Страница 122 из 191
Выходцы и пленные постоянно сообщали российскому командованию о численности войск в татарском лагере. Цифры колебались в пределах от 4 до 10 тыс. человек. Однако с 7 июля ситуация начала меняться. Один из выходцев рассказал, что с получением известия о возможном приходе к московским войскам калмыков Аюки ногайцы стали разбегаться по 40–50 человек; а «нынешней ночью» ушло 100 человек. Кроме того, у татар кончилась провизия и начались «животные болезни»[1529]. Позднее другой выходец (волошанин) подтвердил, что татары начали разъезжаться из-за нехватки провизии[1530].
На помощь Азову из Крыма также должен был прийти калга Девлет-Гирей с отрядом в 6 тыс. человек[1531]. Действительно, калга пришел, переправившись по морю в Тамань. Однако появился он уже перед самой капитуляцией Азова. К его приходу большая часть ногайцев уже покинула лагерь на Кагальнике. Всего в распоряжении крымских военачальников оказалось около 4 тыс. человек, включая черкесов, которые присоединились к калге в Темрюке[1532].
Таким образом, число одновременно присутствовавшей под Азовом вражеской конницы вряд ли превышало 7 тыс. человек даже с учетом молодежи. Общее соотношение сил оставляло азовскому гарнизону крайне мало шансов на благополучный исход осады. Российская армия имела примерно шестикратное превосходство. Но главная причина поражения Азова состояла не в общем числе войск, а в их качестве. Значительную долю азовского гарнизона в 1696 г. составляли новобранцы, не имеющие боевого опыта.
Еще один важный опрос, связанный со взятием Азова, — состояние его укреплений. Этот вопрос был кратко затронут в недавней работе П. А. Авакова[1533]. Между тем источники позволяют дать весьма подробную характеристику проведенных накануне осады фортификационных работ. Их организационной стороной руководил Муртаза-паша, а технической («указывал и розмеривал») — бежавший в 1695 г. из московского лагеря к туркам голландец Яков Янсен[1534]. Один из беглых невольников сообщил, что тот получил у турок чин «топчиларь»[1535].
Основная часть рабочих для возведения фортификационных сооружений была нанята Муртазой в Крыму (Керчи и Кафе), а также в Темрюке и Тамани. Их число по разным источникам составляло 300, 400 или 500[1536] человек. Какое-то число рабочих было прислано из центральных районов Османской империи. Так среди пленных оказался плотник-армянин, которого послали из Константинополя (Царьграда) для строительных работ в Азове вместе с двенадцатью другими мастерами, часть из которых на момент допроса уже возвратилась домой[1537]. Один из информаторов отдельно от основной массы строителей упомянул 32 мастеровых, присланных из турецкой столицы и Кафы[1538]. Очевидно, что речь идет о высококвалифицированных работниках. До прихода московских войск строители успели проработать два месяца[1539]. Работникам платили по левку (голландскому талеру) за два дня работы, что в российских деньгах составляло «по осми алтын по две денги на день» (то есть 50 коп. за два дня)[1540].
Ремонт каменного города проводился по крайне упрощенной технологии и заключался в том, что на проломах и в разбитых местах сооружались из бревен и досок щиты, между которыми планировалось насыпать землю[1541]. Без серьезной реконструкции оставались даже ключевые точки обороны каменной крепости. В качестве наиболее яркого примера можно привести Водяную башню, разбитую во время осады 1695 г. В ней лишь на самой земле поставили пять пушек. «А буде московские войска учнут в ту башню стрелять ис пушек, и от того им, азовцом, будет утеснение немалое потому, что никакой крепости и земляных туров на той башне ныне нет»[1542]. В другом расспросе эта башня названа раскатом: «а на стене каменной к той водяной стороне был роскат каменной, и прошлого лета тот роскат каменной московские войска ис пушек збили, и зделан был в том месте земляной роскат»[1543].
Другая, ключевая для обороны каменной крепости башня, также осталась в руинах: «Копали ров от Дону реки вверх до розбитой башни, которая стоит на горе к степи. Також де и вал земляной починивали. И около того валу ставили деревянной бревенчатой стоячей тын до той же розбитой башни»[1544].
Усиливать каменную крепость пытались и во время осады. Бежавший 22 июня из плена солдат полка К. А. Ригимона, скованным «работал земляную работу» в Азове на городской стене со стороны Дона. Там старая каменная стена также была сбита еще в предшествующую осаду. Пленные трудились ночью, а днем сидели в земляной тюрьме. К тому моменту, как пленник попал на эти работы, у турок была уже поставлена вровень со стеной деревянная решетка. Пленные засыпали пространство между решеткой и стеной землей. Расстояние от решетки до стены солдат определил в сажень. Работу делали 50 человек, а надзирал за ними Янсен[1545].
Основные усилия турецких властей были направлены на реконструкцию земляных укреплений, которые опоясывали каменный город, и углубление рва. Если во время предшествующей осады его глубина составляла примерно один человеческий рост, а местами и меньше, то теперь он достигал трех саженей (у других информаторов — высоты трех человек). Благодаря этому во многих местах ров был углублен до воды, что мешало делать подкопы. Лишь со стороны моря ров углубить не успели. Вырытая земля использовалась для расширения вала. В 2–3 саженях от внутренней стороны существовавшего в 1695 г. вала был поставлен тын, бревна которого соединили при помощи гвоздей струговыми досками, принесенными из-под Сергиева. Землю засыпали в образовавшееся пространство между старым валом и тыном[1546]. Такая конструкция в русском языке не имела устойчивого наименования. Ее называли «острог, зделан по земляному городу»[1547], «осыпной деревянной город»[1548] или же просто описывали конструкцию.
Недостающие строительные материалы в Азов поставляли черкесы: «А лес на то строение имали из оставших от московских ратей будар и плотов, а большие толстые бревна на то строение привозили с Кубана черкесы»[1549]. Для большей прочности укрепления и пожароустойчивости его обложили дерном: «а они де, татаровя, возят конми дерн в Азов и кладут около острогу, которой острог зделан по земляному городу»[1550]. Работу заканчивали уже после того, как к Азову стали подходить русские войска, и, судя по всему, полностью реализовать первоначальный замысел не успели. В конце мая информатор сообщал, что «от реки Дону город не починен, им валу никакого не делано, и бревнами не огорожено, и землею не насыпано»[1551].
Одной из важных характеристик оборонительных сооружений того времени является число раскатов (площадок для установки артиллерии). На этапе строительства, до того как пушки будут установлены, сторонним наблюдателям было крайне сложно точно ответить на вопрос о раскатах. Один из информаторов в конце мая сообщил совершенно невероятную цифру в 20 раскатов[1552].
1529
Там же. Л. 240.
1530
Там же. Л. 268.
1531
Гордон П. Дневник, 1696–1698. С. 42.
1532
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 285–286, 289.
1533
Аваков П. А. Османский Азов 1475–1696 гг.: топонимия, планировка и фортификационные сооружения // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2021. № 2. С. 238.
1534
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 155.
1535
Там же. Л. 65.
1536
Там же. Л. 79, 91, 52.
1537
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 59.
1538
Там же. Л. 93.
1539
Там же. Л. 91.
1540
Там же. Л. 79, 85, 142, 91.
1541
Там же. Л. 52.
1542
Там же. Л. 94–95.
1543
Там же. Л. 71.
1544
Там же. Л. 143.
1545
Там же. Л. 173–174.
1546
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 17, 18, 79, 80, 91, 92, 114, 143, 144, 154.
1547
Там же. Л. 67.
1548
Там же. Л. 79.
1549
Там же.
1550
Там же. Л. 67.
1551
Там же. Л. 79.
1552
Там же. Л. 77.