Страница 51 из 67
Несдержанный на слова призрак разбудил ночную тьму. Тьма шевельнулась и веселый, на сей раз мужской голос произнес:
- Ого-го, сударыня, вот уж не думал услышать такое из уст знатной дамы. В России я недавно, но смысл этих слов я знаю.
- Подслушивая, услышишь мало приятного, сэр Джеймс.
- Зато узнаешь много полезного, - парировал Джеймс, выступая из-за деревьев.
- Что вы здесь делаете?
- Ах, моя леди, этот вопрос стал уже доброй традицией наших встреч. Ответ будет все тот же - я охочусь за вами.
- Сейчас, ночью?
- Ну, для моей охоты ночь - самое лучшее время, к тому же я оказался прав, вы появились. В вашей сумасшедшей стране я уже сделал немало глупостей и ночной караул в саду прелестной женщины - еще не самая большая из них, - Джеймс посерьезнел, - Теперь выкладывайте, что у вас произошло?
- Произошло? С чего вы взяли?.
- Оставьте, леди Барбара, не надо притворяться. Я почти не знаю русского, но я уже хорошо изучил вас. Вы расстроены, смущены и напуганы. Оказывается, все же есть что-то, что может напугать вас. Что случилось? Куда вы бежали?
- Я никуда не бежала. Мне теперь бежать некуда. Раньше такое место было в доме моей тетке, а теперь и туда мне дорога закрыта, - ее голос дрогнул и она вдруг горько и безнадежно заплакала.
Он обнял ее и прижал к себе. Она плакала на его груди, а он нежно гладил ее по волосам и думал, что она невероятно красива и всякий раз по-иному. Еще он думал о том, какой светской дамой она стала. Ухоженность, лоск для нее инстинктом. Даже сейчас, среди ночи, когда она так явно предавалась горю, ее туалет был безукоризнен. Нежно-голубое шерстяное платье идеально сочеталось с собольей шубкой и жемчужными гребнями в волосах, томительный запах духов смешивался с ароматом волос и кружил голову. Из женщины, способной позаботиться о своем туалете и в минуту горя и в час опасности получиться жена, которой можно гордиться.
Он выждал пока рыдания стихли, отер ее лицо платком.
- Ну-ну, довольно. Теперь, когда вы выплакались, скажите, наконец, что случилось. Кто вас обижает, кроме меня, конечно? Любого обидчика можно наказать, любую опасность преодолеть. Объясните мне все и я найду выход.
- Выхода нет. Меня не обидели, мне оказали честь. Что-то можно преодолеть, чего-то избежать, но куда денешься от венца царицы всея Руси?
Джеймс замер.
- Леди, я не понимаю вас. Объяснитесь!
- Пресвятая богородица, что тут объяснять! Вы ведь видели как государь относится ко мне? Видели. Другие тоже видят. Сегодня моя родня говорила со мной. Все как один: батюшка, матушка, тетушка с дядюшкой, братец. Они хотят, чтобы я стала женой Петра Алексеевича, чтобы я стала царицей и они получили ту власть, которую при царе Алексее Михайловиче имела родня его жен.
- Но это безумие, моя леди. Государи не женятся на подданных, даже на очень знатных, они ищут жен при других королевских дворах.
- Это у вас так, а у нас государи не женятся на иноземицах. Искони царицами становились дочери боярские.
Его руки, гладившие ее плечи и волосы, медленно опустились. Он посмотрел на нее и в его голос и взгляд, казалось, проник холод весенней ночи.
- Ну что же, леди, поздравляю вас. Какой успех! Ваше нежное чувство к царю увенчается законным браком. Вы будете очень счастливы в своей любви.
- О Боже, какое счастье, какая любовь? Это страшный человек, я боюсь его. Он великий государь, наверное все, что он делает с нашей жизнью - правильно. Но ему все равно, что будет с теми, кто рядом с ним. Ради своих целей, пусть высоких, пусть важных, ради своей прихоти он уничтожит любого. Царицу Евдокию, когда она надоела ему, он отправил в монастырь, Анну Монс вышвырнул как тряпку, ей повезло, что жива осталась. Если он посчитает нужным, то и собственного сына отправит на плаху не задумываясь. Он не человек, не мужчина, он только царь, что он сделает со мной, если я начну ему мешать? Какая безумная женщина может любить его?
Взгляд Джеймса оставался все таким же ледяным, только теперь в него добавились презрение и насмешка.
- Правильно, леди, к чему эти глупости о любви. Все ваши сестры на всех морях поймут вас. Продаваться - так задорого! А продаться за корону - столько еще ни одной шлюхе не платили.
Она тяжело прислонилась к стволу дерева. Сверху свалился ком мокрого снега.
- Мне очень хочется залепить вам оплеуху, но боюсь, не получится. Поэтому убирайтесь. Просто убирайтесь и не приходите больше.
Он сделал шаг, второй, потом пристально посмотрел на нее и вернулся. Ей было плохо, этой женщине, только что заявившей ему, что она намерена стать царицей огромной страны, ей было очень-очень плохо. Что бы она там ни сказала, он не мог оставить ее в таком состоянии.
- Вы хотите стать его женой?
- Ох, да ради Бога, оставьте меня. При чем тут мое хотение. Ежели женщина потребна царю, никто не спросит - нужен ли царь женщине.
- Царь Петр говорил с вашей семьей? Предложение уже сделано?
- Нет, но Александру Даниловичу слова не нужны, он читает в мыслях государя.
Его смех прервал ее речь:
- Замечательно. Похоже с вашим царем произошла забавная штука - без него его женили.
- Вы сомневаетесь, что он захочет видеть меня своей женой?
Джеймс подумал, что было бы совсем некстати усугубить и без того нелегкую ситуацию, своими сомнениями пробудив в ней самолюбие. С нее станется окрутить царя только чтобы проверить, способна ли она на это:
- О нет, леди, я ни в чем не сомневаюсь. Ваша душа - сталь, ваш разум - острая бритва, а ваше тело - viola di amore, скрипка любви. Я прекрасно сознаю, что если вы и ваша родня приложите чуточку усилий - вы станете государыней всея Руси. И никто никогда не запрет вас в монастырь и не выбросит как тряпку. Пройдет пара лет и вы будете крепко держать в своих маленьких ручках и мужа, и двор, и все государство. А наглый англичанин станет всего лишь забавным воспоминанием прошлых лет. Только прежде, чем это произойдет, ответьте мне на два вопроса. Первый, вы любите царя?
- Нет, не люблю и никогда любить не буду, что бы вы там не пророчили о моем будущем, но я буду его венчанной женой. У меня просто нет иного выхода. Я могу побрыкаться, но даже сейчас разумею, что все равно будет как решил царь, как решила моя семья.
- Царь еще ничего не решил, пока что только хитрая компания придворных подобрала ему подходящую невесту. Теперь второй вопрос, любите ли вы меня, хотите стать моей женой?
- Вместе это уже целых три вопроса. Я православная, вы, наверное лютеранин, а может - католик. Я - русская, вы - англичанин. Между нами не может быть брачных уз, ни один священник не обвенчает нас. Ваше предложение я могу принять только как шутку. Хорошо, я вас порадую напоследок. Наверное, я люблю вас, но вашей женой не буду.
- Сударыня, я не принимаю милостыни. Должен сказать, моя леди, что в приобретенном вами облике светской красавицы есть только одна черта, которая мне не нравится. Вы стали слишком самостоятельной. Все решаете сами. Вот вы сами, без царя, без меня, решили, что будете его женой и не будете моей. Может царь вам это и позволит, но я-то не позволю. Иметь соперником государя - щекочет самолюбие. Поэтому, леди, все будет не совсем так, как задумала ваша родня и вы сами.
Внезапно он грубо дернул ее к себе и поцеловал в губы так крепко, так яростно, что его зубы прижались к ее зубам, у нее перехватило дыхание, а на губах проступила кровь. Потом также яростно он оттолкнул ее, круто повернулся на каблуках и исчез во тьме.
Она подняла дрожащую руку к губам, стирая алую капельку. Сумасшедший, совсем сумасшедший. Как он собирается противостоять царской воле? Все это глупости. Ни один человек, даже бешеный наглец, не решится на такое. Все будет так, как было испокон веку и никаким английцам не дано изменить извечный порядок вещей. Варя медленно побрела обратно к дому. Все было кончено, ее судьба решилась. Что будет если она скажет "нет"? Долгие годы монастырской тюрьмы и бесплодное увядание под черным клобуком. Да и что ее останавливает, зачем ей отказывать царю? Быть может, тетка и права и ее женская власть окажется долговечней, чем владычество других женщин царя. Конечно, ей предстоит жить на лезвии ножа, всегда внимательной, всегда настороже, но тем интереснее. А англиец... Что ж, глупые мечты уходят вместе с детством. Если уж она была столь неразумна, что подарила свою любовь недостойному иноверцу, иноземному соблазнителю, значит, ее карой будет жизнь без любви. Поглядим, хорошей ли заменой окажутся могущество и слава.