Содержанка

Ссору — прекратить физически. Не в плане подраться, а просто уйти и разобраться с эмоциями в спортзале, обидные слова — простить. Не знаю. Наверное! Я простила и снова ему поверила. Да как тут не поверить?

Он тогда выгнал меня из больницы по одной причине, оказывается, — умирал как хотел выспаться. Я просто не знала, в голову не приходило. Дремала в его руках, отдыхала от стресса, грелась теплом. А он ведь спит беспокойно. Дергается, крутится. Сам не замечает, ему говорили. Он просто знает. Вот и не позволял себе отключаться, чтобы я отдыхала в его объятиях. Он выгнал меня, потому что уже не мог с собой бороться. А признаться, что себя самого стесняется, гордость не позволила.

Я думаю об этом, пока еду. А потом всё резко меняется.

Едва захожу в здание, мгновенно захлебываюсь атмосферой. Столько вокруг людей, и все они пришли сегодня, чтобы посмотреть на самые важные в жизни спортсменов соревнования. Играет музыка, народ фотографируется. От масштаба и важности морозец кожу жалит. Я слегка ошалело оглядываюсь и мысленно жалею, что Алекс не смог поехать со мной. На самом деле он нужен мне. Очень сильно нужен. Со своей мечтой, со стержнем, с любовью, что дает силы, проживать всё это. Проживать то, что я... что без меня...

Иду к ковру, смотрю на него, а внутри всё сжимается. Чертовы мурашки не просто бегают, они кусаются, кровь кипит. Пульс скачет, и такая ясность в голове... я бы могла сейчас перелезть через оградку и проделать свою программу без единой запинки, несмотря на то, что уже несколько месяцев не тренировалась. Разум ясный, четко понимаю, что смогла бы...

Захлебываюсь паникой.

Смотрю на ковер, он аж светится, зовет меня, молит и внимании. Он против того, что мы расстались. А внутри меня протест и истерика. В последний момент поворачиваю направо и прохожу к своему месту. Скромно занимаю его.

Вытираю уголки глаз.

Алекс купил дорогие билеты. Он хотела смотреть на меня вблизи. Чтобы не пропустить выступление. Ни одной детали.

Алекс. Алекс-Алекс-Алекс.

Он хороший. Очень хороший, Боже, как повезло, что он появился. Иначе где столько любви взять? Сил, чтобы не выдохнуться. Отчаяние вновь пытается взять в плен, но я сопротивляюсь.

Нахожу глазами своих девочек. Таня, Лена, Лиза и другие. Все тут. Таня готовится, сейчас будет ее выход. Выход, которого она ждала всю свою жизнь. Ради которого с утра до ночи пропадала в зале. Сидела на диетах, отказывалась от удовольствий. Рядом Андреева, что-то говорит ей, дает указания. У Тани на лице будто смятение. И бледность странная. Надеюсь, она не приболела и это просто паника. Представляю, какая там паника! У самой во всю. Эти секунды перед... Самые адреналивновые. Бешеные. Когда выходишь на ковер, всё меняется: остаются лишь ты и спорт. Твоя выдержка, талант и умения. А вот пока музыка еще не заиграла, пока длится ожидание...

Таня окидывает взглядом зал и натыкается на меня. Ее глаза расширяются. Девочки тоже следом, одновременно. Мы смотрим друг на друга. Андреева тут же. Сердце гулко колотится. Я сжимаю кулак и поднимаю его, показывая, что здесь, и что поддерживаю. Смотрю на нее с жаром и шепчу губами: «Всё получится. Давай». На мне чемпионские шпильки и украшения. На девочках их талисманы.

Таня смотрит на меня, я пальцами показываю, что отдаю ей свое сердце. Она застывает, кивает и... тоже улыбается, а я улыбаюсь ей. Давай, моя девочка! Покажи им! Вы лучшие. Блин, вы самые лучшие!

Показываю Лене и Лизе знаки, что они умницы, и что вся моя поддержка, все мои силы, весь мой талант сейчас с ними. Что я отдаю им. Что я их не бросаю. И никогда не брошу. И никакая ссора не встанет между нами. Лена сжимает ладони, Лиза шепчет: «Спасибо!»

Пульс бахает на максимум. Открывать день — невероятная ответственность. Но жребий, есть жребий. Таня вторая.

Она выходит на ковер, я задерживаю дыхание. Напрягаюсь, как стрела, готовая в полету. Ее программу знаю и мысленно повторяю каждое движение, жест, взгляд. От первых аккордов ее музыки зубы стискиваю.

Мы все не дышим больше. Разучились будто бы. Это неважно сейчас. Есть только Таня и ее удача. Давай же, Танечка!

Глава 33

Алекс приходит через несколько часов. Занимает место рядом, обнимает. Наши пальцы переплетаются. От него веет свежестью, любовью и поддержкой. Именно такие ощущения от моего мужчины.

- Малыш, мы справляемся? - спрашивает, склонившись к уху.

Я смотрю на ковер, выступает девочка из Америки. Смотрю на ее движения, а у самой флешбеки. Я представляю себя. Реальности сталкиваются, ломают друг друга, от впечатлений кожу покалывает, по ней будто ежики бегают, в вышибал играют, сталкиваются, катятся. Потираю предплечья, Равский обнимает крепче.

- Малыш, Ива. Ивушка.

Вцепляюсь в него.

- Мне так нравится эта атмосфера, Рафа. Так нравится... Дух захватывает. Я дышу через раз.

Отдаю себе отчет в том, что щипаю его. Ерошу волоски на руках.

- Пожалуйста, - говорит он.

- Я хочу еще. Хочу стремиться сюда. Я решила, Рафа, я хочу быть тренером. Может, открою свою школу в будущем. Лену ее первая тренер била и унижала. Я подобного не допущу. Во мне столько опыта и жажды победы, что я хочу этим делиться. Алекс, я приняла решение. Это ничего?

Он смотрит на меня. Кивает.

- Купим тебе школу.

- Но сначала я поеду с тобой. Буду рядом с тобой, не сомневайся. Мы успеем всё.

- Нагнем этот мир.

- Да. Вместе.

С каждой минутой, пока длится первый день Игр, становится легче. Внутри болит — щиплет, рвет. Куда без этого? Боли столько, что впору захлебнуться, будь я чуть слабее. Происходит страшное: мечта меркнет. Даже пока я была на костылях, даже когда отходила от наркоза, даже когда летела сюда зрителем, оказывается, где-то внутри, в сокровенной части души, верила, что выступлю. Смех один! Но так и было. По-детски верила в чудо.

Сейчас я мечту отпускаю. Освобождаю место для новой. Должно быть... взрослею.

Алекс рядом. Не мама, не тренер, уж, конечно, не отец, который звонит раз в полгода. Когда я сломала ногу, он так и сказал мне: давно пора заканчивать с этой гимнастикой.

Рядом не подруги, с которыми пуд соли съели. Рядом тот, кто еще недавно казался чужим. И он всё понимает. Этот момент я не забуду никогда в жизни. Клянусь. Никогда.

После Лизы мы решаем поехать пообедать. Лена выступает только завтра, претенденток из других стран, которые были бы интересны, я посмотрела.

Обедаем в красивом месте. Алекс рассказывает в красках о созвоне с японцами. Мы, кстати, видели семью Иоши, тепло поздоровались.

Болтаем об Австралии, о неизбежных терках с Борисом и другими партнерами. О моей тренерской карьере, которая вдруг начала так четко представляться, что сама себя боюсь. Я даже рассказываю правду про розы, так доверяю ему.

Потом мы купаемся, загораем. Вечером едем в клуб отмечать. Я стараюсь не пялится вокруг, внутри же поражаясь атмосфере. Так тут богато, круто, волнительно! Лишь только Алексу на ухо кричу, в каком шоке. Не знала, не ожидала, что такая жизнь есть.

- У нас в зале не так. Совсем не так всё было, Алекс! И на праздниках у нас были викторины! Просто викторины! А мне двадцать один.

Он смеется.

- Андреева представляется орлицей. Которая крыльями свое потомство от мира охраняла. Не давала ни вам оглядеться по сторонам, ни кому-то к вам заглянуть.

- Ты о чем? - прижимаюсь.

Официант наливает две стопки текилы. Мы у барной стойки, здесь звук потише и хоть как-то можно разговаривать.

- После того, как я подарил тебе те розы, она меня вызывала к себе. На ковер, да. Отчитала как пацана.

- Пригрозила оторвать яйца? Это в ее стиле.

- Почти. Сказала, что если ты из-за меня отвлечешься от важного, она живьем зароет меня на кладбище. И сверху придавит моими же батареями, чтобы не выбрался.

Сгибаюсь пополам от хохота, отлично представляя, каким тоном Алла Теодоровна могла произнести эти слова и как при этом смотреть.