Страница 19 из 145
«Не задавай мне таких вопросов», — со смешком ответил Зиргрин. — «Когда одушевленный клинок называет свое имя носителю — он полностью признает его своим хозяином. Ты правда считаешь, что, будучи таким слабаком, достоин моего полного подчинения? Да заодно только то, что ты сегодня использовал меня, чтобы кусты рубить, я до сих пор на тебя зол. Что, если бы тебя использовали, к примеру, чтобы дымоходы чистить? Вместо инструмента!»
«Это так плохо? Я не знал… Ты просто возмущался, но не сопротивлялся совсем…»
«Как я мог сопротивляться? У нас ведь договор! Я — твой меч, сопротивление тебе противоречит моей природе. Конечно же, я мог бы все-таки пойти против твоей воли, но это было бы болезненно для меня и опасно для тебя! Несколько срубленных кустов того не стоят. Но у меня все же есть своя гордость. Больше я не позволю тебе так со мной обращаться. Пока не поймешь, для чего существуют клинки, забудь о том, чтобы использовать меня».
Заявив это, Зиргрин, который действительно был очень зол из-за случившегося, достал из пространственного кармана своей рукояти черные ножны с затейливой системой крепления. Воспарив над землей, клинок под удивленным взглядом Наиля сам убрал себя в ножны, после чего вернулся к мальчику и опустился рядом. Наиль взял в руки меч, попытавшись вытащить его, однако тот словно сросся с ножнами.
«Даже не пытайся. Если я не хочу — меня не достать. Не зря же столько лет никто не мог вытащить меня из колонны», — весело и самодовольно заявил бывший убийца, заметив, что его меланхоличное состояние удивительным образом прошло. Он снова мог веселиться и даже шутить.
Неужели наличие хозяина настолько влияет на меч? Его хозяин — ребенок. Могло ли его сознание подстроиться под носителя? Вспоминая все знания об одушевленных клинках, которые ему удалось собрать, подслушивая разговоры приходивших в деревню людей, бывший убийца констатировал, что это возможно. Слишком разные личности не смогли бы ужиться, а так как меч — это инструмент, то инстинктивно именно меч подстраивается под своего хозяина. Иначе страдали бы оба.
Запечатавшись в ножнах, Зиргрин ощутил, что принял верное решение. Наилю предстояло научиться хоть немного владеть оружием, прежде чем позволять ему свободно размахивать клинком, способным порезать даже бога.
Всплывшие не так давно в памяти образы ничуть не добавляли Зиргрину самодовольства. Наоборот, он ощутил страх. Его душу едва не уничтожило из-за того, что он просто совместил в себе две стихии после отказа от смертности и превращения в элементаля. Мироздание восприняло его существование неприемлемым и хотело как можно скорее уничтожить. Именно чтобы избежать такой участи, он был вынужден принять на себя проклятье обрекшее его вечно оставаться псевдосмертным, пережидая периоды между смертью и перерождением внутри собственного меча. Так почему же Урташ отпустил его, узнав, что даже его, сильнейшего из богов, можно ранить подобным клинком?
«Слушай, прости меня», — вырвал бывшего убийцу из невеселых раздумий Наиль. — «Я не буду так больше делать».
«Конечно, не будешь. Не волнуйся, я не настолько мелочный. В случае серьезных проблем ты можешь рассчитывать на меня, но тебе просто рано еще размахивать клинком налево и направо, ты ведь элементарно не имеешь никаких навыков владения оружием. Подожди, когда тренировки дадут свои плоды, не будь нетерпеливым».
«Хорошо», — неохотно смирился с действительностью Наиль. — «Но тебе все же нужно имя, пусть и не настоящее. Как-то же я должен к тебе обращаться?»
«Называй меня „Меч“. Этого вполне достаточно», — весело ответил Зиргрин. Их симбиоз казался бывшему убийце очень забавным. По крайней мере, Наиль уже неплохо ощущал эмоции своего меча, что облегчало их взаимопонимание.