Турнир

— В Академии открылся пробой и ученикам Академии пришлось сражаться с ними.

— Что за?.. — Болайн переглянулся со старейшинами, переспросил, косясь в сторону. — И магистр молчал об этом?

Я развёл руками:

— Гордость. Наше отделение было основано, чтобы уничтожать сектантов во Втором поясе. Разве можно гордиться и тыкать в лицо тем, ради чего существуешь? Что сказали бы наши братья из Четвёртого пояса?

Болайн фыркнул:

— Но ты не стесняешься, да и нет никаких у вас братьев в Четвёртом. Вы всё, что осталось от Ордена.

Я усмехнулся:

— Вы можете это доказать? Откуда вы, вообще, это узнали?

Болайн неприятно усмехнулся в ответ и не стал отвечать, перевёл взгляд на магистра:

— Вы сражались два месяца?

Но тот лишь отмахнулся с усталым видом, не проронив и слова. Тогда Болайн потребовал у меня:

— А ты как можешь доказать эту чушь? Два месяца подряд бились с сектантами?

— Не каждый день, конечно, но пробой-то никуда не девался.

— Пробой? — усмехнулся Болайн. — В Академии? Неужто само Небо наказало вас за смерть моего брата?

Мне неприятно царапнуло слух это обращение к Небу. Да, у меня тоже нет доказательств того, что это Дизир уничтожили Ущелье, более того, если верить Шандри, то они для этого недостаточно сильны, а значит, Тола мстил не тем и убивал непричастных.

Я бы решил так, не случись сегодня этого турнира. Я уже достаточно не люблю Дизир. Просто так, за всё, что случилось. И я уже не совсем имперец. Как там мне объясняла Фатия? Ты выбираешь путь и то, что на нём дозволено. Выбираешь сам. Я выбрал. Дизир мои враги.

Болайн явственно смерил меня с ног до головы с мыслями о моей смертью — в спину кольнуло, хорошо так кольнуло — фыркнул:

— Всё, закончили с этой чушью. Схватка с Кетотом, которую ты просишь? Тебе? Лжецу? Ты её недостоин.

Но я лишь оскалился, не обращая внимания на Прозрение:

— Чушь? Лжец?

Коснулся кисета, зачерпнул полной горстью медальонов сектантов и вскинул руку:

— Такого доказательства достаточно? Мало?

Накинул цепочки медальонов на лепесток Крушителя, зачерпнул ещё и ещё, пока лезвие Крушителя не скрылось под ними полностью, превратившись из копья в странный посох.

— А так? Достаточно? Весь ваш турнир, вся ваша ставка состоялась лишь потому, что магистр Ордена считает ниже своего достоинства оправдываться перед вами.

— Что ты несёшь? Что ты трясёшь тут запасами Ордена? — Болайн снова вскочил, оказался у самого края ложи, вцепившись в ограждение. — Я же чую, как ты лжёшь в каждом своём слове!

— Я? — изумился я. — Лгу? Да я готов подтвердить каждое своё слово под амулетом Истины. Я, Римило, ученик Ордена, день за днём, ночь за ночью отбивался от сектантов и только по этой причине не мог участвовать в Диком Времени и продолжать рубить ноги-руки вашим людям. Только благодаря ученикам Академии десятки сектантов не разбежались по окрестностям Академии и не соорудили свои логова в лесу, не пришли за головами дизирцев, что шлялись по нему в то время.

— Довольно! — Болайн рявкнул. — Вся эта ложь не имеет смысла, потому что магистр согласился на ставку.

Я кивнул:

— И это отлично. Правда. Иначе как бы я сумел встретиться с Кетотом? Я вызываю его на поединок!

Болайн снова впился в меня взглядом, снова Прозрение ясно сообщило мне о том, что он был бы очень рад меня убить. Растерзать своими руками, если говорить прямо. Даже магистру я не соврал — бесить, если уж говорить откровенно, людей, у меня выходит отлично.

Я чуть, словно скрывая от чужих взглядом свою слабость, скривил губы, шевельнул лопатками, пытаясь прогнать незримую сталь. Всё только для того, чтобы убедить Болайна, что я силён, опасен, но не чрезмерно. Ровно настолько, что выпускать против меня Кетота можно.

Замер.

А может, следует шагнуть во всём этом безумии чуть дальше? Разве это предел того, насколько сильно я могу взбесить самого Болайна?

Накинул на себя ограничение. Десятая звезда Мастера.

Снова шевельнулся, словно пытаясь заставить выпасть из спины сталь намерения убить меня.

Медленно поднял голову, впившись взглядом в глаза Болайна:

— А может, вы лично спуститесь и накажете этого сопляка Римило? Он стоит тут перед вами, несёт чушь, сыплет ложными обвинениями, — глаза Болайна вспыхнули. — Вам же хочется, я же ощущаю это, Прозрение не даст мне солгать.

— Прозрение? — магистр шагнул в сторону, разрывая наше противостояние взглядами с Болайном. — Болайн! Недостойно старшему поколению угрожать младшему. Это не наш турнир.

Я едва удержался от недовольной гримасы. Магистр! Ну зачем? Я же только начал!

Болайн хохотнул:

— Старик, я бы никогда не опустился до подобного. Ваш юнец — это ваш позор. Молодое поколение Дизир, разумеется, справится и само, без какой-либо помощи. Ну, чего замерли, слушаете пустую болтовню? Выставляйте участника!

На этот раз я скривился, не став сдерживаться. Всё же я недостаточно ещё хорош в том, чтобы заставить человека сорваться от злости, позабыв обо всём на свете. Нужно бы ещё поработать над собой.

Или над причинами злости. До этого я, Предводитель, всё же жалел своих противников, которые не были мне ровней. А если не стану? Сумею ли я заставить Болайна спуститься и вмешаться лично?

Опустил взгляд, вперил его в Кетота:

— Слышал? Выходи!

Он лишь фыркнул, а вдох спустя вперёд шагнул совсем другой дизирец.

Причём именно дизирец, видно по одеянию.

Я пропустил мимо ушей его имя, едва он шагнул за черту ринга, предложил:

— Сдавайся.

Он смерил меня взглядом и не удостоил ответа.

Гонг.

Слабак, которому даже не выдали амулет защиты от Указов. Слабак, который рассчитывал потрепать меня и заставить растратить часть своей силы.

Пять вдохов и он лишается руки и ноги.

Запоздало бьёт гонг, но я уже стою в трёх шагах от него и развожу руками:

— Не ожидал, что он, дошедший до последних схваток, окажется так слаб, что не выдержит и двух ударов. Не ожидал, что всё закончится так быстро, я ведь предлагал ему сдаться в начале.

— ТЫ!

— Что я? — удивился я воплю распорядителя Дизир. — Это не более чем случайность. Так ведь сказал в прошлый раз ваш Урмал, верно? А нет, простите, это ведь сказали вы сами, я ошибся. Да и сам повторяюсь с этим оправданием, — развёл руками и вздохнул. — С другой стороны, что же мне ещё говорить? Только правду.

Трибуны орут:

— Мясник! Мясник! Мясник!

Заглушая их, уже наш распорядитель оглашает очевидное:

— Победа Ордена.

Я усмехаюсь, вскидываю над головой Крушитель. А ещё стираю над дизирцем все печати, которые только на нём висели. Не читая их.

Ты пришёл в Орден? Ты стал свободен. Воспользуйся свободой с умом.

Не дожидаясь, когда его унесут с ринга или уберут кровь, я стукнул подтоком:

— Я всё ещё стою здесь и жду. Ваш ход, Дизир. Быстрей, вы же сами хотели успеть до темноты.

Ещё один. На этот раз не дизирец. Жёлтый и серый на халате. Жёлтые Скалы и семья Аркон? Отлично. Самое то, чтобы ещё раз задеть всех, кто сегодня пришёл к Ордену, польстившись на посулы и плату.

Амулет и неплохое Возвышение? Ерунда.

Гонг.

Мы сходимся на середине ринга, сплетаемся в схватке, разрушая духовной защитой все техники друг друга. Я не спешу давить, показывать всю силу, мне сейчас не нужна быстрая победа. Не с ним. Он жертва, хотя ещё ничего не знает об этом. И то, что надо мной ещё не истёк ограниченный вдохами предел Возвышения — ничего не может изменить.