Страница 13 из 67
Сквозь дикий гул крови в ушах Варя услыхала как на все еще бывшей поблизости бригантине засвистела боцманская дудка, над бортом замелькали испуганные лица. "Шлюпку на воду!" - раздался крик. "Не успеют," - мелькнула безнадежная мысль. Вода захлестнула ей рот, Варя судорожно хватанула воздуха и захлебнулась. Волна накрыла с головой. В последний свой миг она попыталась молиться, как учила мать, но в голове билась лишь мысль о мучительном холоде, охватывающем тело.
Вдруг что-то крепко вцепилось ей в косу. Ее затуманенному сознанию представилось, что это уже Сатана тащит ее в ад, как всякую умершую без покаяния. Варя судорожно забилась в напрасной попытке сопротивления, но сатанинская лапа жестко рванула ее за косу вверх, потом ее толкнули в спину и яркое солнце ударило по глазам, а воздух хлынул в стиснутые легкие. Чья-то сильная рука поддерживала ее на воде. Раздались слова, совсем непонятные, но явно ободряющие. Она чуть повернула голову и встретилась взглядом со своим королевичем из нянюшкиной сказки. Это он, именно он тащил ее из воды.
Слышался плеск весел приближающегося баркаса. Звучали встревоженные голоса, с борта к ней тянулись такие родные, такие сильные руки отца, а другие руки, ранее незнакомые, но только что подарившие ей жизнь, приподнимали ее над водой навстречу спасительной шлюпке. Несмотря на лютый холод, теплая волна счастья залила душу боярышни.
Громадная мокрая юбка Варвары сразу заняла половину шлюпки, гребцам негде было повернуться из-за торчащих отовсюду клочков лент и твердых фижм, поэтому спасенную девицу пришлось уложить на колени к спасителю. Джеймс поддерживал ей голову, в то время как Никита Андреевич пытался растереть ледяные ноги дочери. Варвара таяла от блаженства, ей хотелось кричать от счастья, от восторга жить. Жизнь! Она была жива! Над ней расстилалось голубое небо, всей грудью она вдыхала легкий пьянящий воздух. Она разлепила соленые ресницы и заглянула в лицо человеку, только что спасшему ее. Позор и ужас сегодняшнего дня потерялся вдали, отступил перед тем, что именно он, ее заморский королевич, не задумываясь прыгнул за ней в воду. Значит, несмотря на смешное платье, несмотря на то, что за все время его гостевания у Опорьевых она и слова с ним не сказала, он не презирает ее, она ему не безразлична настолько, что он рискнул ради нее своей жизнью. Все на свете - и родовая честь, и девичья гордость, и материнские заветы, - стали мелкими, ничтожными перед лицом того, что он, ее первая и единственная любовь, отнял ее у неминуемой смерти. Она обязана ему жизнью не меньше, чем отцу с матерью. Она поймала согревающий взгляд серых глаз Джеймса и произнесла сперва на чужом, а затем и на родном языке слова, которые она часто шептала в подушку бессонными ночами, слова, которые только и могли выразить всю глубину его чувства к нему:
- Ich liebe dich... Я люблю, я так люблю тебя... - после этого признания ужас только что пережитого и потрясение от собственной беспримерной дерзости сплелись воедино и Варя потеряла сознание. Ее глаза сомкнулись, она обвисла на руках у Джеймса.
Обморок не позволил Варе увидеть выражение дикой паники, появившейся на лице отважного спасителя при ее словах. Джеймс был растерян, напуган и взбешен. Увидев уходящую под воду девушку, он сразу понял, что со шлюпки ни за что не успеть ее вытащить, поэтому ему пришлось прыгать прямо с борта. Те несколько минут, что он потратил, вылавливая и поддерживая на воде дуреху, не удосужившуюся привязаться к мачте как ей было велено, стали самым опасным испытанием в его бурной жизни. Мало того, что ее идиотское платье было невероятно тяжелым, она еще и начала рваться у него из рук, чуть не утащив за собой под воду. Когда он с трудом вталкивал этот обвисший куль тряпья в шлюпку, он вновь подивился его тяжести. Было бы чертовски любопытно узнать, что такое можно нацепить на несчастное платье, чтобы превратить его в неподъемный груз. И вот теперь, пожалуйста, еще и признание в любви! Услышать подобное от уродливой и тупой дикарки было похоже на страшный сон. Джеймс окинул взглядом мокрое чудище, валявшееся у него на руках. Соленая вода размыла белила и румяна на Варином лице, превратив его в шутовскую маску. Потекшая сурьма покрыла маску черными полосами. От размокшей муки волосы стали трехцветными, а длинная зеленая водоросль изящно обвила поникший плоеный воротник. Рядом с такой даже стоять противно, а уж говорить о любви! К тому же, ее чувство к нему просто-напросто небезопасно. Московиты дорожат своей честью, страшно даже подумать, что произойдет, если о ее любви проведает семья девицы. Ни за что ведь не поверят, что он никак ее не соблазнял, еще жениться заставят. Джеймс содрогнулся: нет, уж лучше смерть, чем эдакое чучело в жены! Вот что бывает, когда надеешься иметь все сразу! Ему недостаточно было успеха в делах, хотелось еще и любви россиянки, так извольте получить чего желали!
Джеймс украдкой огляделся. Ее отец пытался согреть дочь и ни на что более не обращал внимание, гребцы были далеко, никто не мог слышать ее шепота. Это открывало возможность спасения. Как только шлюпка подойдет к борту корабля, надо срочно убраться подальше и не попадаться на глаза девице до самого отъезда. Может стоит в большой компании описать сегодняшнее происшествие в смешных красках, чтобы никто и не подумал, что он оказывал ей хоть малейшее внимание, испытывал к ней хоть какую-то симпатию. А потом он уедет в Англию и вернется нескоро, к тому времени она опомниться и кошмарный случай благополучно забудется.
Следуя своему плану, Фентон буквально всунул Варвару в руки отца и взметнулся на борт бригантины, где его поджидали новые похвалы и новые знаки внимания со стороны офицеров и московских дам. Когда измученная Варя, поддерживаемая отцом, поднялась на палубу бригантины, она была встречена хором сочувственных голосов, прерываемых, тем не менее, сдавленными смешками. Молодым офицерам и матросам, большинство из которых только что пережили свой первый бой, было невыносимо смешно глядеть на возникшую на палубе жалкую фигуру.
Прибытие корабля на берег обернулось настоящим триумфом. Под дружные крики "Виват!" и "Виктория!" сэр Джеймс прыгнул на берег прямо в объятия Петра Алексеевича. Англичанина подхватили и поволокли переодевать и отпаивать водкой.
В этой суматохе Варваре и причитающей Прасковье Тимофеевне удалось сойти на берег незамеченными. Боярин Никита поддерживал дочь, но тут же был ухвачен Алексашкой Меншиковым и уведен праздновать.
Варя двигалась словно во сне. Она не слушала всхлипываний маменьки, не обратила внимания как рядом появилась напуганная тетка Наталья и захлопотала над ней. Решительно отстранив растерянную невестку, княгиня отправила первую попавшуюся девку за одеждой, а сама поволокла племянницу к ближайшей избе сушиться. Эта суета скользила мимо Вариного сознания. Она покорно позволила себя переодеть и так же пассивно встретила появление двух опорьевских мужиков, подхвативших ее на руки и отнесших в родительский дом. Она молча принимала помощь, в то время как душа ее витала далеко. Она стыдила себя за сделанное мужчине признание: прознай кто-нибудь о таком недостойном ее поведении и ей не будет места на земле, где укрыться от позора. Однако в то же время Варя радовалась собственной смелости и надеялась, что Джеймс не осудит ее, ведь он тоже ее любит, раз так рисковал.
Глава 7
Несколько часов в постели под неумолчное квохтание мамушек и нянюшек утомили Варю до чрезвычайности. Выпив из рук матери несколько горьких настоек и выслушав ее бесчисленные сетования и причитания Варя решила, что она здорова и отдохнула. Так в сущности и было, сильное молодое тело быстро справилось с потрясением. Она поднялась, велела подать поесть, выплеснула за окно очередной лекарственный отвар, подумав мимоходом, что ни мать ни прислуга совсем ничего не смыслят в травах и способны перетравить весь дом, если она не будет за ними приглядывать. Затем по всегдашнему обыкновению она спустилась вниз.