Страница 8 из 99
Правритти и нивритти
Подобные обмены упрочивают правритти (дальнейшее вовлечение в мирские дела и связанные с ними перевоплощения), если участники обменов отождествляют себя с обменами. Сокращение кармических обменов или отказ от отождествления с ними упрочивают нивритти (выход из мира действий). Вималананда предпочитал нивритти, однако не за счёт пренебрежения выплатами остаточной рнанубандханы. Несмотря на существующее мнение, будто индийцы - люди не от мира сего (этот взгляд ныне навязчиво культивируется в некоторых индийских кругах), это не совсем так. Пренебрежение миром материальных явлений, столь характерное для последователей безличной Веданты Шанкарачарьи, явно уступает убеждению, что поклонение живому, личному Богу, который помогает нам здесь и не оставит после смерти, более способствует достижению цели.
И правритти, и нивритти берут своё начало в Ведах, которые предписывали всевозможные жертвоприношения для получения всевозможных результатов как в этом, так и в ином мире. Столетиями, однако, сторонники нивритти, вершиной которой служит мокша (освобождение от необходимости рождаться вновь), старались покинуть общество и не участвовать в кармических взаимодействиях, которые неотделимы от жизни в обществе. Эти люди отказывались от мира и становились саньяси. Саньяс буквально означает «кома», так что саньяси пребывает (или должен пребывать) в «коматозном» по отношению к миру состоянии. Саньяси сводят до минимума свои физические и ментальные функции по мере того, как они слагают с себя свои мирские обязанности. Однако до тех пор, пока не достигнуто просветление, «коматозные духом» по-прежнему сохраняют свои индивидуальные причинные тела и свои кармический дневник. Более того, они по-прежнему делят общую карму с членами своей общины, в том смысле, что они усваивают духовную энергию и аскетическую мощь гуру и пользуются помощью и поддержкой со стороны других учеников.
Горечь и отвращение ожидают того человека, который сумеет непредвзято взглянуть на то, во что он оказывается замешан теми кармами, которые мы создаём с целью самосохранения, включая наше хищническое отношение к Природе. Мы разрушаем естественные ландшафты и дикая природа становится редкостью, мы поступаем нечестно по отношению к культурным растениям и домашним животным, заставляя их работать на нас в тяжелейших условиях и за рабское вознаграждение. Мы выводим новые и новые сорта и виды, только чтобы поскорее проглотить их, почти без пользы для них самих и для их Матери-Природы. В свою очередь, эти кармы приучают нас бесстыдно мошенничать друг с другом: «Обман лежит в самой основе нашей современной земледельческой и животноводческой индустрии. Обмен приобрёл у людей форму взаимного надувательства, начало которому положила купля-продажа. Отсюда, основа торговли - мошенничество, надувательство и обман- Без обмана нет прибыли. Честно совершенный обмен оставляет вас с нулевой прибылью» (Engler and Hayashi, p. 124-125).
Однако бегство от лицемерного общества - не всегда наилучший путь. Истинное отречение от общества происходит автоматически - когда истощаются кармы, удерживающие вас в миру. Как не уставал повторять Вималананда: «Если приходится думать об отречении от мира, значит, ты ещё не готов к этому. Но когда твой интерес к миру проходит сам собой, ты автоматически встаёшь на путь нивритти, и только тогда возможно успешное продвижение по нему. А до того - никакого конца карме в этой жизни не будет».
Человеческие жертвоприношения
Доскональное изучение природы причинно-следственных отношений дало возможность авторам Вед, прекрасно осознававшим необходимость действий в практической жизни, разработать методы, посредством которых они могли достичь определённого результата путём преднамеренного создания определённых карм. Эти методы, называемые на санскрите яга и яджна и обычно переводимые как «жертвоприношения», питают и насыщают богов и других эфирных существ праной (жизненной силой), поступающей к ним с дымом священных костров, на которых сжигаются подносимые в жертву растения или животные. Жертвоприношение - это неотъемлемая черта многих древних религий, включая иудаизм, и оно до сих пор практикуется в Индии. (Хотя почти все нынешние жертвенные обряды упрощены по сравнению с оригинальными, поскольку жрецы уже не понимают, что делают.) В искренней жертве нет обмана, так как существа, которыми она приносится, тоже получают от неё некоторую пользу. В правильно совершаемом ведическом обряде злая карма, которую жертвователь навлекает на себя убийством приводимых на заклание жертв, уравновешивается и превосходится доброй кармой за те благоприятные последствия, которые даёт выполнение обряда.
Хотя в ведическом обряде жертвоприношения использовались и козлы, и лошади, и быки, и алкогольные напитки, и сок растения сома, архетипически первой жертвой был человек. В самом начале объяснения жертвоприношения агничаяна ведический источник, известный как «Шатапатха-брахмана», даёт ясно понять, что человеческая жертва предпочтительнее всех остальных. В другом тексте приводится специальная мантра, которую нужно использовать при одновременном принесении в жертву нескольких человеческих жизней. Сейчас трудно судить, насколько распространёнными были человеческие жертвоприношения в ведические времена (и были ли они вообще), но нет никакого сомнения, что в более отдалённые периоды индийской истории они действительно имели место. Мы находим тому подтверждение в книгах «Махабхараты», где рассказывается история царя Сомаки, который был так обеспокоен тем, что его единственный сын может погибнуть, что принёс его в жертву с той целью, чтобы все его сто жён смогли зачать. «Сказка Джатаки», которая называется «Болтливый язык», описывает человеческую жертву, которая приносится ради защиты городских ворот. В «Симхасана Дватримшате» полумифический царь Викрамадитья чудом спасается от принесения в жертву. Уже в историческое время секта тугое сделала человеческие жертвоприношения основой своей религии, а об отдельных случаях человеческих жертв в Индии мы время от времени узнаём даже сейчас.
Самопожертвование
Несмотря на то что человеческие жертвоприношения уже давно не практикуются в ортодоксальных ведических ритуалах, жертвенный символизм пронизывает собой всю индуистскую обрядность. Кокосовый орех, например - особенно благодатный плод, поскольку он великолепно представляет человеческую голову с её тремя глазами на твёрдой, как череп, скорлупе, внутри которой содержится уподобляемая мозговому веществу мякоть и некоторое количество влаги, которая представляет кровь, гормоны, спинномозговую жидкость и прочие «соки», содержащиеся в человеческой голове. Нынешние люди жертвуют кокосы вместо человеческих голов по таким поводам, как, например, августовское полнолуние, когда жители Бомбея спускаются со своими кокосами к морю, стараясь умилостивить богов дождя и утихомирить ярость муссонов.
Голова с древнейших времён считалась в Индии самой важной частью тела. Именно в ней сосредоточена сила, являющаяся сущностью жизни и совершенством бытия. Голова есть местопребывание индивидуальности и, следовательно, кармы: до того, как тело начнёт совершать действия, голова должна направить его на эти действия. Именно с помощью головы мы постигаем тело. Сущность жертвы в её «голове» - в том средстве, благодаря которому создаётся карма, восстанавливающая гармонию внутреннего и внешнего мира. Чем более символична жертва, тем меньше кармы приходится создавать для достижения результата. В предельном случае можно взять лишь самый существенный, «главный» элемент и отбросить всё остальное. Наоборот, подчёркивание буквального смысла жертвы увеличивает её карму, что ограничивает её положительный эффект. Некоторые люди сейчас начинают убеждать других, что, вообще говоря, нет ничего плохого в том, чтобы поклоняться Богу или Богине при помощи секса, алкоголя и мяса, и что полезно выполнять кровавые жертвоприношения, так как они являются эффективным средством удовлетворения наших желаний. Хотя подобные обряды и в самом деле могут быть весьма эффективными, их применение обходится дорогой кармической ценой и гораздо чаще ведёт к отравлению организма и наркотической зависимости, чем к божественному престолу.