Красавица для Чудовища

Вдруг во дворе раздался грохот, и несколько оглушительных выстрелов, от которых автомобили наших мужчин зашумели от включившейся сигнализации. Послышались крики, и в комнату вломился мой папа, чуть ли не снимая дверь с петель.

Я слышала крики Агаты и плачь детей, неистовые крики Альберта Михайловича, отдающего распоряжение охранникам с пистолетами в руках. Не помнила, как меня, обернув в огромное одеяло выволокли из дома, чтобы спасти от начавшейся перестрелки на заднем дворе. Снег не прекращая шел большими хлопьями, опускаясь на землю, и словно в замедленной съёмке, я заметила алое пятно у дороги. Папа прикрыл мне глаза, помогая разместиться в машине и автомобиль двинулся в направлении к трассе, ведущей в сторону города. Обернулась лишь на секунду, наблюдая за тем, как мой родной дом стал отдаляться, уменьшаясь в размерах.

Сердце подскочило к горлу, страх сковывал внутренности от беспросветной тоски и одиночества. Кто лежал на земле в луже крови? Трясясь от страха и ужаса, часто дыша, я едва не потеряла сознание.

— Девочка моя, успокойся, — надрывно протянул папа, нажимая на газ. — Скоро этот кошмар прекратится.

Бессознательно обхватила руками свой живот, вздрагивая от каждой кочки на дороги, от отдаляющихся шумов выстрелов в нашем особняке в Серебряном Бору и рева моторов автомобилей.

В родительском доме нас ожидал обеспокоенный Роберт — муж Агаты, который только что вернулся из аэропорта. Мне стало плохо, без конца мутило, и напуганная Агата незамедлительно вызвала мне врача, чтобы привести в чувство. Проспав несколько часов в своей комнате, я спустилась вниз за водой, как вдруг, к своему несчастью, стала свидетельницей разговора.

— Погиб юрист Миши, — услышала душераздирающую, короткую реплику, когда случайно пересекла кухню. — Он как раз говорил с Настей. Шальная пуля его ранила смертельно у его машины.

— Константин Григорьевич — погиб? — поднося дрожащую ладонь ко рту, прошептала я.

Мужчины одновременно выругались себе под нос, а затем папа подбежал ко мне, начав успокаивать. Промелькнула мысль о том, что я всегда возникала в самые неподходящие моменты, хотя не горела желанием узнавать какую-то лишнюю информацию.

— Насть, — неожиданно обратился ко мне муж Агаты, пытаясь успокоить мое нервное состояние. — Я хотел поговорить с тобой утром, но думаю, не нужно тянуть, — собираясь с мыслями, протянул он. — Я сюда за тобой приехал. Мне Миша звонил еще несколько недель назад.

Мужчина подошел ко мне, и мягко опустив ладони мне на плечи, посмотрел прямо в заплаканные глаза.

— Настенька, — ласково продолжил он. — Будешь с нами в Цюрихе. Агата будет тебя помогать, — намекнув на мою беременность, продолжил он.

— Да, дочка, — согласился папа. — Сейчас опасно в Москве. Сама видела, что семья Миши у этих преступников под прицелом. Пока все не затихнет, лучше побудь в Цюрихе с сестрой.

— Миша не хотел, чтобы об этом знали члены семьи. Сама понимаешь, две недели назад у него были причины не доверять никому, — выдохнул Роберт. — Он с трудом доверился мне только потому, что у него не было выбора. И из-за Агаты.

Опустив голову, ничего не ответила, потому что слова застыли на моих губах. Я подумала лишь о том, что приехала сюда, даже не захватив из дома свой мобильный телефон, который так и остался на столе в кабинете Миши. Там осталось фото, на котором мы с ним были вдвоем и так счастливы.

Утром, когда папа понял, что спорить со мной не имело смысла и я решительно собиралась вернуться в свой дом, он выдохнул, соглашаясь с моим решением. Перестрелка завершилась еще прошлым вечером и все пойманные на тот момент преступники, были задержаны полицией. У Альберта Михайловича были серьезные враги, которые покушались на Мишу, а теперь, после того, как мой муж отомстил им за Марину и Ксюшу, несколько выживших человек ополчились против всей семьи. Возможно, что они так же, как и я, искали его повсюду и решили напасть на наш дом. Подробностей я не знала, да и родственники всячески оберегали меня от излишнего стресса.

Находиться в родном доме стало опасно, а мне нужно было защитить своего ребенка. Улучив момент, когда отец оставил меня наедине с самой собой в кабинете Миши, я тихо заплакала.

Не думала, что когда-нибудь такое произойдет со мной. Посмотрела на кресло супруга и с грустью выдохнула, вспоминая те моменты, когда он часами проводил в этом месте, работая, потирая глаза от усталости и литрами выпивая черный кофе. С долькой лимона и одним кубиком сахара, к которому он привык после появления меня в его жизни. Улыбнулась, вспомнив о такой приятной мелочи.

Слава Богу, что никто из членов нашей семьи, Альберт Михайлович и работники дома не пострадали. Дом был частично обстрелян, но свекр обещал заняться ремонтом, добавив при этом что: «к возвращению Миши». Только у него не получилось скрыть той паники, которую он испытывал, когда произносил имя сына и отворачивался от меня.

Миша оставил меня не одну, а с его ребенком, исполняя свой долг, расправляясь с обидчиками, которые заслуживали наказания. И хоть в моей семье никто больше не верил в его возращение, в моем сердце теплилась толика надежды на то, что он совсем скоро приедет.

Я обязательно бы сделала так, как он просил. Улыбнулась, глядя на стикер розового цвета с моим признанием в любви, который так и остался приклеенным к его органайзеру. Закрыв блокнот, поставила его на самый нижний ящик, к остальным документам, туда же, где лежали часы, подаренные мною на Новый Год. Он не взял их с собой, как напоминание обо мне, но это тоже уже не страшно и мне совсем не обидно. Опустив ладонь на свой живот, я еще несколько секунд рассматривала его кабинет, в котором мы с ним были так счастливы, и даже если это счастье было всего лишь моей иллюзией, мне бы хотелось запомнить это время навсегда.

— Я поеду с вами, — выйдя из дома, огласила свое решение.

Папа и Альберт Михайлович одобрительно кивнули. Эти двое общались друг с другом вынужденно, и сейчас их объединяло лишь общее горе. Сильно сомневалась, что после всех этих перипетий, они бы сохранили хоть какие-то отношения, от которых и так веяло холодом и неприязнью.

Когда Роберт завел мотор автомобиля, я в последний раз посмотрела на постепенно отдаляющийся дом, в который попала совсем недавно, но который стал мне родным. Мысленно прощаясь с этим местом, с грустью выдохнула, сдерживая комок слез, скопившийся в горле.

Глава 28

Михаил

шесть месяцев спустя

Меня вырвал из сна заливистый щебет птиц. Веки были тяжелыми, будто приклеились к глазам, распахнув которые, я на какое-то время решил, что вовсе ослеп. Зажмурившись от яркого света, просачивающегося в открытое окно моей спальни, я замер, не понимая, где находился в данный момент. В горле запершило, сглотнув ком, кашлянул, оглядываясь по сторонам. Инстинктивно я съежился, натягивая одеяло почти до шеи. Деревянные стены, одиночное окно справа, открытое нараспашку, но холода совсем не ощущалось. Но ведь на улице должна была быть зима. И почему я был по пояс обнажен?

Где я, черт возьми, находился?

Привстав на кровати, громко вздохнул, а затем обернулся в сторону прикроватной тумбы, чтобы по привычке дотянуться до телефона. Но кроме стойки с капельницей, и проводов, тянувшихся к моему телу, больше ничего не увидел. Комната была оборудована серьезным, медицинским оборудованием, но на больницу похожа не была.

— Слава Богу, — услышал напуганный, изумленный голос в коридоре. — Ты, наконец-то, очнулся!

Мужчина, на вид лет на десять старше меня, выронил из своих рук чашку, глядя на меня с неприкрытым удивлением. Что его так напугало? И, собственно, кто он такой?

Где моя Настя?

Резкая, тупая боль вынудила меня поморщиться и громко застонать, отчего я сжал голову обеими руками. Давило в висках, а в затылке болезненно пульсировало и это ощущение усиливалось с каждой секундой. Прикрыв глаза, часто дыша, я стал отключаться, в ушах звенело, а перед глазами промелькнули образы, эпизоды с места происшествия у озера «Бездонное». Машина Артема. Выдохнув, напоследок застонал, слыша на подкорке сознания обеспокоенный голос мужчины, который приблизился к моей кровати, после чего, я уже окончательно закрыл глаза.