Страница 2 из 10
Мэр, стоящий рядом с одним из клыкастых металлических котов, вздрагивает, а его лицо переворачивается – рот перекошен, в глазах беспокойство.
– Джек, думаешь, это хорошая мысль? – нервно спрашивает он. – Может, кто-то другой будет за главного? Или соберём совет? Не уверен, что смогу принять верное решение, если возникнет серьёзная ситуация. А ещё лучше, если ты отложишь свадебное путешествие на время после Хеллоуина. Осталось всего две недели, – напоминает он Джеку. – Весна – отличное время для поездки! Да и зачем вам куда-то уезжать? Оставайтесь дома.
– Ты отлично справишься, – говорит Джек, похлопывая мэра по плечу.
Тот на мгновение показывает своё улыбающееся лицо, как будто короткие полсекунды и сам верит, что справится с задачей, но затем его черты снова меняются: губы плотно сжаты, в глазах ужас.
Но Джек не замечает опасений мэра – в этом нет ничего нового, – и мы пробираемся сквозь толпу. Мой муж пожимает руки, принимая поздравления жителей города Хеллоуина, которые подходят близко, слишком близко, прижимаются к нам, протягивают руки, чтобы проводить нас.
Я хочу бежать: их взгляды ранят меня, словно колючки, пронзают мою льняную плоть, рвут меня. Я не привыкла к такому вниманию. Они осуждают меня, оценивают. «Тряпичная кукла Салли – наша Тыквенная королева». Внутри меня гложет мысль: возможно, они считают, что я не достойна этого звания. Тряпичная кукла не может быть королевой. Тряпичная кукла должна вернуться в темноту лаборатории доктора Финкельштейна, в холод, одиночество и печаль. Они смотрят на меня так, будто собираются съесть. Некоторые из них, возможно, и правда об этом думают.
Но тут слева от меня мелькает что-то белое. Это Зеро, призрачный пёс, пролетает сквозь толпу, чтобы ткнуть меня в локоть светящимся носом. Я глажу его призрачную шерсть – мягкий прозрачный мех, висящие уши. Мне становится чуточку легче. Для Зеро я ничем не отличаюсь от той девушки, которой была вчера, до того, как вышла замуж за Джека, до того, как стала королевой.
В компании Зеро, парящего рядом, я иду следом за Джеком по центру города. Среди собравшихся появляются Шито, Крыто и Корыто, также известные как злобные прихвостни Бугимена, они кричат:
– Тыквенная королева, мы будем скучать!
Они сняли маскарадные костюмы, открыв истинные лица, которые, как ни странно, идентичны их маскам, и улыбаются, словно маленькие дети. Однако в их мерцающих глазах всегда есть что-то коварное. Но не их ухмылки и лукавое хихиканье вызывают у меня холодок вдоль стежков на позвоночнике, а имя, которым они меня назвали, – Тыквенная королева.
Я впервые слышу, как его произносят вслух, и эти слова звенят у меня в ушах всю дорогу через лес и Заземелье до самой рощи Семи деревьев.
Мы шли по безветренному лесу, но кроны деревьев дрожали и вибрировали, маня нас ближе.
Спустя время мы оказались в центре поляны, окружённой семью деревьями, каждое из которых ведёт к одному из главных праздников. Именно отсюда Джек в прошлом году пробрался в город Рождества и похитил Санта-Клауса.
Я никогда не выходила за пределы города Хеллоуина и сейчас, затаив дыхание, кручу головой и дивлюсь необычным деревьям, растущим в роще. В стволе каждого есть дверца с резным символом.
Зелёный четырёхлистный клевер украшает проход в город Дня святого Патрика; красный фейерверк – для Дня независимости; индюшка отмечает вход в День благодарения; блестящее крашеное яйцо – для города Пасхи; дверца с ёлкой, украшенной миниатюрными игрушками и огоньками, ведёт в город Рождества; и, наконец, ухмыляющаяся оранжевая тыква для нашего дома, города Хеллоуина.
Джек указывает костяным пальцем на последний ствол – с вырезанным сердцем, выкрашенным светло-розовой краской. Он подходит к двери. Рядом с деревом стоит почтовый ящик в бело-розовую полоску.
– Уверен, что это безопасно? – спрашиваю я Джека. По его лицу бегут тени, которые отбрасывают ветки над нашими головами.
– Ну конечно, – отвечает он, я слышу радость в его голосе. Джек побывал во всех городах, посмотрел все праздники, кроме этого. Он берёг его для меня. – Мне кажется, город Дня всех влюблённых будет даже чудеснее, чем все остальные. И мы увидим его вместе!
Он целует мою руку, заглядывает в глаза, а затем открывает дверь, отмеченную сердцем. Из-за неё дует ветер, нежный и тёплый, со слабым запахом сахарного печенья и диких роз. Я ещё никогда не ощущала такого чудесного аромата.
Всё ещё нервничая, я кручу на пальце обручальное кольцо из белой кости, пробегая глазами по смертоносным побегам паслёна. Они вырезаны по внешнему краю украшения – это растение символизирует для меня свободу, способ сбежать от доктора Финкельштейна, опоив его паслёном из сада. «Ты теперь свободна», – напоминаю я себе, потому что, хотя в моей груди гудит любопытство, в животе от нервов словно хлопает крыльями ворон.
Но я поднимаю взгляд на Джека, и его бездонные глаза успокаивают метущуюся птицу. Уголки моих губ поднимаются вверх.
– Я верю тебе, – говорю я. Потому что так и есть, я верю ему всей душой.
Джек кивает, шагает в проход в дереве своими длинными, как у паука, ногами и утягивает меня за собой.
Мы летим в пустоту головой вперёд, словно подхваченные порывом ветра, пока наконец не оказываемся по другую сторону двери в городе Дня всех влюблённых – месте совершенно непонятном и странном. Я быстро провожу пальцами по швам, проверяя нитки и стежки, чтобы убедиться, что ни один из них не разошёлся, а затем полной грудью вдыхаю нежный, сладкий аромат шоколада и цветущих роз. Мы стоим в роще, почти такой же как наша: семь деревьев, растущих по кругу, по одному на каждый из семи праздников. Но лес здесь густой, с высокими раскачивающимися ветвями, изумрудными листьями и крошечными белыми цветочками, трепещущими от малейшего порыва ветра. Ничего общего с корявыми голыми деревьями, которые растут вокруг города Хеллоуина.
Джек берёт меня за руку, оглядывается с лукавой улыбкой, как будто только что выскочил из тени и напугал призрака – одно из его любимых развлечений, – и мы идём по извилистой тропке, ведущей из рощи. По пути я кончиками пальцев касаюсь лепестков пыльно-розовых маков и кроваво-красных роз, которые колышутся на длинных стеблях по краям тропинки, а когда мы выходим из леса, с удивлением гляжу на безоблачное небо, переливающееся нежными розовыми всполохами.
– Здесь день, – с удивлением отмечаю я. – Была ночь, когда мы покинули город Хеллоуина.
– В каждом мире закаты и рассветы наступают в своё время, – сказал Джек, взмахом руки указывая на небо. – Это называется часовые пояса.
Я крепче сжимаю его руку. Мне не по себе: все стежки напряжены, как будто их слишком сильно затянули. Путешествие из одного города в другой, из одного часового пояса в другой сбивает с толку. Голова кружится так, что я боюсь упасть.
– А где их кладбище? – спрашиваю я, когда мы выходим на усеянный розами луг, обрамляющий город.
В Хеллоуине кладбище находится на окраине, недалеко от ворот, так что каждую ночь вой мертвецов разносится по городским улицам. К этому времени я рассчитывала встретить хотя бы одного. Если их кладбище расположено где-то далеко, то как они наслаждаются стенаниями усопших?
– Не в каждом праздничном городе есть кладбище, – объясняет Джек и весело мне подмигивает. – Зато погляди, сколько здесь всяких сердечек!
Он указывает костяным пальцем на городские ворота из серебристого металла, украшенные сотнями кованых сердец. По обе стороны от ворот растёт по цветущему вишнёвому дереву, кроны которых образовывают – а может, их специально так обрезали – два больших сердца. Это странное, неестественное зрелище, хотя, безусловно, красивое. Мне становится интересно, неужели все растения в городе Дня всех влюблённых выглядят так?
Ветви вишен покачиваются на ветру, обдавая нас ароматом пышных цветов.
– Но к чему все эти сердца? – спрашиваю я.