Страница 19 из 67
Лорд Витворт смущенно глянул на Джеймса.
- Похоже, мой друг, я сказал что-то не то.
- Боже мой, милорд, как вы могли повторить мой рассказ! Ведь та девушка - боярышня Опорьева, племянница княгини.
Посол сдавленно охнул:
- Чтоб вам пропасть, Фентон, почему вы меня не предупредили? Я оказался в самом дурацком из всех возможных положений. В самом начале моей деятельности в Московии!
- Я даже не мог предположить, что вы вздумаете пересказать здесь то, чем я развлекал Ее Величество. И должен вам заметить, что в самом дурацком из всех возможных положений оказались вовсе не вы, а я!
Раздосадованный Джеймс отвернулся от посла. Княгиня вполне способна передать его слова боярину Опорьеву и неизвестно, как тогда оправдываться перед компаньоном, который вполне обоснованно мог посчитать свою гордость задетой.
- Фентон, Фентон! - расстроенный посол виновато похлопал Джеймса по плечу. Он явно стремился помириться. - Взгляните только, какая красавица! Боги небес и демоны преисподней, я не видел такого чуда ни при одном дворе мира!
Сэр Джеймс обернулся и застыл в ошеломлении. Окруженная многочисленной свитой кавалеров, в зал входила юная девушка самой необычной и захватывающей красоты. Роскошное платье тяжелого синего атласа оттеняло необыкновенно большие темно-синие глаза, опушенные длинными черными ресницами. Густые, ярко золотые волосы, не тронутые пудрой, были уложены в сложную прическу. Несколько локонов сплетались с золотым кружевом, оторачивающим неглубокий вырез. Нежный румянец проступал на белоснежной коже щек. Казалось, что туго стянутую корсетом талию можно охватить ладонями. Но даже не прелестное лицо и точеная фигурка делали эту девочку?, девушку?, женщину? столь торжествующе прекрасной. Каждая черточка лица, каждое движение красавицы излучали необыкновенную, ясную чистоту, хрупкость и беззащитность, что удивительным, невероятным образом сочеталось с абсолютной, безграничной уверенностью в себе, легкой пресыщенностью светской дамы. Это была королева, властительница, но королева, сохранившая трогательную невинность души и открытый взгляд на мир. Ее хотелось защищать, перед ней хотелось преклонить колени.
Но даже больше красоты девушки Джеймса ошеломило ощущение, что он откуда-то знает ее. Где он мог ее встречать? Джеймс попытался сообразить, но ни одно лицо, оставшееся в его памяти с прошлого путешествия в Россию, не было лицом юной красавицы. Джеймс так сосредоточился на своих воспоминаниях, что не сразу расслышал вопрос лорда Витворта.
- Джеймс, что с вами, очнитесь же!
- Да, милорд?
- Я непременно должен с ней познакомиться. Вы здесь всех знаете, найдите кого-нибудь, кто бы меня представил. Какая кожа, какие руки, а талия, а ножка... Божественна, божественна! В ней видна истинная порода!
- Успокойтесь, милорд. Вы описываете девушку, как скаковую лошадь. Счастье, что она вас не слышит. Нам не надо никого искать. Княгиня и так ведет ее сюда.
- Ну, будем надеяться, что она не так уж сильно сердится на нас, если начала церемонию знакомства с этого ангела, а не с вашей утопленницы.
Действительно, Наталья Андреевна, сопровождаемая синеглазой красавицей, направлялась к ним.
- Милорд, позвольте представить вам мою племянницу, Варвару Никитичну Опорьеву.
Выражение "глазам своим не верю" впервые приобрело для Джеймса смысл. Она? Серая мышка, прятавшаяся по углам боярского терема, наивная дурочка, вырядившаяся в безвкусный туалет времен королевы Елизаветы, и эта блистательная леди - одна и та же женщина!? Нелепо, невозможно! Однако это было именно так.
Варвара присела, чуть склонив голову, уголки розовых губ приподнялись в лукаво-любезной улыбке.
- Glad to see you, my lord, - ее глубокий, мелодичный голос предавал необычайное очарование акценту, с которым она говорила по-английски, - Do you like Moscow?
Лорд Витворт склонился к ее руке.
- О леди Барбара, одно ваше присутствие делает Москву восхитительным городом. А мой родной язык звучит истинной музыкой в ваших устах.
- Благодарю вас, милорд, - она обернулась к сэру Джеймсу. - Рада видеть вас вновь, сэр Джеймс. Надеюсь, вы не забыли старых друзей.
Ее глаза смотрели ему в лицо со спокойной уверенностью. Он замер, с жадностью вглядываясь в нежное лицо, любуясь прелестной улыбкой и глубокой синью глаз.
Молчание затягивалось. На ее личике мелькнула легкая гримаска удивления. Джеймс понял, что ведет себя просто неприлично и собирался уже пробормотать пару пустых фраз, как вдруг слуги засуетились, хозяин дома бросился к лестнице и длинная нескладная фигура царя появилась на пороге.
Петр дружески похлопал Иван Федоровича по плечу, расцеловал Наталью Андреевну и широким размашистым шагом направился к англичанам.
- Здорово, здорово, - прогудел он в ответ на поклон посла и его свиты. - Вижу, все тут у вас хорошо, а о делах поговорим после. Ты, сэр Джеймс, поутру к боярину Никите приходи, побеседуем. Варенька, душа моя, пойдешь со мной менуэт плясать?
- Как будет угодно государю, - Варя склонилась в реверансе.
- Что такое, боярышня, что невесела, али кто тебе не угодил, али я тебя чем обидел? Ты только скажи.
- Все хорошо, государь, - серьезные глаза Вари пристально всматривались в лицо царя. - Пойдемте танцевать.
Заиграл менуэт, музыка пела о грустном и неземном и Джеймс смотрел как грозный царь московский уводил от него в фигурах танца девушку-мечту.
Грустное очарование момента было прервало лордом Витвортом. Взбешенный посол тряхнул Джеймса за плечо.
- Как вы могли, Фентон, как вы могли придумать такую глупую историю про эту бесподобную красавицу и еще всем ее рассказывать!
- Придумать? - Джеймс был крайне изумлен.
- Конечно, придумать. Уж не хотите ли вы убедить меня, что за время вашего отсутствия, описанное вами пугало превратилось в девушку, из-за которой все мужчины Европы передрались бы, лишь только ее увидели. Не спорю, ваша выдумка была чертовски забавной и повеселила королеву, но нельзя же было связывать ее с конкретной женщиной, да еще с такой женщиной!
- Милорд, вы обвиняете меня во лжи?
- Ах, оставьте этот тон, мой друг, вы сами виноваты. Сейчас я бегу к княгине, может она составит протекцию и упросит свою племянницу подарить мне следующий танец.
Посол оставил растерянного Джеймса одного. "Безусловно, с первой же почтой негодный лондонский хлыщ отправит письмо, где вся история будет расписана в самом унизительном для меня виде! - подумал Джеймс. - Я стану объектом насмешек двора, проклятую историю мне будут припоминать годами. Черт побери, ведь княгиня на то и рассчитывала! Вот умная дрянь!" Джеймс прекрасно понимал, что в сложившейся неловкой ситуации в первую очередь виноват он сам, и никто другой, а потому вдвойне злился. Мимо в последней фигуре контраданса проскользнула Варвара Опорьева. Джеймс не мог не признать, что от красоты девушки просто перехватывает дух. Почему он не замечал этого раньше, ведь не могла же ее прелесть появиться за прошедшие полгода. Партнером боярышни был Витворт, посол все таки добился своего. Почему-то вид танцующей пары заставил Джеймса еще больше рассвирепеть. Едва сдерживая себя, он протолкался через плотную толпу ее кавалеров и отвесил поклон настолько преувеличенно глубокий и почтительный, что он уже граничил с оскорблением:
- Надеюсь, прекрасная леди Барбара, вы не откажете в следующем танце вашему старому поклоннику?
Совершенно невозмутимо, политесно улыбаясь уголками губ, она присела в реверансе и подала ему руку. Выбор танца был сделан Джеймсом не вполне удачно. Музыканты грянули мазурку, с которой Джеймс был не слишком хорошо знаком. Через несколько секунд он не мог не признать, что партнерша танцует много лучше него. Честно говоря, впервые он видел такую легкость и изящество. Варя кружилась лихо и в то же время плавно, милосердно сглаживая промахи своего кавалера. "Танцевальное покровительство" со стороны неуклюжей дурочки, еще в прошлом году проливавшей на него вонючий квас и кулем плюхавшейся за борт корабля, довела ярость Джеймса до точки кипения.