Эпидерсия

– Так, – разозлился Князев. – По звонку никуда не пойду. Если вам надо – присылайте повестку. А иначе буду считать ваш звонок продолжением фашистских провокаций в мой адрес.

Прокурорский почему-то принёс повестку лично, и не по месту жительства, а в редакцию.

– Хотите – прямо здесь поговорим, – предложил Глеб. – Чтобы времени не терять – ни моего, и вашего.

Следователь согласился, и даже показал корру заявление, которое накатали на него националисты. В нём пять членов соответствующей партии указывали свои имена и остальные личные данные. И утверждали, что автор статьи в «Звезде» оклеветал их, связав с немецкими военными преступниками времён Второй мировой.

– Слушайте, а вот вы сами как гражданин что думаете? – наехал на гостя Князев. – Разве у вас никто из дедов не воевал? Вам приятно было бы обнаружить свастику в своём почтовом ящике?

– Я не просто гражданин, а гражданин следователь, – парировал прокурорский. – И поскольку у меня имеется заявление, я обязан реагировать. От кого бы оно ни исходило.

– То есть у вас имеется документ, в котором пять человек сознаются в распространении нацистских символов, а вы собираетесь подвести под статью журналиста, который назвал их негодяями? – продолжал ругаться корр. – Хотите я прямо сейчас напишу заявление на этих гадов за оскорбление памяти павших?

– Напишете – начнём разбираться, – пообещал следователь. – А пока с вас – объяснительная.

Уголовное дело в итоге не завели – за отсутствием состава преступления. Причём, решающую роль сыграло то, что Глеб по чистой случайности обозвал негодяями абстрактных распространителей листовок, а не конкретных людей. Но суд всё равно состоялся – правда, не по обвинению в клевете, а по иску о защите чести и достоинства.

На заседании адвокат националистов весь день зачитывал выдержки из разных энциклопедий и геральдических монографий. О том, что коловрат и свастика – не одно и то же. Так что к вечеру у всех вскипел мозг. Судья Рындина объявила, что заседание продолжится через несколько дней, и распустила народ по домам.

* * *

Князев жил неподалёку от здания суда, и решил срезать дорогу через двор. И там в укромном уголке он увидел судью, с которой только что расстался, и сотрудника угрозыска Гришина. Они целовались взасос, словно подростки на пике пубертата, не обращая внимания на окружающих и на майский дождь, внезапно хлынувший с неба. Не было сомнений, что эти двое – любовники. И тут в голове корра мелькнуло воспоминание – оба вердикта с обвинениями блаженного звонаря Григорьевского вынесла именно судья Рындина. Именно её подписи он видел в уголовных делах.

– Распутывается, блин клубок, хоть и медленно, – сделал вывод Глеб.

На крыльце у подъезда, в котором жил журналист, его терпеливо дожидался «человечек» из КГБ.

– Пойдем ко мне домой разговаривать, – предложил Князев. – Здесь мокро, даже под козырёк брызги летят.

– Ничего, потерпим, наши деды на фронте и не такое терпели, – отказался чекист и стряхнул капли с воротника. – Конспирация – она важнее. Я, собственно, обменяться информацией и поддержать тебя в трудную минуту. Вот – держи.

Представитель органов сунул юноше папку. Глеб успел заметить на ней пометку «для служебного пользования» и подумал, что такими темпами ему и до офицерских погон недалеко – как особо ценному секретному сотруднику.

– Здесь анализ похожих дел с националистами в российских судах, – объяснил гебист. – Только ты, наверное, расстроишься, когда прочтешь, что в Краснодаре журналист проиграл процесс про коловрат. Но у нас такого не будет – обещаю. С судьей уже проведена работа.

– А вы знаете, что эта замечательная женщина клепает приговоры в отношении недееспособных психов? Чтобы помочь своему любовнику, следователю Гришину.

– Знаем-знаем. И что с ними в доле Долгих из прокуратуры – тот который тебя прессовал с заявлением от националистов. Председатель суда – тоже примазан. Тут такие дела раскрутились – к самому губернатору ниточка тянется. Но тебе лучше об этом не знать – целее будешь.

– Да? – обиделся Глеб. – А я надеялся, что смогу обо всем написать. Я ж не последний человек в данной истории. А тема – огонь. Это точно будет материал года.

– И почти наверняка последний в твоей жизни. Так что – пока не высовывайся. Скажи лучше, как у тебя дела с публикацией о «Русском мумиё»?

– Почти готова. Фирма письменно ответила на мои вопросы. Ну как ответила… Сделала вид. Но главное – я нашёл людей, которым от этого якобы лекарства не только не стало легче, а наоборот – поплохело. В общем, я скоро всё подготовлю – и читайте в «Звезде».

– Только, пожалуйста, будь осторожен. Помни, что случилось с твоим приятелем рэкетиром Петькой.

– А это они с ним разделались – «Русский мумиё»? – встрепенулся Князев и выставил руку под струи дождя. – Ну, понятно, что не директор лично, а их «крыша».

– Ты как всегда проницателен, – улыбнулся чекист. – Причем, похоже, изначально произошла какая-то глупость. Неизвестные домушники накрыли квартиру главного этнического мафиози. А он решил, что это поработали бандюги Кучерявого. И ответил, причем несообразно.

– Покойный Петька мне как-то говорил, что домушники существуют сами по себе, и с его бандой дел не имеют.

– Только этнические этого не знали. И теперь получают ответку от соратников Петьки. У них настоящая война. На неё и наша надежда. Крыша «Русского мумиё» сейчас слишком занята, чтобы реагировать на такую мелочь как статьи в газетах. Но ты всё равно будь осторожен, и если то – звони мне напрямую. А то через капитана Авдеева можно и не успеть.

«Человечек» протянул Глебу визитку, на которой было написано «Кирилл Кириллович Кириллов». Плюс телефон – и ничего больше.

– Я так и думал, – рассмеялся корр.

Суд фашисты проиграли в пух и прах. Судья – то ли напуганная интересом к ней органов, то ли правда решившая действовать в духе девятого мая, – раскурочила нацистов по полной программе. Будь от редакции ответный иск, преследователям Глеба грозил чуть ли не арест в зале суда. Так что они, поджав хвост, ретировались. А Князев погрузился в финальную версию своего разгромного текста про шарлатанов от медицины.

Глава 7. Побег

Едва вышла статья про «Русский мумиё», на столе у Глеба зазвонил телефон.

– Это… Мы тэбя вызываэм, прыходы, – прохрипел голос с кавказским акцентом.

В памяти тут же всплыла оторванная голова Петьки. И Князев немедля набрал Кирилла Кирилловича.

– Ну ты, конечно, их посети. Не помешает, – неуверенно пробубнил чекист. – Ну, а мы пока подумаем, что можно сделать. Если успеем, конечно.

Крыша медицинских шарлатанов располагалась в цеху заброшенного завода. И по дороге туда корр встретил Витька – знакомого бизнесмена. Не то, чтобы они приятельствовали, но – здоровались.

– Да у меня тут офис, секретарша, туда-сюда, – объяснил предприниматель, который торговал лесом и был известен тем, что кинул одного московского олигарха и при этом остался жив.

– Слушай, Витёк, – попросил Глеб. – Я сейчас направляюсь на одну очень опасную встречу. Можно тебя попросить… Если через полчаса я не загляну к тебе в офис – вызывай милицию.

– Ты к абрекам что ли? – угадал бизнесмен. – Давай я с тобой за компанию. Ни капли их не боюсь. Потому что это наша земля, и нечего здесь свои порядки устанавливать.

– Земля то наша, – покачал головой журналист. – Но прежде срока ложиться в неё неохота.

В итоге сговорились на том, что милицию если что вызовет витьковская секретарша. Перед нужным отсеком их встретил угрюмый кавказец.

– Это… Зря ты свою статью напысал… – попенял Глебу абрек, представившийся «младшим братом хозяина». – Зачем братьев наших обыдел… Нехорошо.

Хозяин в чёрной кожанке возвышался в центре коморки на отшибе огромного цеха. На его столе лежал номер «Звезды», а фамилия Князева в нём была обведена чёрным фломастером в траурную рамочку. Поверх газеты сверкал глянцем пистолет. Ласково поглаживая ствол, кавказец кивнул гостям: