Темные сестры

Этот вопрос волновал только ее. Ким осматривал ментальный лекарь. Итог был неутешителен. Подобные нарушения практически невозможно исцелить, болезнь не меняла Ким, а была частью ее, а значит, сестра проведет в лечебнице остаток жизни. Короткой жизни, ведь через несколько дней ее лишат магии.

К собственному стыду, я не была уверена, что смогу решиться хоть раз ее навестить. Слишком глубокий след оставила одна-единственная ночь.

— Как мы теперь будем без нее? — тихо и жалобно спросила Кайла.

— Не знаю. Я ничего не знаю, я до сих пор не могу поверить.

— Я все думаю о том, что вы рассказали. О ее ненависти к отцу. Почему?

— Я стараюсь не думать об этом, Кайла. Не вспоминать того, что Ким сказала на кладбище. Ее фразы… то, с какой интонацией она это произнесла. Убеждаю себя, что она сумасшедшая, что мне показалось. Что я не имею права обвинять отца в страшных поступках. Я никогда не считала его хорошим человеком, но даже боюсь представить, что могло породить такое. Может, это даже хорошо, что мы не узнаем? В любом случае теперь все кончилось.

— Да, — кивнула сестра. — Нас больше не мучают записками, но с нами нет Ким.

— Ее давно с нами не было. Знаешь, я не представляю, как ей помочь. Но, может, у нас получится воспитать своих детей иначе.

— У тебя, может, и получится.

Кайла замолчала, снова уставившись в раскрытую книгу.

— Я уеду, — вдруг сказала она, чем привела меня в ступор. — В Даркфелл. Мне надо немного пожить одной.

— И бросишь меня?

— У тебя есть Герберт. Скоро появятся дети. Переедет Диналия, здесь не будет одиноко. А я хочу одиночества. Понимаешь?

— Конечно, понимаю, — улыбнулась я. — Если тебе это действительно нужно — поезжай. Только не забывай о нас. И… если будет совсем плохо, возвращайся.

— Ну, я в любом случае дождусь окончания ремонта. — Кайла отмахнулась от тоски и снова надела излюбленную маску легкомысленной и хладнокровной стервы. — Вы без меня здесь натворите. О, смотрите, кто пришел! Судя по твоему лицу, мы в долгах и срочно должны продавать все имущество?

Герберт фыркнул, не обратив на Кайлу никакого внимания.

— Как дела? — спросил у меня, сев рядом.

— Нормально. Все подписала. Я думала, ты вернешься только завтра.

— Я разобрался раньше и решил приехать. Скучала?

Кайла хмыкнула и закатила глаза.

— Пройдемся перед ужином? — предложил Герберт, и я не нашла причин отказаться.

Мы брели вдоль главной улицы, к набережной. Казалось, редкие прохожие пялятся на меня и перешептываются, но то была лишь игра воображения. О болезни Ким еще никто не знал. А о том, что сестра делала в последние годы, о ее роли в смерти родителей, я надеялась, никто и никогда не узнает.

— Как спала?

— Никак, — усмехнулась я. — Не спится. Ты сегодня останешься?

— Да, и привезу Диналию с вещами. Ты точно хочешь, чтобы мы жили в твоем доме?

— Герберт, Кайла собирается в Даркфелл, Ким… — я сглотнула, — уже не вернется. Я сойду с ума одна. Либо забери меня к себе, либо переберитесь в Кордеро-холл. Я не хочу стать соседкой Ким по палате.

— Конечно. — Герберт крепче сжал мою руку. — Я тебя не оставлю. У нас есть как минимум шесть лет, чтобы разобраться во всем и решить, как лучше выполнить условия твоего наследования.

Было еще кое-что, не дававшее мне покоя. Наверное, в сравнении с историей Ким это такая глупость…

— Я хотела попросить у тебя прощения, — с трудом произнесла я. — За то, что сказала в подвале. И за то, что в кабинете. Я не думаю так на самом деле, Герберт, я просто очень, очень сильно запуталась. И, действительно, пыталась быть тем, кем не являюсь.

— Да нет, детка, ты была в чем-то права. Я не очень люблю подчиняться. И привык все контролировать. Единственное, что мне никогда не поддавалось, — это ты. У меня никак не получалось относиться к тебе равнодушно. Подчинить свои чувства к тебе. Это бесило.

— А сейчас?

— А сейчас не бесит. Ты же рядом. Не убегай больше.

— Постараюсь.

— Не убегай, — повторил Герберт. — Мне хватило одного раза. Если случится второй, я наделаю очень много глупостей. Вообрази себе, я любил тебя со дня твоего семнадцатилетия. А через год ты исчезла на целых пять лет, и сдерживаться, чтобы не забрать тебя оттуда, не вернуть себе… это было тяжело.

— С семнадцати лет? Погоди, ты любил меня с моих семнадцати лет?!

Герберт ответил поцелуем. Я еще не привыкла к тому, что больше нет нужды сдерживать порывы и убеждать себя в неправильности этих отношений.

Правильно, неправильно — какая разница, кому есть до этого дело, если вот этот вот мужчина без раздумий закрыл меня от пули и чуть не потерял сестру просто потому, что влюбился не в ту девушку?

— Твой отец бы не обрадовался, верно? Но да. Я люблю тебя, Кортни. И просто не умею иначе. Что бы ни случилось дальше, каким бы ни было будущее, я сомневаюсь, что это чувство изменится.

— Я не хочу, — после долгой паузы произнесла я, — чтобы оно менялось.