Страница 8 из 17
Глава 5
Я знала, что ожидание может быть пыткой, но никогда она не была столь мучительна. И не забыться — я неплохо выспалась в дороге и понимала: буду бодрствовать и на ногах, и в кровати. Требовалось чем-то заполнить неизвестность.
Начала небольшое расследование. Мужика, распоряжавшегося на пожаре, звали Фрол, он был оставлен за главного на конюшне, по рекомендации Еремея. Мужик был здоровый, с окладистой бородой, но, увидев меня, бухнулся на колени:
— Простите, барыня.
Не сразу поняла — он думал, что я велела его позвать, желая взыскать за то, что при пожаре потребовал позвать во двор всех людей и в людской, и в барской половине, поэтому в детской никого не осталось. Я его утешила, дала рубль, мужик от неожиданности расплакался.
Меня интересовали не только заслуги на пожаре. Хотелось понять, кто же отворил ворота похитителям. Дениска, чья рана оказалась совсем легкой, рассказал, что тройка подъехала почти к крыльцу. Разумность этого очевидна: бежать пешком от дома до ворот неудобно. Почему сунули в мешок всех трех деток, тоже понятно: похищал кто-то чужой, и ему приказали похватать всех.
Но ворота могли открыть только свои. В пути я скорее думала, как наградить спасавших добро. Здесь же, в усадьбе, поняла: от этой мысли не избавиться и придется искать.
Увы, реконструировать события того страшного вечера оказалось непросто — каждый помнил только то, что делал сам, и почти не помнил, что делал другой. Исключить удалось лишь половину усадебного народа, да и то условно.
Ладно, когда-нибудь узнаю. И это будет не лучший день для злодея, так как пока не представляю, что оторву, где закопаю.
Начала отвлекаться делами. Посетила коровник и прочие хозяйственные службы, выяснила, что действительно от пожара было больше шума, чем вреда. Поручила подготовить места для хранения припасов, которые должны были прибыть в ближайшие дни.
Сообразила, что надо лечить пострадавших, пока не стали лечиться водкой. Составила успокоительный травяной сбор для Ариши и Луши. Попробовала сама, а потом поручила Павловне проследить, чтобы обе мамаши его выпили. И выпить сначала самой, при них, мол, мне пользительно, значит, и им будет.
Средство оказалось действенным — через полчаса я задремала в гостиной. В полудреме-полусне каждые пять минут звенели бубенчики на тройке вернувшегося Еремея, раздавался голос Михаила Второго, а его заглушали веселые детские голоса.
Вздрагивать, открывать глаза и понимать, что это все — сонный морок, оказалось мучительнее, чем просто ждать. Так что через пару часов я встала и начала мерить комнату шагами, судорожно заставляя мысли идти заданным путем: собирать факты, сопоставлять их, считать еще не заработанные деньги, которые обязательно, обязательно пойдут на образование детей.
Со двора послышался шум, заскрипели ворота. Вернулся мой возок. С Лизонькой, Прошей и Степкой?
Едва накинув на плечи и голову теплый платок, я вылетела на крыльцо, хотела бежать навстречу.
Но Еремей издали замахал на меня руками и закричал:
— Барыня, стойте! Один я! Его превосходительство коня у дяденьки вашего взяли и уехали, а мне возвращаться велели!
— Куда уехал? — Я чуть не села на крыльцо. — Зачем?!
— Не могу знать, барыня. — Хмурый Еремей подъехал к самому дому и закинул вожжи на балясину перил. — Велел передать, чтоб дома ждали, дескать, скоро будет с новостями. Якобы что-то он то ли нашел, то ли выспросил, то ли догадался.
— И не подумаю! — Меня словно ветром на ноги подняло. — Едем обратно, в дядюшкину усадьбу. Сейчас же!
— Да вы ж хоть оденьтесь, барыня! — вздохнул и покачал головой кучер. Понимал, что спорить и держать меня бесполезно. — Не дай бог, застудитесь. Кто ж о детках позаботится, когда они вернутся?
— Да, Ерема, надо одеться, — рассеянно ответила я, стараясь вынырнуть из волны ужаса. Как пассажирка утонувшего корабля, очутившаяся в спасательной шлюпке и узнавшая, что в ней тоже пробоина.
«Велел ждать… скоро будет с новостями». Нет ничего хуже таких обещаний.
Удивительно, во мне жили два человека. Один дрейфовал в прострации, другой — распоряжался. И не только подать мне шубу. Нет, я обязательно поговорю с Дарьей, если не встречу этого… не знаю, как его называть. Героя? Обманщика?
— Нельзя тебе одной ехать, Эммушка, — вздохнула Павловна, от волнения забыв про всю местную субординацию. — Не ровен час, сама пропадешь.
— Твоя правда, Павловна, — вздохнула я.
Задержаться пришлось еще на полчаса. За это время из двадцати добровольцев, готовых ехать спасать «ребенка барынькина и деток остальных», я отобрала четырех, наиболее крепких, вооружив их самым сподручным оружием — дубьем и топорами. Велела обзавестись факелами — уже темнело. Еремей запряг вторую тройку, из лучших коней, оставшихся в усадьбе, чтобы мои помощники не очень отставали от меня.
И мы пустились в путь.
— Хорошо сделали, Эмма Марковна, что оделись тепло, — сказал Еремей, — мести начинает.
Я спросила кучера, кто, по его представлению, мог совершить злодейство.
— Дворовые по барскому приказу — вряд ли. Вы их, барыня, так однажды застращали, что они уж не осмелятся. Разбойников настоящих в уезде давно нет. Но иногда скрываются беглые некруты да каторжники, что до Сибири не дошли, сбежали. Живут, работают за корм. Если такому денег пообещать, столько, что хватит пачпорт выправить, они за всякое дело возьмутся.
Уж не знаю, утешила меня эта информация или нет. Я выглядывала из-под полога, глядя на крутящуюся поземку.
Мы не доехали до дома дяденьки Ивана Платоновича где-то треть пути. Пурга мела уже вовсю, словно зима напоследок решила показать всю свою лютость. И вот из этой снежной круговерти откуда-то со стороны смутно темнеющего леса вылетел всадник и бросился наперерез возку.
— Сударыня! — сердито крикнул Михаил Второй, откидывая полог. — Вы же обещали!
— Куда вы ездили? — Не обращая внимания на его сердитость, я жадно вглядывалась в лицо чиновника. — Вы что-то узнали? Ну не молчите же!
— Может, так и к лучшему. — После секундной паузы губернский чиновник отряхнул воротник шубы от летевшего снега и пригляделся ко вторым саням. — Сколько с вами людей? Четверо и кучер? Достаточно. Я напал на след похитителей.
— Где?! Что с детьми?! — Вопросы рвались сами собой, да и я бы следом из возка выскочила, удержалась последними проблесками сознания. — Как?! Откуда? Дарья призналась?