Темные сестры

Эпилог

Осенний ветер кружил опавшие листья. То и дело вдоль дорожек ему встречались дети, прыгающие в золотисто-красных сугробах, бросающие охапки листьев в воздух и наслаждающиеся их неспешным полетом. Золотая пора осени почти закончилась, грозя вот-вот переродиться в раннюю зиму, когда опустится первый снег и тут же растает. Но пока в Хейзенвилле еще стояли погожие деньки.

Герберт Уолдер спешил. Больше всего на свете он хотел вернуться до того, как проснется Кортни. Во-первых, чтобы у нее не возникло ненужных вопросов. Во-вторых, чтобы поймать момент, когда невеста сонная и ласковая. И получить частичку утреннего удовольствия. Не такие уж серьезные желания. Даже скорее человеческие, простые. Не чуждые и самой Кортни. Эта игра нравилась обоим, так почему бы не поиграть?

Но сначала — встреча.

Он не поверил своим глазам, когда увидел послание. И сначала едва не выбросил белоснежный конверт, раз и навсегда покончив с этой историей. Но не смог. Любопытство — величайший порок, оно толкает на поступки, порой опасные и безрассудные. Герберт Уолдер прекрасно осознавал, чего может лишить его этот поступок. И все равно пошел.

После того как Ким похозяйничала на кладбище, некоторые дорожки и склепы до сих пор не восстановили. Кордеро компенсировали городу ущерб, приложив максимум усилий для того, чтобы о Ким не слишком много болтали. К счастью, это сработало. И жизнь в Кордеро-холле немного начала напоминать обычную.

Он быстрым шагом, держась в тени, пересек кладбище, оказавшись перед хорошо знакомым фамильным склепом. Шрам после его последнего визита сюда до сих пор иногда противно ныл. Даже уверенному и невозмутимому Герберту было не по себе.

— Я думал, мне приснилось твое письмо, — сказал он, едва увидел хорошо знакомый женский силуэт.

Она стояла спиной к источнику света, но Герберт мог с закрытыми глазами восстановить в памяти ее образ. Большие пронзительные глаза, тонкие губы, талия, которую он мог обхватить двумя ладонями.

В семье Кордеро не было некрасивых женщин. Но красота сестер была еще юная. Редкую юную девушку можно назвать некрасивой. Кайле и Кортни лишь предстоит повзрослеть. Эта женщина обладала иной красотой.

— Тебя можно поздравить? — Она чуть улыбнулась. — Когда назначена свадьба?

— Весной, полагаю. Если до этого времени твоя падчерица не сбежит от меня еще раз.

Кристалл рассмеялась. Длинное темно-синее платье сидело на точеной фигуре так, словно для нее и шили. Как этой женщине удается перемещаться по Хейзенвиллю, сверкая модными нарядами, в то время как все считают ее мертвой?

— Ты злишься на меня. Я чувствую, — произнесла она.

Герберт не стал отрицать.

— Злюсь. Твои шутки зашли слишком далеко. Мы договаривались не об этом!

— Разве? — В притворном удивлении Кристалл подняла брови. — А мне кажется, все случилось именно так, как мы хотели. Кимберли наказана. Больше она никому не причинит вреда. Убийца Карла найден, и девочки об этом знают. Кортни вернулась и даже досталась тебе. Что именно не так, Герберт?

Она, по-кошачьи мягко и изящно ступая, придвинулась ближе. Руки скользнули по его груди, обняв шею, алые губы потянулись к его губам. Герберт мягко, но настойчиво отстранил женщину.

— Я ведь женюсь, помнишь?

Она снова рассмеялась.

— О, боги, ты и вправду ее любишь. Я думала, твое маниакальное желание заполучить Кортни исчезнет, едва она перестанет быть диковинкой в твоей постели. Что ж, удачной вам свадьбы.

— Я даже не хочу знать, какие из писем и шуток принадлежали тебе. Если ты хоть раз…

— Послушай, я признаю, что не всегда была… объективна. Иногда я забывалась и чуть увлекалась. Кимберли так живо подключилась к моему плану, что я даже растерялась. В любом случае все получилось замечательно.

— Ты их до смерти перепугала!

— Имею же я право на свои маленькие слабости? — усмехнулась она. — Не так уж много я и натворила. Прислала Кортни книжки, которые она так хотела, напомнила, что за изменой следует наказание, ну и дала шанс почувствовать себя главной… не только в доме, но и рядом с тобой. Все только на пользу.

— Значит, убить меня пыталась ты.

— Нет, Герберт, неужели ты думаешь, что я способна на убийство? Я лишь подтолкнула Кортни к твоему спасению. Ничего больше.

— А волосы?

Кристалл тяжело вздохнула, закатив глаза.

— Увлеклась. Ненавижу измены. Прежде чем спать с тобой, Кортни должна была расстаться с Джейком. Или хотя бы о нем рассказать. Признаю, отрезать ей волосы было слишком жестоко. Зато урок получился действенный. Я обещала Карлу, что главой станет Кортни. Я выполнила почти все. За одним исключением…

— Кайла, — догадался Герберт.

— Да, она, как я слышала, собралась в Даркфелл. Это немного усложняет задачу. Ты знаешь, что нужно сделать. Кайла должна вернуть своего ребенка.

— Кайла…

— Не станет главой рода, — закончила Кристалл, — но должна воспитывать Стеллу Кордеро сама. Я хочу, чтобы ты кое-что для этого сделал.

— Я больше не участвую в твоих играх, Кристалл. Я помог всем, чем мог. И мне не нравятся твои методы.

— Ты не возражал против моих методов, когда все начиналось. И даже поддерживал их. Что изменилось?

— Они потеряли сестру. Они узнали, что Ким — убийца и психопатка. А ты хочешь втравить их в новый спектакль? Когда мы все начинали, я не думал, что мне придется несколько месяцев пытаться хоть как-то их уберечь от Кимберли. И второй раз я такого не позволю, поняла? Я хочу ребенка, хочу нормальную семью и не хочу никаких расследований. Если ты снова втянешь их в это, можешь быть уверена, что в покое я тебя не оставлю.

— А если я расскажу все Кортни? О том, как ты заколдовал их подарки, как сделал меняющиеся гравировки?

— Расскажи. — Голос его не дрогнул.

— Надо же, какое доверие. А я вот не могу сказать однозначно, как отреагирует наша Кортни. Может, все рухнет в одночасье, а? Не боишься снова остаться один?

— Нет. Ты мало знаешь о любви, Кристалл. Оставь их в покое, нарушь обещание Карлу и позволь Кайле самой решить, как строить свою жизнь. Она взрослая девочка, сумеет разобраться.

— Ты ошибаешься, — мягко и с улыбкой произнесла Кристалл. — Но я дам тебе время самому это понять. Твое право, Герберт. Я не стану настаивать на помощи, если ты не захочешь. Просто прошу быть благоразумным. Карл… его нельзя назвать хорошим человеком. Но дураком он не был. И знал своих дочерей.

— Так хорошо знал, что позволил Ким убить себя?

Губы женщины тронула грустная улыбка.