Страница 21 из 24
Ноги снова срываются на бег. До берега остаётся совсем немного. Два или три шага. Ублюдок с секирой отступает чуть назад и перехватывает своё оружие поудобнее. Тут надо быть осторожнее. В дистанции и силе у него явное преимущество, да и мне с таким противником ещё сражаться не доводилось.
Взмах. Серая сталь свистит перед самым лицом. Бандит с бродексом отступает на шаг и начинает размахивать своей секирой, пытаясь удержать меня на дистанции. Ну-ну, засранец. Надолго ли твоих ручек хватит, при таком-то темпе?
Начинаю обходить бандита по широкой дуге, пытаясь подгадать время для удара. Столкновения с узким лезвием бродекса моя кольчуга скорее всего не выдержит. Урод, продолжает размахивать своим топором, пытаясь сохранять дистанцию. Внезапно, он, не останавливаясь делает шаг вперёд. Короткий выпад. Пытаюсь отойти назад. Отвести выпад в сторону. Но не успеваю. Банально не успеваю.
Предплечье левой руки что-то неприятно колет. Под гамбезоном начинает расползаться мокрое и липкое пятно. Зараза.
Бандит самодовольно ухмыляется и отступает назад, вновь начиная раскручивать свою секиру. А я краем глаза замечаю, что «Вован» наконец-то бросил свой самострел, умудрился выдрать из раненного плеча кинжал и теперь идёт прямо сюда с фальшионом наперевес. Дерьмо. Вот теперь я действительно в жопе. Если сейчас не успею разобраться с этим херовым вентилятором, то два урода разберут мою тушку на запчасти в момент.
Отступаю назад, чтобы говнюк не мог до меня дотянуться, и сосредотачиваю, своё внимание на нескольких небольших камушках из речной гальки, которой щедро усыпан берег. Арбалетчика и меня разделяет несколько метров. Ещё пара секунд и его клинок вонзится мне в спину. Бандит с топором ухмыляется, и делает шаг вперёд, пытаясь зажать меня с двух сторон. Он ещё не понимает, к чему идёт дело.
Я едва заметно дёргаю рукой. Камешки отрываются от земли, и со свистом рассекая воздух, летят ублюдку прямо в лицо. Два впиваются в щёку, а один попадает прямо в правый глаз. Бандит дёргается. Отводит в сторону топор и машинально тянет руку к лицу. Лишь на мгновение. Но и его мне хватает, чтобы рвануться вперёд. Удар. Остриё кацбальгера с лёгкостью вспарывает гамбезон, рубаху и брюхо урода. Он удивлённо смотрит, сначала на рукоятку меча, торчащую у него из живота, затем на меня. Его лицо начинает искажать гримаса боли, но в следующий миг взгляд стекленеет и безжизненное тело оседает на землю.
Рву меч на себя. Разворачиваюсь к последнему, оставшемуся на ногах противнику. Перед лицом свистит лезвие фалишиона. Удар. В ушах звенит. Нот и щёку обжигает боль. По заросшему щетиной лицу начинают стекать горячие струйки липкой крови.
Бандит отступает на шаг. Замахивается. Удар. Клинки входят в клинч. Его лицо прямо рядом с моим. Он подаётся вперёд, пытаясь повалить меня на землю. Но внезапно дёргается. На губах проступают кровавые пузыри. Из шеи торчит остриё кинжала. Через мгновение отключается и он.
Тело последнего нападающего упало на речную гальку, заливая её горячей, тёмной кровью. За ним стояла Айлин. В одной руке она сжимала кинжал. Рукоятка второго торчала у бандита из затылка.
Я тяжело выдохнул и убрал клинок в ножны. Бой дался мне нелегко. Предплечье левой руки глухо ныло. Лицо жгла боль. По щекам, усам и бороде катились струйки горячей крови. Воздух вязким комом застревал в глотке. На лбу выступили крупные капли пота.
— Генри… — с трудом выдавила из себя Айлин, глядя на меня. Её лицо побледнело. Руки тряслись. Пальцы до побелевших костяшек впились в рукоять кинжала, — Я… Я…
Да уж. Похоже, первое настоящее боевое крещение произвело на девочку впечатление. Всё-таки кидаться издалека огненными шарами и собственноручно втыкать железяку в тушку врага — две принципиально разные вещи. Надо бы её успокоить. Вот только психолог из меня такой себе. Особенно в нынешнем состоянии.
— Всё в порядке, — я сделал шаг вперёд, переступив через тело поверженного противника, и попытался легонько её приобнять здоровой рукой, — Ты всё правильно сделала. Он всё равно не почувствовал боли почти. Да и все последствия для этого ушлёпка — потеря его сраного персонажа, которого он фармил два месяца.
— Ты… — девушка всхлипнула, чуть отстранилась и посмотрела на меня, — У тебя кровь!
— Да, ерунда, — попытался отмахнуться я.
— Ерунда? — она отстранилась и зло посмотрела на меня, — Ты лицо то своё видел?
— Что, всё так плохо? — попытался ухмыльнуться я, но тут же скривился от боли. Стянул с руки латную рукавицу и потрогал лицо. Через левую щёку и нос в сторону лба пролегал глубокий порез. Удар пришёлся по касательной. Должно быть, этот урод хотел раскроить мне череп одним ударом. Но попал по шлему и лезвие его клинка оставило за собой лишь глубокий порез. Чтож… Одним шрамом меньше — одним больше. Глаза на месте, и ладно.
— Не трогай! — скомандовала Айлин, — Ещё заразу сейчас занесёшь, — она повернулась куда-то в сторону. Я проследил за её взглядом и с удивлением для себя обнаружил, что возле пирсов собралась уже целая толпа крестьян. С десяток мужиков, дюжина баб и несколько детей с интересом наблюдали за происходящим. Нашли, блять себе представление.
— И херли вы встали? — крикнула на них девушка, — За лекарем ни у кого не хватило ума послать? Бегом, иначе мы с каждого из вас потом по три шкуры спустим!
Толпа начала потихоньку рассасываться. Призыв Айлин позвать за лекарем крестьяне, судя по всему проигнорировали. Они просто расходились, дабы не попасть под горячую руку. Конечно, вояки из нас сейчас были так себе, но, судя по всему, недавняя схватка произвела на местных серьёзное впечатление.
— Уроды, — сквозь зубы прошипела девушка, а затем повернулась ко мне, — Так, сядь и постарайся не шевелиться. Вернон успел научить меня кое-чему, так что перевязать я тебя тут сумею. А дальше уже он осмотрит раны.
Я подошёл к какому-то старому ящику, и, морщась от боли уселся на него сверху. Снял шлем. С ремешками подшлемника вышла заминка. Они были скользкими от крови и у меня никак не получалось распутать узел под подбородком. На помощь пришла Айлин. Девушка развязала узел, стащила с головы набитую овечьей шерстью «шапку», отошла назад и ещё раз критически осмотрела лицо. Затем достала из сумки бинт.
— Пояс, — сплюнув кровь бросил я, — Там кровоцвет. Пара пузырьков. Должно хватить.
— Уверен? — переспросила Айлин, — Это будет…
— Больно? Не больнее, чем когда меня урсолак подрал, — хмыкнул я, — А так заживёт быстрее, да и заражения не будет. Хер его знает, в какой такой жопе этот утырок мечом ковырялся.