Страница 8 из 56
— Я не причастна к инциденту с ректором Вихр, — в этот раз вышло не так убедительно, как в прошлые. Голос начал подводить, но я переступила с ноги на ногу, поставила их шире и снова обрела устойчивость. Руки все это время держала за спиной.
— Еще скажи, что пришла на гору учиться, — прошипел глава.
— Я пришла в академию учиться и по завершению обучения больше не принадлежать к народу птиц. Моей целью была свобода, — я слишком много раз проигрывала этот разговор в своей голове, и у меня было много времени, чтобы заучить нужные фразы наизусть. Поэтому теперь слова вылетали легко, даже волнение не могло этому помешать.
— Ну, конечно! — Алис вышел из-за стола и обошел его. Теперь между нами было не больше метра, что дико нервировало. — И четыре наследных принца тоже пришли сюда за знаниями, а не за тем, чтобы разрушить мирный договор. Ведь это не ты заманила их обещаниями о выгодной женитьбе.
— Я никогда и никого не заманивала. Я была категорически против свадьбы, и именно поэтому избрала путь мага и подчиненного горы Истины, — голос начал срываться. О том, что Харитион попал сюда не по своей воле, я, логично, промолчала.
Гнев в глазах напротив почти физически обжигал меня. Сейчас я действительно была в уязвимом состоянии: папочка слишком хорошо все продумал и сделал из меня козла отпущения. Никто из вне не поверит, что драгоценного феникса специально отправили в логово кровожадного лиса. Скорее все поставят на то, что это Девятихвостый вероломно выкрал для себя источник жизненных сил. На мировой арене Алис — безоговорочный злодей, а принцы смельчаки, что ринулись спасать деву в беде. Однако здесь, за барьером Замка, антагонист не так очевиден. В этих стенах я злодейка, пусть пока это и не доказано. Вот только кому в подобном исправительном заведении дело до доказательств — здесь все решается совсем иначе.
— Ложь, — от этого тихого обвинения дрожь прошла волной по всему телу. Наверно, я впервые понимала, почему все до смерти боятся главу академии. В гневе он был не просто страшен, он был неистов. — Мелкая лгунья, вздумала морочить мне голову? Неужели нашла во мне наивного юнца? Таких, как ты, за долгую жизнь я встречал сотни, а то и тысячи. Где теперь они, а где я?
Я громко сглотнула. Голова начинала кружиться от того, что я слишком надолго задержала дыхание.
— Я вижу тебя насквозь. Твои отговорки полны горькой полыни и оседают на языке мерзким обманом. Коварство твоего рода не знает границ, — с печальной злобой процедил глава.
— Но это правда… — я начала терять твердость. Он давил на меня своей силой. Через мгновение я осознала, что позорно отступаю мелкими шажками, как семенящая девица в длинном неудобном платье.
— Да что ты говоришь? — он фальшиво рассмеялся, продолжая меня продавливать. Свечи взволнованно затрепетали, а те, что находились ближе всего, и вовсе забились в диком танце, грозясь вот-вот потухнуть. — И, конечно же, элементаль огня, которая притащилась за тобой, никогда раньше не была осужденной на смерть за многочисленные убийства. Ты привела в мой дом не только этих румяных принцесс, что истинных кровавых запахов войны даже не нюхали, но и посмела внедрить Плавящую плоть длань!
— К-кого?
— Профессиональную убийцу, прославленную за свои жестокие методы сжигать жертв живьем изнутри одним касанием ладони!
Я в ужасе уставилась на Алиса, пытаясь переварить полученную информацию. Неужели он говорит о Магнолии? О нашей светлой элементали, что печет пирожки, будит по утрам и расчесывает мне волосы? Та самая женщина, что даже по имени меня не может назвать, не склонившись в три погибели в извиняющихся поклонах? Какой-то несусветный бред!
— О, не притворяйся, что шокирована. Наверняка ее задача прикончить всех, кого успеет, в случае провала операции. Мерзкое отродье! — лис говорил презрительно, с какой-то затаенной злобой. Видимо, с этой самой Плавящей плоть дланью у него были свои счеты.
— Я не притворяюсь, — меня начало охватывать отчаяние.
— Еще как притворяешься! Какова твоя цель теперь? А? — он подошел совсем близко, мне некуда было больше отступать — спина уперлась в дверь. — Соблазнить главу академии? Всадить нож в спину глупому мужчине? Вскружить голову, чтобы сам сдал гору? Отвечай!
И вот тут, кажется, что-то перемкнуло уже в моем мозгу.
— Соблазнить?! Я? Тебя? — я начала задыхаться от возмущения. — Да я мечтала не видеть тебя никогда в своей жизни! Так и хотелось плюнуть в лицо, развернуться и уйти, но нет же, тебе нужна была Пестрая, потом старшая, а потом мелкая! Никакого покоя! Зачем вообще ко мне прицепился?
— Ты призналась в любви. Зачем тебе это, если не задумала соблазнить? — сквозь зубы прошипел мужчина. Он дышал, как бык на корриде.
— Да чтоб не выдать, что я та самая принцесса! Я хотела спокойно доучиться и не подвергаться нападкам с вашей стороны.
— И ты считаешь, что признание в любви — лучший способ избежать внимания. Как я об этом не подумал, — он открыто насмехался надо мной.
— Да кто вообще в здравом уме захочет с вами быть?
— Ты! — рыкнул лис, начиная скалиться.
— Да я только и делала, что бегала от вас! Это вы первым набросились на меня. Вы поцеловали, и вы прижимали меня к дереву. Лезли, кусали, домогались! Ненавижу! — как на духу выложила я. — Сэр.
Последнее я добавила, когда смогла отдышаться и прийти в себя. Вряд ли это смягчит все мои слова, но попытка не пытка.
Глава замер, его грудь шумно втягивала воздух, дыхание опаляло мое лицо, а глаза горели ярче пламени свечи. Одно хорошо, — он не принялся убивать меня сразу, что давало надежду на мирное урегулирование ситуации.
От мыслей меня отвлекло движение на лице лиса. Кажется, это была то ли улыбка, то ли оскал — разобрать было сложно. И тут между зубами мужчины появился язык. Я, как завороженная, смотрела за тем, как он медленно пополз вверх, залез под верхнюю губу, приподнял ее с одной стороны и… Оголил чертов клык!
В голове тут же сам собой всплыл разговор:
"— А что самое худшее из всех этих моментов?
— Если покажет клыки. Не открыто, скалиться он не станет перед атакой, слишком очевидно. А вот приоткрыть рот, невзначай провести пальцем или языком по клыку, ткнуть им в верхнюю губу, будто там что-то мешает, цокнуть — это сигнал, что он уже все решил, и жертва обречена."
— Цок! — тишину разорвал одиночный звук моей грядущей смерти.
Твою ж мать!