Страница 48 из 60
Нужно пользоваться каждой возможностью и учиться у Фабии. Ведь у тети не было отбоя от мужчин, правда, все они были женаты и вели себя иногда крайне неприлично.
И, тем не менее, у Фабии действительно было чему поучиться. Она была хитрой изворотливой тварью. Жалко, что это осознание так долго до меня доходило.
Бывали вечера, когда она расспрашивала меня о маме, о ее любимых вещах, подарках отца и украшениях. Но я меланхолично отвечала на эти вопросы, не понимая приступов интереса. Каждое воспоминание отдавалось болью, ведь я чувствовала груз вины и потерю.
Я хотела говорить о родителях! Но разговаривая о них с Фабией, чувствовала себя предательницей.
После этих разговоров она подкупала меня платьями, шляпками, подписанными чеками на мои нужды и уроками. А сама в это время тратила наши с Элеонорой деньги на свои прихоти. Но, увы, и этого я тогда не понимала.
О да, она просто сорила деньгами направо и налево, устраивая всевозможные вечера с компанией своих подруг, знатных и бессердечных, и выставляя меня как куклу. Ах, малышка Маргарет, которую она подобрала, никому не нужная.
Я была так глупа, что многого не замечала. Закрывала глаза на все ради тети, единственной, кому я нужна.
И, тем не менее, я присматривалась к ней. Ведь чем больше проводила времени рядом, тем больше понимала: что-то было не так.
Однажды я подслушала ее разговор с Римусом, поверенным. Он был скользким и наглым человеком.
— Она не подписывает документы на продажу, — разгневанно сказал он, — она упорствует. А эта старая карга рядом не дает зажать Элеонору посильнее. Если бы не старуха, я бы ей показал…
Дальше Фабия поставила магическую защиту от прослушивания. Но я поняла, что-то не так с Элеонорой. И теперь стала относиться ко всему с большим подозрением.
Когда в очередной раз мне принесли бумаги на подпись, я стала их читать.
— Ну что ты тянешь, Маргарет? — со злостью спросила Фабия.
— Читаю, что подписываю.
Тогда тетя вырвала листок из моих рук и положила на столик рядом.
— Подписывай, Маргарет. Леди не должна утомлять себя мужскими вопросами.
Поймав ее ледяной взгляд, я взяла перо и в очередной раз поставила подпись. Тогда она улыбнулась.
Но подозрение продолжало расти. Когда Фабия ушла в очередной раз из дома, я воспользовалась магией и проникла к ней в кабинет.
Всего несколько минут у меня ушло, чтобы найти коробку, а в ней письма от Элеоноры, бумаги на наш дом и мои письма... Мои! Прочитав только самое начало, я рухнула на пол.
Фабия влетела в кабинет позже, чем я, на несколько минут.
— Прекрати вести себя как ребёнок, — прорычала она, пытаясь отобрать коробку, но в этот раз силы были на моей стороне.
— Что это?! — закричала я. — Почему я пишу такие слова?! Это не мои письма!
— Потому что нам нужны деньги, Маргарет, — резко кинула она мне в лицо.
— У нас есть деньги, ты ведь тратишь их направо и налево, — не унималась я. — Тратишь наше наследство и пытаешься забрать последнее.
Я кинула коробку на пол и тут же попыталась выйти из кабинета. Но Фабия преградила путь.
— И что ты собираешься делать? — скучающе спросила она.
— Вернусь к своей сестре, она нуждается во мне, — уверенно сказала я.
Фабия засмеялась в голос. Она запустила руку в коробку и вытащила для меня последнее письмо Эли. Я узнала ее почерк, но слова… То, что она писала… Оно было полно боли, гнева и обиды.
— Ты ей больше не нужна, Маргарет, ты никому не нужна, — ласково повторила она, — кроме меня.
— Нет, — оттолкнула я Фабию, ей нельзя верить. — Ты обманывала нас обеих.
— Тебе осталась пара месяцев до выхода в свет. Неужели я воспитала тебя такой дурой? Что ты будешь делать? Поедешь к Элеоноре? Она живет впроголодь. Станешь жить за ее счет? Или выйдешь замуж, как и планировала? И поможешь ей? Вытащишь из той ямы, в которой она оказалась.
Каждое ее слово звучало убедительно. Как я ее ни ненавидела, но не могла отрицать, что она права. Я ничего не умела и стану только обузой для Эли.
— Ты истратила все наше наследство, — кинула я ей в лицо.
— Его уже не вернуть, — пожала она плечами. — И любовь твоей сестры тоже. Но ты можешь хотя бы выйти замуж и помочь ей выбраться из нищеты. Выбирай. Совершить глупость ради себя, маленькая эгоистка, или быть взрослой и помочь сестре.
— Больше я подписывать ничего не стану, — резко сказала я и вышла из кабинета.
Но и здесь Фабия меня обманула. Мой дебют переносился много раз, достаточно, чтобы я поняла: он не состоится. Я оказалась в капкане. На каждое мое требование Фабия заявляла, что с таким отношением она не станет выводить меня в свет.
— Ты обещала, — напоминала я.
— Позже, ты еще не готова, — скучающе отвечала она.
Я не знала, что делать дальше. Больше роль дурочки я играть была не готова. Поэтому Фабия стала относиться ко мне еще хуже. Больше не было платьев и чеков. Я много плакала и просила светлых духов мне помочь, обращалась к маме и отцу.
Больше я не знала к кому. Просила их направить, дать хоть какую-то подсказку, ведь мне было страшно, одиноко, и я не понимала, как все исправить. Мне так хотелось услышать папин голос, почувствовать мамины мягкие руки.
— Помогите мне, пожалуйста, я устала и больше не могу, — плакала я, обнимая себя руками. В этот вечер я особенно ярко почувствовала себя бессильной и одинокой. — Я так сильно всех подвела, вы бы сейчас не желали со мной общаться. Элеонора другая, а я капризная, избалованная, никому не нужная. Как все исправить? Если вы рядом, умоляю, помогите принять правильное решение.
И, возможно, меня услышали. Ведь уже на следующее утро я получила ответ. Им стало письмо Элеоноры. Она написал его лично мне. Год прошел, но когда я увидела на тумбе рядом с кровать письмо и знакомый почерк, то заплакала. Она использовала родовую магию для связи.
Тогда я сделала самый тяжелый, но лучший поступок. Приняла то, что совершила огромную ошибку, за которую не расплачусь. И призналась себе, что исправить ничего не смогу, остается только раскаяться и принять последствия. Я должна была остаться с сестрой, быть рядом. Этого не вернуть, но я могла быть рядом сейчас. Именно этого и хотели родители.
Тетя уехала в лавку за новыми платьями без меня, я соврала о головной боли. И стоило ей выйти за порог, собрала сумки и приказала кучеру пригнать для меня карету.
Я вытащила все свои сбережения и приехала прямо в дом к герцогу. И как бы Элеонора ни злилась и ни пыталась меня прогнать, я знала, что должна остаться.
На мне была вина, и нужно было делать все возможное, чтобы ее загладить. Быть спокойной, открытой. Стараться расположить ее к себе. И главное — быть рядом. Хотя теперь я нуждалась в ней намного больше, чем она во мне.
Я видела эти взгляды, слышала разговоры и поддержку герцога. Адриан Кейм любил мою сестру, и она любила его.
Бедолага Эндрю. Больше ты точно никому не нужен. На фоне мужественного и стойкого, как скала, герцога, ты терялся, как маленький пенек среди огромного леса. Но ты не одинок, я тоже ей больше не нужна.
Все мои усилия были направлены, чтобы вернуть расположение сестры. Прожив год с тетей, я не знала, как нужно себя вести. Старалась быть веселой, беззаботной, пропускала мимо ушей обидные слова и недоверие, была такой, какой была с Фабией. Но с Элеонорой это не работало.
И в этой всей суматохе я совсем забыла, что змея не любит выпускать из своих колец. Если питон начал душить, он этого делать не перестанет.
За всеми событиями, разговорами с Эли я потеряла самое главное. Не нужно было забывать о том, что Фабия никогда не упустит своего. И она по-настоящему опасна, если отобрать то, что ей нужно.
Когда я лежала на руках Элеоноры и думала, что умру, больше всего я желала прощения. Но, проснувшись, поняла, что важнее всего теперь защита. Я должна была защитить Элеонору, ведь знала, кто наш главный враг. Да, я уверена, что именно этого и хотели наши родители.