Темные сестры

— Он был очень хорошо знаком с Хейвен. Настолько хорошо, что спал с ней и даже собирался жениться. Портер действительно детектив. Некоторое время жил в Даркфелле, там познакомился с Хейвен — она ездила ухаживать за тетушкой. Похоже, что Портер расследовал исчезновение магии Хейвен, то самое, к которому вы приложили руки. И что-то раскопал, поэтому, когда ее вдруг убили, вплотную взялся за вас.

— Считает, мы виновны в смерти Хейвен, — кивнула я. — Понятно. Один только вопрос: Портер ли пытается нас подставить?

— Маловероятно, судя по тому, что я на него накопал, парень не самый удачливый детектив. На его счету не один громкий провал, и его скорее сослали в Хейзенвилль, чем назначили. Но дел он может натворить немало. Я инициирую его отстранение, он предвзят.

— А это не приведет к тому, что назначат еще более цепкого детектива? — Я закусила губу.

— Не знаю, — хмыкнул Герберт. — Но Портер в одержимости местью пока что доставляет слишком много проблем. Поэтому есть смысл рискнуть.

— Я хочу переехать. В какой-нибудь другой дом. Где нет тайных ходов, о которых он может знать, где нет подвалов, чердаков. Сможешь найти что-нибудь рядом с Хейзенвиллем? Или в пригороде Даркфелла. И обставить все так, чтобы переезд не был нарушением условий завещания?

— Попробую.

Мы замолчали. Пора было возвращаться к Кайле и Ким — хоть я и унесла из дома камень, «К» мог оставить для Портера еще какой-нибудь сюрприз. Но я сидела, не шевелясь, уговаривая себя решиться на откровенный разговор.

— У тебя что-то еще? — неожиданно резко спросил Герберт.

— Нет, я просто…

— Не надо «просто», Кортни. Наши отношения отныне остаются исключительно в рамках «работодатель — служащий». Я не обязан вытирать тебе сопли и обещать, что все будет хорошо. И я буду выполнять свою работу поверенного и семейного адвоката. Со всеми остальными проблемами, будь то завал игрушек или твои личные сексуальные переживания, разберись сама. И да, впредь давай придерживаться определенных часов приема. Скажем, с десяти до двух.

— Что ж, в таком случае в нашем доме ты больше не ночуешь, — поднявшись, сказала я. — Служащие должны жить отдельно от хозяев.

— Жаль тебя разочаровывать, Кортни, но по завещанию твоего отца я могу жить там, где захочу. Придется тебе сначала вступить в право наследования, а потом уже распоряжаться штатом. У тебя все? Мне нужно составить жалобу на Портера.

— Да, — после небольшой паузы тихо ответила я, — у меня все.

— Тогда увидимся вечером. Возможно, будут кое-какие результаты.

Когда я молилась, чтобы разговор прошел не так, как во сне, я имела в виду совершенно другое.

Пять лет назад

Он уже знал, что она не придет. Но продолжал стоять у окна, как всегда делал во время их встреч.

Когда Кортни входила, в отражении в стекле был виден ее смутный силуэт. Герберту нравилось сначала рассматривать очертания Кортни, а потом, обернувшись, видеть ее саму. Нравился этот ее взгляд, настороженный. Вечера и ночи с ней были единственным временем, когда он чувствовал себя живым. Все остальное слилось в какой-то серый клубок из рутины и банальностей.

И дождь она любила. В дождливые ночи Кортни была особенной. В дождливые ночи он мог просто часами лежать, обнимая спящую девушку. В дождливые ночи его страсть утихала, оставляя место чему-то новому. Герберт не понимал, что это такое, но всем существом к этому тянулся.

Осознание, что она больше не придет, ударило под дых. И, быть может, он бы и смирился. Если б не проклятый дождь, обещающий что-то очень теплое и новое.

Скрипнула дверь. Сердце зашлось в напрасной надежде.

— Никогда не думала, что ты вот так можешь часами стоять у окна и ждать, — произнесла Кристалл.

— Уже не жду, — пожал он плечами.

— Она ушла час назад. Навсегда.

— Я знаю.

— Оставишь ее?

— Да. Она заслужила свободу. И не заслужила, чтобы ее ломали. Может, когда-нибудь вернется.

— Карл умер.

— Я засвидетельствую. Дай мне двадцать минут, Кристалл. Оставь меня.

Он долго всматривался в темные деревья, туда, где виднелся конец дороги. Всматривался до тех пор, пока не появилось ощущение, будто в глаза насыпали песка. И на короткий миг мужчине даже почудился хрупкий девичий силуэт вдали.

Конечно, почудился.

Она вернется. Рано или поздно Кортни вернется в этот дом, и в этой комнате снова прозвучит ее голос.

А если не вернется… Герберт предпочитал об этом не думать.

Не думать было проще.