Страница 40 из 85
На торгу и разговорились с местными гостями первого ряду, коих и не сразу отличишь от бояр — разве что без сабель, а так и шубы с бобром тканью крытые, и сапоги сафьянные и вообще одежка такая, что пары деревенек легко может стоить. Чиниться я не стал, приглашение самого бойкого, Данилы Бибикова, принял и явился к нему в терем.
Хозяин ради такого дела расстарался и стол накрыл лучшим, все загашники, небось открыл. Рыба красная и белая, икра, соленья-варенья, меды ставленные, вина фряжские, не каждый день великого князя потчевать приходится! Набилось и купцов, поговорить да послушать.
— Скажешь тоже, княже! Вся наша дальняя торговлишка — до Новгорода или Казани, дальше ходу нет.
— Что, ни в какую сторону?
— Верно, ни в какую, — принялся загибать пальцы Данила, — смотри сам. Волгу татары держат и в Хвалынское море ходу не дают, а кто пробует пройти, могут и ограбить, и убить. Днепр Литва обсела, а в низовьях те же татары...
— А Двина?
— Так ливонцы же, мимо Риги не поторгуешь!
— Нет, северная, что от Сухоны?
— Хм... дикие там места, разве что острожек малый новгородский на Колмогорах, да и с кем торговать, с мурманами? Те еще разбойники...
Да уж, все ходы-выходы закупорены, но больше всего обид на Новгород, что держит выход в Соленое море, то есть Балтику. Потому как литовцы, татары и ливонцы — чужие, а новгородчи мужи — свои. И зуб у тверичей на вятшую господу северного соседа вырос немаленький, но тут уж такое дело, каждый норовит транзитную торговлю пресечь и на том навариться.
И только мы собрались к отъезду на Москву, как примчался гонец из Смоленска от хартофилакса Никулы — никак не хочет митрополит Герасим к нам ехать, побаивается. И пофиг, что у нас мир, все на недавнего покойника Ваську Звенигородского кивает. Значит, нужны новые аргументы... С этим я напоследок и пришел ко князю Борису, скорчив максимально унылую рожу.
— Что невесел, Василий Васильевич?
— Пишут из Смоленска, не восхотел митрополит к нам ехать.
— Вот досада! — огорчился тверской князь. — А я боюсь Илию на рукоположение к нему слать, пока в Литве розмирье.
По нынешним временам это большая проблема, прежний тверской епископ Антоний отдал богу душу еще осенью, нового без санкции митрополита взять неоткуда, а каково княжеству без верховного иерея?
— Кто таков Илия?
— Успенского монастыря игумен, муж зело рассудительный и в вере крепкий.
— Может, — я сделал вид что задумался, — митрополита сюда пригласить?
Такое нарушение субординации несколько выбило Бориса из колеи — ездить на поставление положено к старшим, а никак не наоборот.
— К нам, на всю митрополию, во Владимир, Москву, Тверь, Новгород...
Лицо князя прояснилось — если так, то митрополита приглашают совершить пастырский объезд, а вовсе не приехать и хиротонисать одного игумена, это не против обычаев.
— Отпиши ему, княже, что тяжко без пастыря не только Тверской земле, но и всему Залесью, — добавил я.
Борис уже махал рукой служке, велев позвать писца.
А я со своей стороны допишу, что и Василия Звенигородского больше нет с нами и бояться совсем нечего. И если это письмо и совместные усилия Никулы и Шемяки не стронут Герасима с места, то ну его нафиг, такого митрополита.