Кружево дорог

Наконец, скользнув в одно особо хитрое сплетение, Неро очутился на относительно свободной поляне. Небо посмотрело на него. И притянуло взгляд кружащимися в нем гибкими грациозными силуэтами. Неро завороженно замер. Следуя внутреннему чутью, пропустив его мимо осознанной мысли, Неро, словно всем своим существом приветствуя кружащих в небе, открыл крылья.

Ударившая в него наотмашь волна ощущений и смыслов заставила невольно прикрыть глаза, поглотила в своей насыщенной ошеломляющей пучине. Он одним махом впитал всю сложность взаимосвязей Сурового Леса. Ощутил его красоту и гармоничность происходящих в нем процессов. И наличие своего места и значимости всего вокруг. Значимость выпадающих радостей и вдохновений. Значимость препятствий и испытаний. Это было сокровенным знанием, долго томящимся в потемках души. Которое разом вырвалось из-за лопнувшей препоны, ослабленной случившимся.

Увидел, что и жестокости, унижению и презрению есть свое место. Как некому фильтру, моменту инициации, точки возможного пробуждения тебя другого. Познавшего много больше сторон, контрастов и светотеней жизни. Ставшего этим только крепче. Нечто выдергивающее тебя из твоей быть может прекрасной и тонко ощущающей мир, но слабой ипостаси. И дающее возможность преодолеть это как жесткий, но эффективный урок. Оставшись тем же тонко воспринимающим все вокруг, но при этом став еще и сильным.

Нечто ставящее тебя ободранным и беспомощным перед лицом унижающей действительности с вопросами: «Возьмешь волю? Волю жить несмотря ни на что. Чувствовать. Волю искать в себе любовь», «Найдешь в себе силу распрямившегося после урагана дерева, устремишься к солнцу?», «Познаешь хребет свой или слизью расплывёшься?» Ответить на вопросы. Взять свободу своей сути не как случайный подарок с неизвестной ценой. А узнав все стороны существования, ощутить вкус ее и вкус жизни во всем богатстве оттенков.

А еще он понял, кто на самом деле является народом вахва. Народом сильных – красочные грациозные силуэты в вышине. Те, кто смог. Несмотря на испытание слабостью и презрением. Из дебрей колючих зарослей, из-под ломающей крылья грубой жестокости, из ограничений наросшей поневоле брони… Вверх. В свободу полета и пронизывающих токов силы. Народ вахва. Народ сильных.

И почему тот, кто так и не смог полететь сам, ломал крылья другому. Слабость и малодушие. Да, мощь брони и острых жвал. На первый взгляд неокрепшего детеныша, ломает волю. Внушает страх. Подавляет. Кто сильный, как ни эти? Что способны втоптать в землю тебя, только раскрывшего крылья. Награждающие унижением и презрением. Оставшиеся без крыльев спешат оборвать другим. Сами внутри себя чувствуя боль своего существования. Глубоко внутри, под многослойностью наросшей брони. Живущие без любви, стараются сделать больно другому. Чтобы он занял среди них «достойное» место. Не попал туда. Наверх. Не показал вдруг, что это возможно. Ведь если это увидеть, можно понять. Свое малодушие и трусость. Как жить с этим тому, кто убедил себя в своей мощи и превосходстве над другими, наступив на слабого?

Все это, обрушившись на Неро выбивающей дух волной, словно единым махом, ворвавшись в каскад пещер его памяти и сознания, наполнило их очищающим потоком и схлынуло, унося всю едкую мерзость, что отравляла его душу. Он почувствовал небывалую легкость и открытость миру вокруг, суть его вибрировала и словно восторженно вопила от ликующего ощущения жизни.

***

Он открыл глаза. Доспех роговых пластин исчез. Растворился, истаял. Тело стало на вид и по ощущениям легким и гибким. Его покрывала практически гладкая шкура с легким рисунком мелкой, еле различимой чешуи. Вместе с тем, с потерей брони он не почувствовал себя слабым. Наоборот. Всего его наполняла бурлящая энергия и спокойная уверенность. Тем более, что острота зубов и крепкость когтей остались с ним.

Неро оглянулся и обнаружил, что не один на поляне. Со всех сторон угрюмо теснились «сородичи». Самый крупный из них уже направлялся прямиком к Неро, угрожающе сопя и сотрясая землю каждым шагом массивного тела. Выскочка опять напрашивался на урок, и он готов был его преподать. Без лишних разговоров, начиная с самого главного. Поломать и унизить. Потом уже можно и поболтать со скулящим в грязи недомерком.

За пять-шесть шагов здоровяк сокрушительно рванул, метя саблями когтей в, казалось бы, гладкий и незащищенный бок Неро. Как раз напротив сердца. Возможно, желание поучить переросло в нечто другое. Неро, гибко изогнувшись, почти ушел от удара. Почти. Все же сказался опыт «учителя». Ударили жесткие когти в грудь. Соскользнули. Даже царапины не осталось. Не так уж нежна оказалась новая шкура. На подаренном общим озарением наитии, Неро, словно много раз уже так делал, схватил посунувшегося по инерции противника крепкой хваткой зубов за загривок и, вложив в общее движение мощный толчок лап, хвоста и могучий удар крыльями, швырнул его всем телом в толпу прочих. Здоровяк, прокатившись кубарем, вломился в заросли и остался лежать, оглушено всхрапывая.

Неро издал торжествующий звенящий яростью и силой рык, объявляющий его хозяином самого себя, поведя оскаленной пастью по кругу. Утверждающий его право быть собой. Раскрывать крылья. Летать на них. Выбирать свой путь. Сжавшийся круг с настороженным испугом растянулся. Кто-то посчитал благоразумным отступить в тень древесных исполинов. Впереди, почти не сдвинувшись, остались те, кто, как и Неро прежде, волочил с позором свои сложенные, уделанные грязью крылья. Все же волочил.

«Народ сильных…???!!! – вскричал Неро, поведя горящим яростью схватки взглядом и, спустя краткую паузу, уже остывая, – вспомните, кто вы!! И зачем вы здесь!»

А затем, сильно и резко взмахнув крыльями, Неро прянул в небо к своим.

И небо приняло его. Наполнило собой. Вечным простором. Он вплел свое движение в общий танец-полет, всей сутью почуяв – в нем есть его место. Его здесь ждут. Он впервые ощутил, что значит быть своим. Полностью и абсолютно. Понятым и принятым. Отдался этому единению, слился в потоке общности. В то же время чувствуя – и собой он остался тоже.

Можно. Свобода быть. Быть всем и быть собой.

Невольно обратил внимание вниз и увидел. Увидел тысячи глаз… Которые следили за его полетом… Как и он в свое время следил за полетом этих удивительных существ в вышине. Что вдохновляли его. Звали в небо. Помогали расправить крылья и сбросить оковы. И все это было не случайно.

Он с еще большей благодарностью взглянул на парящих и крутящих безумно прекрасные петли своих. Увидел теплое приветствие, искреннее признание и любовь в их мудрых, бездонных как небо, взглядах. Трепетное чувство родства пронзило его, наполнив глаза влагой благодарности. Дрожью вдоль хребта прошло кристальное осознание того, что теперь он, это они, те удивительные существа. И вот – сейчас на него смотрят, как и он смотрел. И его полет так же зовет сейчас смотрящих снизу за собой.

Неро самозабвенно отдался вихрям взывающего к жизни движения, окунулся во вдохновение волшебного полета. Чтобы сделать то же самое для других. Для этих тысяч глаз, жадно смотрящих в небо.

Серый мир

Серая хмарь. Вокруг, сверху, снизу. Кажется, будто мир обесцветился, холодной влажной пеленой затянулся. Съедающей звуки, запахи. Стирающей очертания. Все тускло и безрадостно. Душа тонет в бездонной, сковывающей любой порыв, серой вязкости. Казалось бы, уместна была бы ну хоть и черная волна отчаяния, способная взъярить душу и разорвать в метаниях опутавшие тенета! Но нет, все ровно и спокойно. Как не приносящий сил сон. Летаргический.

Вила моргнула. Серое наваждение пропало. Лишь легкими отголосками на границе восприятия напоминая о себе. Дескать, вот она я! Не показалось, нет. Вила нахмурилась. Серый мир, как она назвала его для себя, приходил все чаще, оставляя в душе липкий осадок. Было неуютно. Словно знаешь, что один. Чувствовать бы уверенность, впечатанную память о коконе сильных добрых рук. Незыблемое знание, что есть кто-то…