Турнир

Арена вместе с ней заходится в мучительном выдохе, следом руки Рейки озаряются сиянием техник и запечатывают кровь. Десять вдохов лечения самой себя, и она поднимается с колен, вскидывает подбородок, с вызовом спрашивая:

— Так кто же победил в этой схватке?!

Вдох тишины и короткий ответ:

— Победа за Орденом.

Миг трибуны молчат, а затем заходятся в рёве. Сначала в нём не разобрать слов, но затем откуда-то слева всё чётче и чётче доносятся слаженный выкрик, которые через двадцать вдохов начинают орать все:

— Несгибаемая! Несгибаемая! Несгибаемая!

Трибуны беснуются до тех пор, пока Дрогана не уносят с ринга, и пока Рейка не уходит с него. Её даже ставят словно отдельно, навиду, перед всеми участниками от Ордена. Видимо, чтобы все видели, что помощи она так и не получает. Глупая девчонка. На сколько схваток её ещё хватит? На одну. Следующий дизирец не будет её щадить. Глупая и храбрая девчонка.

— Что же, — этот голос мне знаком и уже надоел сегодня. Снова глава Дизир Болайн решил поболтать на всю Арену, — приятно видеть, что у Ордена есть столь сильные духом ученики, такие таланты. Жаль только, что этих талантов теперь так мало в Ордене, жаль, что даже лекарям Ордена пришлось выйти на Арену, чтобы защитить честь Ордена, потому как больше некому.

— Ах ты ублюдок...

Я даже не сразу сообразил, что это прозвучало не на всю Арену, а лишь на всю ложу. И что сказал это не Ловер, как можно было ожидать, а Шандри.

Через миг я услышал уже не его слова, а яростную мыслеречь:

— Быстро! Свяжитесь со всеми попечителями и управителями, которые есть на Арене, пусть запретят своим личным ученикам...

Ловер перебил его, ткнув рукой на Арену:

— Поздно.

Тут и там с трибун срывались редкие фигурки идущих. Они взмывали над зрителями и приземлялись уже на ринге. Через вдох стали слышны и их крики:

— Я, Дэм, личный ученик управителя Фамоса, прибыл защитить честь Ордена.

— Я, Морн, личный ученик попечителя Кроуна, прибыл защитить честь Ордена.

— Я...

— Ублюдок, — Шандри грохнул кулаком по подлокотнику, сломав его и даже не заметив. — Да сколько же ловушек ты сегодня приготовил?

Шестеро. На Арену спустилось шестеро. Я улыбнулся и встал. Шандри вперил в меня злобный взгляд и прорычал:

— Ку-уда-а?!

Я помедлил и честно ответил:

— Старший, сегодня я ясно понял одну вещь. Вот это всё, — я обвёл рукой ложу, потом пояснил, спохватившись, что мой жест непонятен, — вот это сидение в ложе, созерцание того, как другие сражаются вместо тебя, сражаются по твоему приказу, вот этот выбор кому отправиться выполнять твоё смертельное опасное задание, с которого они никогда не вернутся — не для меня. Сегодня я достаточно выполнил ваших приказов и просьб, чтобы понять — это не для меня.

— Ну уж тебе я никогда и не пытался приказывать. Ты — уже равный мне.

Я оглядел халат, который был на мне надет и кивнул:

— И это тоже. Старший, вы присвоили мне ранг управителя, но сегодня я понял, что сид... — я запнулся, смягчил свои слова, — оставаться в безопасности и распоряжаться жизнями других — не для меня. Это не мой путь. Мой путь ведёт туда, вниз.

Помедлив, я отступил к стене, уходя от большей части возможных взглядов, и оборвал рукава с чёрной вышивкой, затем оторвал и полосы с груди, поднял взгляд на Ловера и спросил:

— Брат Ловер, не против, если объявлю, что я твой личный ученик?

Тот молча мотнул головой, а вот Шандри процедил:

— Не мой?

Теперь я перевёл взгляд на него, согнул спину, прикладывая кулак к ладони:

— Старший, боюсь, что это слишком быстро выдаст меня.

— Выдаст? Значит, ты и не надеешься скрыть себя?

— Надеюсь, старший, но не до конца.

— Ты же понимаешь, какие проблемы ты принесёшь этим себе и Ордену?

— Понимаю.

— Мальчишка!

— Возможно, но иначе, боюсь, в моём Возвышении появится преграда, которая никогда не даст мне достичь высот Возвышения. Иногда нам приходится выбирать, как выбрал когда-то Тола, — Шандри побледнел, услышав это имя, а я прикусил язык. — Простите, старший, простите, если сегодня я подвёл вас и не беспокойтесь, я помню, что сегодня Орден должен проиграть.

Шандри промолчал на этот раз, лишь стиснул зубы. Я вскочил на парапет, а за моей спиной Ловер недоверчиво прошептал:

— Должен что?

Я промолчал, не я должен отвечать на этот вопрос, ушёл Рывком в небо.

Миг падения, когда раззявленные рты трибун под ногами становятся все ближе и ближе, новый Рывок, ещё один. И я тоже стою на Арене рядом с этими шестью и присоединяю свой голос к их голосам:

— Я, Атрий, личный ученик комтура Ловера, прибыл защитить честь Ордена.

На мне скрестились взгляды всех орденцев, что стояли здесь, под флагом. Моих старших соучеников, моих соучеников, Рейки и того парня, что вышел вместе с ней от Школы, тех шести личных учеников, что и перевесили чашу моего терпения и послушания, распорядителей Арены.

Рейка насмешливо подняла брови, явно смеясь над моим новым обликом и именем, смеясь даже с серыми от боли и страдания губами. Но выйти сразу, как Римило? Это было бы чересчур. Я постараюсь немного продержаться, скрывая своё настоящее имя. Скрывая все свои свои настоящие имена. Дизир, надеюсь, вы не разочаруетесь моим выступлением. У вас много ловушек для Ордена, я же сумел приготовить только одну — себя.

Один из личных учеников, кажется, Дэм, недоумённо переспросил вполголоса:

— Комтура Ловера? — убедившись, что его голос больше не разносится на всю Арену, уже громче и смелее продолжил. — Разве его ученик не Талаф?

Я улыбнулся в ответ:

— Не только.

— Но, — помедлив, Дэм всё же возмутился, засыпав меня вопросами. — Но почему ты такой оборванный? Что за рваньё на тебе надето? С каких пор у комтура Ловера есть такой старый ученик?

Я спросил в ответ:

— Думаешь, я обманываю? Ты видел, из какой ложи я появился?

Судя по его лицу — видел, хотел ещё что-то спросить, но тут заговорил тот самый распорядитель Арены, с которым раньше совещались все участники от Ордена, старший, назначенный Орденом для сегодняшнего турнира.

— Довольно вам.

Ну, довольно так довольно. Я шагнул к Рейке, прижал кулак к ладони и сказал вслух:

— Младшая, я восхищён твоей стойкостью. Ты достойная ученица нашего Ордена.

Мыслью же я отправил ей совсем другое:

— Но седьмой брат просто обязан будет наказать тебя неделей тренировок.

Рейка, не имея возможности ответить мне мыслью, лишь возмущённо покрутила шеей, едва-едва, оберегая рану, а я усмехнулся и шагнул вплотную к ней, опуская руку на здоровое плечо.

Напомнил себе — только без обращения. Спустя вдох я оказался в теле Рейки, метнулся сквозь его темноту к туману раны и отправил в него сияние лечебноё техники. Раз, второй, третий.

С сожалением вернулся в настоящий мир, покинув её тело и так и не увидев там её образа. Судя по тому, что никто вокруг не вопил о нарушении — у меня всё вышло так, как я и хотел. Судя по порозовевшему лицу Рейки — ей стало легче. Жаль, что прямо сейчас я не могу продолжить.

Один из личных учеников недовольно зыркнул на меня, видимо, возмущённый моей вольностью, но и только. Они все были больше заинтересованы тем, что происходило на ринге.

А происходит там избиение. Парня, который вместе с Рейкой спустился на Арену и уже успел выйти сражаться, буквально гоняли по всему рингу, осыпая техниками, на нём уже с десяток ран, но дизирец, из какой бы фракции он ни был на самом деле, и не думает жалеть его. Мне даже кажется, что он нарочно не торопится завершить схватку одним ударом.