Страница 54 из 67
Джеймс с невольным уважением взглянул на бесстрашную женщину, готовую на все для достижения своей цели, и не боящуюся открыто признаваться в своих поступках.
- Вы затеяли страшную игру, игру со своей головой, Варвариной, и нашими заодно. Чтобы прекратить это, я предлагаю вам другую игру. Вы опасный и безжалостный человек, но все говорят, что вы человек чести, и если дадите слово, то сдержите его. Поэтому я намерена поставить условие. Я скажу вам, где Варвара. Если вы сумеете достать ее там, куда мы ее отправили, - а место это неприступно - если сумеете увезти ее и, наконец, если убедите по доброй воле, повторяю, по ее доброй воле, стать вашей женой, тогда Бог с вами, видно, Он так судил. Но если не сможете, тогда вы тотчас же уедете в Англию и никогда больше не появитесь в России, никогда не увидите Варвару, никогда ни письмом, ни приветом не потревожите ее. Вы исчезните из ее жизни и дадите ей возможность идти предназначенным путем.
Джеймс задумался. Предложение Натальи Андреевны оставляло ему всего одну возможность, но он не видел другого пути узнать, где же спрятали девушку. Окончательно все решили последние слова княгини:
- Если вы откажитесь от моего условия, я ничего вам не скажу, и рискну проверить, сумеете ли вы выполнить свою угрозу. Но помните, если вы даже добьетесь своего и похитите Варвару после свадьбы, вы никогда уже не сможете сделать ее своей женой, все ваши дети, о которых вы так мечтаете, будут байстрюками. Это станет позором и гибелью для нашей фамилии, но и вы навлечете на себя осуждение ваших соплеменников, а цели своей так и не добьетесь.
Джеймс подумал, что женщина права и выбора у него нет.
- Хорошо, княгиня, я принимаю ваши условия, но согласитесь, они какие-то односторонние. Если я проигрываю, я уезжаю и никогда больше не вижу Барбару. А что я получу, если выиграю?
Княгиня задумалась. Она была уверена, что этому беспардонному (но следует отдать должное, весьма обаятельному) наглецу не обмануть бдительность старой ведьмы Аграфены, ну, а если паче чаяния, ему удастся и он еще и сумеет уговорить Варвару, то терять уже будет нечего. Поэтому она сказала:
- Если вы добьетесь своего, то после того как Варвара согласиться стать вашей женой, и помните, только после этого, вы можете сказать ей, что я даю свое благословение и обещаю со временем помирить ее с отцом.
Джеймс кивнул:
- Согласен, условия приняты, соглашение заключено. Где?
- Толгский монастырь под Ярославлем, там игуменьей ее тетка по матери.
Джеймс коротко кивнул и шагнул к выходу. Слова княгини догнали его у дверей.
- Еще минуту, сударь! - сказала Наталья Андреевна. - Запомните, если вы нарушите условия или, увезя девушку, предложите ей не брак, а нечто другое, позорное и гибельное, тогда у меня есть возможности найти вас не то что в Англии, а и на самом краю света. И второй раз мои люди не оплошают.
Джеймс серьезно посмотрел на нее, потом низко поклонился, вкладывая в поклон все уважение к этой необыкновенной женщине, и вышел к Фостеру, который, переминаясь, поджидал его неподалеку от парадного крыльца княжеских палат.
Кругленький боцман мячиком заскакал рядом с размашисто шагающим Джеймсом, искоса поглядывая на хмурое лицо командира.
- Что, милорд, не сказала? - наконец, отважился спросить он.
От голоса боцмана Джеймс очнулся.
- Слушай внимательно, Фостер, - не обращая внимания на вопрос, начал Джеймс. - Соберешь всех наших людей, до последнего человека. Они нужны мне к вечеру, трезвые и готовые к делу. Подготовьте лошадей, отберите лучших. Пошли нарочного к Сандерсу. Корабли с грузом пушек уже должены быть в Петербурге. Пусть Сандерс срочно разгружается, любым способом получает у коменданта товары, что нам причитаются от казны и отправляет корабли домой, остается только "Летящая стрела". И пусть купит всю церковную утварь, какая есть у русских корабельных священников, - Фостер удивленно хрюкнул, а Джеймс продолжал, - Затем корабль должен незаметно снятся с рейда и через двенадцать-пятнадцать дней ждать нас в той тихой бухточке к северу от Кроншлота, где мы разгружались в первый раз. Теперь самое главное. Возьмешь Аллена и Нэда, пойдешь к подворью Льва Нарышкина и притащишь мне толмача, как там его, Ваньку. Только тихо и быстро, чтобы ни одна душа не видела.
- Толмача, милорд? - недоуменно воскликнул Фостер. - Да ведь он шпион Нарышкина!
- Вот это мне и нужно, - ответил Джеймс.
Глава 21
К вечеру вся команда толклась в доме. Ждали приказов, но сэр Джеймс заперся в горнице, служившей ему кабинетом и не показывался. Только когда появился Фостер, двери кабинета распахнулись.
- Все готово, милорд! - доложил боцман.
- Так, двери на засов, ставни на окна, никого не пускать и давайте его сюда!
Аллен и Нэд втащили упирающегося человека. Несмотря на холод московской весны, одет он был весьма скудно - глухой мешок на голове и мокрое исподнее на прямо противоположном месте.
- Вы его где взяли, такого? - с любопытством осведомился Джеймс.
- Ах, капитан, - ответил Аллен, - я впервые оценил, какой полезный обычай русская баня. Залезет человек туда, пару поддаст, и бери его, красавца, совсем-совсем тепленького.
Ванька Толмач, всего полчаса назад выскочивший хлебнуть воздуха на пороге черной бани нарышкинского подворья, с недоумением вслушивался в англицкую речь. Когда ему скрутили локти и накинули мешок на голову, он был уверен, что за ним пришли из Преображенского приказа, и уже успел себя отпеть. Однако сейчас, когда мешок сдернули, он увидал не пытошную, палача и грозного князь-кесаря Ромодановского, а обычный партикулярный дом и того самого капитана, за котором он приглядывал по приказу своего барина. У Ваньки немного отлегло от сердца - самое страшное пока не случилось.
- Здравствуй, Ванька, - англичанин пристально глядел на него и Ванька поежился под этим взглядом. - Мне нужен человек отважный и чтобы русский язык был для него родным. Поэтому поедешь с нами.
- Экий вы быстрый, барин! - Ванька храбрился. - Я ведь не ваш холоп, а Льва Кирилловича, для меня только его воля - закон. Не обессудьте!
- Поедешь с нами, - Джеймс будто и не слышал возражений, - к Толгскому монастырю. Там у своей тетки живет боярышня Опорьева. Поможешь сделать так, чтобы она уехала с нами. Если дело выгорит - поплывешь с нами в Англию. Перестанешь быть холопом, получишь свободу и тысячу гиней. Купишь ферму или лавку в городе, заведешь себе толстенькую женушку с хорошим приданым, она нарожает тебе кучу детей и будете жить счастливо.
Ванька обалдело уставился на сэра Джеймса. Потом хрипло рассмеялся.
- То ли вы большой шутник, барин, то ли, прости Господи, разум на своих морях утопили. Извиняйте великодушно, я вместе с вами ума не решился и в таком деле не помощник, мне моя голова дорога.
- Как раз с твоей головой дела плохи, парень. - Джеймс с деланным сочувствием глянул на Ваньку, - Ты холоп, толмач и шпион Нарышкина. Тебя приставляют к иностранцам, а выведанные сведения ты передаешь не царю, а своему хозяину. Потом твой господин сообщает государю то, что считает нужным, кое-что утаивает, кое-что выдумывает. Это помогает ему не только наживаться на сделках с иноземными купцами, но и обжуливать казну.
- То дела барские, до меня не касаемые.
- Вот тут ты ошибаешься, приятель. Погляди сюда. - Джеймс показал Ваньке два листа бумаги. - Здесь два письма. Оба писаны по-немецки, так что получатели разберутся в них и без твоих услуг. Первое - для небезызвестного тебе князя Ромодановского, и в нем во всех подробностях расписана афера с немецкими пушками. Только хозяин твой тут ни в чем не обвиняется, а сказано, что про это для казны убыточное и русской армии вредное дело в подробностях знает холоп-переводчик боярина Нарышкина, именем Иван. Как думаешь, долго ты после такого письма на свободе погуляешь? - Джеймс остро глянул на побелевшего парня. - Это еще не все. Вот второе письмо, вроде бы невинное. Так, приглашение Льву Кирилловичу на вечер с танцами, что будет у нашего посла завтра. Только в конце я очень-очень благодарю боярина за предупреждение о затеянном немцем Кропфом коварном плане перехватить мои пушки, каковое предупреждение было передано мне через толмача Ваньку. Поскольку никакого предупреждения Лев Кириллович не делал, то он решит, что нашел предателя в своем доме. Даже если ты и уйдешь живым из Преображенского приказа, то от своего барина, сам понимаешь...