Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 67 из 75



Глава 23. Как прекрасна наша саванна с высоты птичьего полёта!

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Когда я был вынужден открыть Кире глаза, чтобы схватить клеванты параплана, она вытаращилась на стремительно приближающуюся землю и не смогла сдержать крик, состоящий из смеси ужаса и восторга. И когда раскрывшийся купол тряхнул нас в обратном направлении, её вопль прервался хриплым кряканьем. — Э-экх!!!

Падение резко замедлилось. Но осознав, что от встречи с далёкой землёй её удерживают лишь несколько ремней, которыми она была пристёгнута ко мне, девчонка рефлекторно забилась в своей упряжи, словно муха в паутине, пытаясь развернуться и вцепиться за меня и руками и ногами.

— Не дёргайся, нормально летим! — Я выровнял параплан и положил его в горизонтальное планирование. Восходящие потоки воздуха от раскалённого под жарким июльским солнцем асфальта и камня хорошо делали своё дело. Самая что ни на есть лётная погода. Безоблачное небо почти до горизонта оставляло надежду на то, что и дальше полёт продлиться без экстренных приземлений.

Изогнувшись, Кира умудрилась поднять взгляд так, чтобы посмотреть мне вытаращенными глазами прямо в лицо:

— Чтоб я ещё раз с тобой куда-то поехала!!!

— Только не говори, что тебе не нравится! — Перекрикивая шум ветра в ушах, я улыбался ничуть не менее широко, чем нарисованное на моей маске лицо. Впервые за долгое время я испытывал то, что можно было назвать счастьем.

— Мы чё... Мы точно не падаем?! Мы правда летим?!

— Правда! — Потянув за левый клевант я заставил параплан уйти немного в сторону, чтобы обогнуть башню прямо перед нами. И сбоку пронеслись пыльные широкие окна. А нас с девчонкой немного покачало из стороны в сторону.

От этого она немедленно снова восторженно завопила:

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Не делай так больше!!!

— Как? Вот так?

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! - По ямочкам на щеках я догадался, что она всё-таки не просто вопит от ужаса, но тоже улыбается.

Небольшое натяжение правого клеванта вернуло нас на прежний курс, когда многоэтажное препятствие было пройдено. Теперь ровно на север, мимо развалин «Эволюции». Так, чтобы солнце всегда было за спиной.

— Фух! Фу-у-у-ух... Вроде... Вроде и правда летим! — То и дело крутя головой перед моим носом, Кира оглядывала проносящуюся под нами панораму центрального района. — Да это круче, чем байк! В сто раз!

— Ну вот, теперь хоть я тебя немного покатаю.



— И часто ты так раньше летал?

— Раньше часто. Пока не женился.

— И чё? Неужели твоя жена не захотела с тобой вот тоже так полетать?!

— Она уже была беременна. — Должно быть, адреналин несколько ослабил ту стену, которая обычно надёжно хранила сведения о моей личной жизни от окружающих. А может, я просто уже гораздо больше доверяю этой дерзкой и отчаянной девчонке. — А потом было уже совсем не до этого.

— Белла?

— Белла.

После этого Кира тактично замолчала, продолжая жадно всматриваться в проносящиеся под нами руины. Окончательно успокоившись, она лишь иногда легко подвывала, когда я корректировал курс или заставлял купол слегка подбросить нас вверх, зачерпнув очередной восходящий поток. Чтобы потом вновь заскользить по плавной глиссаде, набирая скорость движения вперёд на север.

Внизу проплывали западные районы центрального округа. И отсюда, с высоты птичьего полёта, стало очень хорошо видно до каких именно пределов разрослась жорская грибница. Как и говорил Иван, эпицентр явно прослеживался в районе манежной площади. Плавно огибая кремль, подземные коммуникации которого, очевидно, были изолированный от общих городских систем, плёнка из серо-зелёных наростов расползалась примерно до середины радиусов Садового кольца. И чуть дальше можно было заметить только отдельные островки вокруг канализационных люков или выходов из центральных станций метро.

Кое-где вокруг таких островков наблюдались скопления жор. Обступив наросты, они не то ели их, не то массировали. С такого расстояния было не разобрать.

По мере того, как мы перемещались дальше на север, стало заметно, что внизу когда-то вместе с этим увеличивалась и интенсивность боевых действий. Центральный округ был полон дорогих офисов, банков и магазинов со всякого рода роскошью — почти ничего, что представляло бы интерес для малолетних солдат Зимней Войны. Небольшие стычки, следы которых мы видели ранее, были следствием столкновения при манёврах или борьбой за какой-нибудь мелкий продуктовый магазин или полицейский участок.

А вот чуть дальше за Садовым, где уже начиналась плотная многоэтажная жилая застройка, масштаб разрушений был намного больше.

Жилые массивы представляли достаточно крупную ценность сами по себе — внутри каждой высотки можно было найти запас продуктов на достаточно долгое время. Консервы, алкоголь, прочая запакованная бакалея — до всего этого жоры не добрались. А перед новым годом почти все холодильники в домах ломились от подобных вещей. И хотя обыск сотен и тысяч квартир — это достаточно не быстрое дело, но побороться за них явно стоило.

Однако, самым ценным трофеем здесь, конечно, были первые большие супермаркеты в черте города, до чьих складов ещё не добрались заражённые. А также оружейные комнаты отделений полиции, вневедомственной охраны и офисы всевозможных частных охранных предприятий, которых вокруг было гораздо больше, чем в историческом центре. Следы интенсивных боёв виднелись и рядом с крупными аптеками или больницами. Многие из этих объектов стали первыми укреплёнными базами для стихийно образовавшихся группировок.

Поэтому вокруг них не осталось почти ни одного целого дома. Ведь недостаточно было захватить ценные ресурсы первым. Удержать их потом было куда сложнее. Разрозненные стихийные анклавы постепенно сливались в более крупные альянсы — добровольно или вследствие насильного поглощения. Позже постепенно объединялись и такие крупные группы, образуя самые настоящие мегабанды, контролирующие целые районы или даже округа. Армиями их можно было назвать весьма условно, хотя среди крупнейших комбатантов наверняка были и курсанты каких-нибудь военных вузов. Или те же кадеты. Вряд ли они жили по уставу. На верхушку в таких формированиях, как правило, выбирались те, кто придерживался весьма гибкого набора так называемых «понятий». И в борьбе за власть не гнушался почти ничем.