Секретное счастье

Ден шагал по тесной камере от стены к стене, размышляя, как же спастись. Очень не хотелось идти на плаху, как на убой, – это было не только страшно, но и противно.

Но что же делать? Сломать ржавую решетку и попробовать выскочить на улицу? Так попадешь в тюремный двор, а то и застрянешь в маленьком окне курам на смех. Взять в заложники тролля, отобрать кривой нож, приложить к его горлу и потребовать у тюремщиков свободы? Ну, чтобы захватить тролля, ума много не надо, в этих краях они мелкие, как гномы. Может, и получилось бы. Но Ден понимал, что тюремные стражники, не задумываясь, пристрелят и арестанта-бунтовщика, и тролля. Никого не пожалеют. Жизнь тролля – копейка. «А моя жизнь и гроша ломаного не стоит», – с горечью подумал Ден.

Он снова и снова вспоминал мать, сестру, друзей, Долли, с которой так и не успел объясниться, родные зеленые деревенские просторы, белые и красные домики возле узенькой голубой речки. Погулять бы сейчас там, подышать свежим воздухом, посмотреть, как кружат весёлые ласточки! «А вечером – снова к Элли…» – вслух сказал он и печально улыбнулся.

Про Элли он не забывал ни на миг. Он думал о ней, когда ковырял ложкой в невкусной каше, когда ложился на холодный топчан, покрытый вонючим рваньем, когда глядел на перечеркнутое решеткой небо. Элли! Девочка-мечта с лучистыми голубыми глазами. Девочка-счастье. Самая светлая, самая волшебная.

Противно скрипнула железная дверь, Ден встал возле стены, нахмурился. Кого там еще принесло?

Вошел лохматый адвокат – в сопровождении двух троллей, вооруженных кривыми ножами. Адвокат выглядел взволнованным, а его волосы казались совсем слипшимися, словно вылили на них ушат сиропа.

– Эй, арестант, хорошая новость! – сходу завопил он, тряся какой-то исписанной бумагой, и у Дена бешено заколотилось сердце – неужели появилась надежда? – Ну-ка, смотри!

Ден присел на лежак, адвокат устроился было рядом. Но каменный лежак был холодный, поэтому человечек вскочил, сунул в руки Дену документ и отошел туда, где окошко, – там хоть чуть-чуть посвежее. Радостно потер ладони:

– Слушай, я ведь тоже думал, что дело безнадежное, а мы-то его и выиграть можем! В тюрьму-то лучше, чем на плаху, так?

– Так, – недоверчиво сказал Ден и настороженно глянул на бумагу. – А что это такое?

– Читать умеешь? Ну, так читай! А потом укажи, что с написанным согласен! Глядишь, и тебя спасем, и мне монеток за хорошую работу отсыплют, – адвокат вынул из кармана карандаш, весело подкинул его, точно школьник, – и не поймал, тот упал в кривую бочку. Адвокат досадливо крякнул, но пошарил в другом кармане и нашел еще один карандашный огрызок. Подкидывать не стал – крепко сжал в кулаке.

Ден принялся жадно вчитываться. Но глаза его, на миг вспыхнувшие радостью, быстро потухли, по гладкому лбу побежали морщины. Наконец он еще раз пробежал глазами по строчкам и, сердито мотнув головой, протянул бумагу адвокату.

– Подожди, подпиши сначала! – воскликнул тот, протягивая карандашный огрызок.

– Бред какой. Я не буду это подписывать, – глухо сказал Ден и с тоской посмотрел на кусочек синего неба за уродливой решеткой.

– Как – не будешь? Жить не хочешь?!

– Жить хочу. Но если я это подпишу, какая у меня будет жизнь? Я не подлец, чтобы под такой мутью закорючку ставить.

– Да что в этом такого?! – заорал адвокат. – Это же всего лишь письмо герцога… Как там его, дай-ка посмотрю… Криса Готца! Тебе нужно только подтвердить, что всё так и было. И всё!

– Пакость он какую-то пишет, этот Крис, – сказал Ден. Подумал и хмуро добавил: – Сволочь он, видно. Встретил бы его, дал по морде. Не посмотрел бы, что герцог. Такую грязь сочинил, читать противно.

– Какая разница, сочинил или нет? Дворянскому слову поверят! А ты, если подпишешь, целым останешься! Живым будешь, живым! Слышишь ты меня?!

– Он ведь там жуть что пишет! – возмущенно сказал Ден. – Вы сами-то читали?

– Читал, конечно, – вскинулся адвокат. Он взял бумагу, его глаза побежали по строчкам. – Пишет, что сестры Розель далеки от дворянских традиций, живут в городе, а подрабатывают тем, что ублажают мужчин, не особо того скрывая. Старшая сестра замужем была несчетное число раз. Стало быть, свадьбы ее – прикрытие развратных делишек. Она и младшую сестру приобщила к грязному делу, поэтому Элалия к деревенскому парню… то есть к тебе… – адвокат поднял глаза, – бегала летними ночами. Денег, конечно, с сельчанина много не взяла, зато смогла попрактиковаться в соблазнении и навыки не растеряла. Так что парень не особо-то виноват, а вот Элалия…

– Ну-ка не читай дальше! – велел Ден. Бледный до синевы, он вскочил, выхватил у адвоката бумагу и тут же разодрал ее в мелкие клочки. Обрывки разлетелись по каменному полу. Ден увидел, как, выхватив ножи, сделали шаг вперед два стоящих возле двери тролля, но ему уже было все равно.

Адвокат раздраженно махнул троллям – мол, не трогайте дурака. Схватился за голову:

– Что ты натворил? Ты же, идиот, не бумагу порвал, ты жизнь свою порвал! Бумаге-то что? Это, понятное дело, копия была! Само письмо в управе, а еще одна копия – в газете. Оттого, что ты поиграл в благородство, девчонке ни жарко, ни холодно. Всё равно уже опозорена на весь свет! Её-то в тюрьму не посадят! А если б ты указал, что всё так и было, как в письме написано, – что она сама тебя соблазняла, суд взял бы это на заметку, – адвокат с сожалением глянул на бочку, где утонул его карандаш и продолжил возмущаться. – Ведь теперь всё иначе получается: не ты принцессу завлекал, а она тебя. Да еще как хитроумно, как ловко! Притворялась святой невинностью – а сама-то вот какая! Глядишь, суд бы голову твою глупую сохранил!

– Никогда я не буду на Элли наговаривать, – упрямо сказал Ден и прислонился к сырой холодной стене. – Пусть хоть жгут, хоть пытают. Никогда.

– Да кому надо тебя жечь и пытать! Время тратить! Жить-то тебе осталось всего ничего. Теперь уж точно голову тебе оттяпают. Может, завтра поутру, а может, и к вечеру! – адвокат с досадой дернул себя за длинные волосы-сосульки, двинулся к двери. Но вдруг остановился, выкрикнул: – Все вы дураки! И ты, и деревенские дружки твои чокнутые! Себя не жалеете, хоть родню бы свою пожалели!

– А что – дружки? – Ден выпрямился, сощурился.

– А, ты ведь не знаешь! Сегодня кучка сельских шалопаев да бездельников, парней да девок, на колымаге в город прикатила! Да не в Тисс, как говорят, а в столицу, к самому королю! – адвокат не сдержался, хохотнул. – Говорят, за тебя поехали просить! Идиоты. Пустили их к королю, как же! Тут же, возле столичных ворот, всех повязали – да в тюрьму. А кого-то, говорят, и пристрелили. И поделом! В игрушки решили поиграть. К самому королю потащились!

– Кого… пристрелили? – холодея, спросил Ден, и двинулся к адвокату.

– А я знаю? – тот попятился, спрятался за троллем, державшем наготове нож. – Вроде как, даже девчонку… А может, и мужика. Ну, отстань, не в курсе я, не в курсе! Ничего, скоро на том свете встретитесь, наговоритесь...

Глава 42. Парень в апельсиновом свитере

За высоким креслом, обитым красным бархатом, с подлокотниками в виде королевских лилий, молчаливой стеной возвышались три одинаковых гвардейца в алых мундирах. Их треуголки, украшенные кистями, чудом удерживались на искусно завитых белых париках. В руках гвардейцев грозно поблескивали наточенные алебарды. Гвардейцы выглядели хладнокровными и сосредоточенными.

В зале было светло: окна прикрывали тяжелые сборчатые золотые портьеры, но огромная бронзовая люстра с многочисленными электрическими свечами и хрустальными подвесками разливала теплый желтый свет. Потолок украшали белоснежные ангелочки. Мраморный пол сиял так, что в нем можно было увидеть собственное отражение.

Кроме роскошного кресла, никакой мебели в зале не было. Зал предназначался для посещений, в нем не имелось ни диванов, ни стульев – кто бы решился сесть в присутствии короля? Визитерам-просителям эта привилегия не полагалась.