав невероятный дар альвианского древа. На прощание они поведали мне, что по своим каналам выяснили, кто и зачем подослал того заражённого парня (который, несмотря ни на что, всё-таки выжил и медленно шёл на поправку), а потом обрубил кабели, стоило Морфу активировать код жёлтый.