Антимаг

– Стоять! – рявкнул Агафон, как только Степка первым взялся за ручку двери, ведущей на кухню. – Быстро подошли сюда!

– Влипли, – безнадежно выдохнул Салтан.

Мы с обреченным видом поплелись к своему экзекутору. Сейчас он найдет наказание.

– Почему покинули территорию приюта? – Хромец выкатил глаза и страшно навис над нами. – Где шлялись, паразиты?

– Дядя Агафон, да мы недалеко были, на Федоровском ручье, – заюлил Степка. – Хотели рыбки наловить.

– Пороть вас надо, рыбаки! – раздул ноздри наш надзиратель. – Марье Дмитриевне чуть плохо не стало! Пять человек разом куда-то пропали! Из-за вас на месяц запрещены выходы в город! Всем! Чуете, чем пахнет?

– Ну все, – выдохнул Борька, – теперь Ворон наши кишки на ворота намотает!

– Соображаешь, малец, – остывая, пробурчал Агафон. – Не мое это дело – вмешиваться в мальчишеские отношения. Это если драка серьезная, то я никого жалеть не буду, ремнем так отхожу – на всю жизнь запомните! А вот препятствовать воспитанию старшими младших не могу!

Мы замялись, осознавая, какая проблема нависла над головами. Старшие парни, небось, злы сейчас, и ночью обязательно придут провести задушевную беседу.

– Ладно, – поднялся Хромец. – В наказание сейчас идете на кухню и помогаете работникам мыть посуду и картошку чистить к ужину. Поняли меня? Не дай бог узнаю, что и здесь волынить вздумали – очень рассержусь.

И мы уныло побрели отрабатывать свою повинность под чутким надзором Агафона, тяжело ступающего за нашими спинами, держа тыл, чтобы не разбежались.

Лишь по прошествии многих лет, когда я уже осознанно воспринимал мир со всей его многогранностью, поступок Агафона-Хромца выглядел очень человечным. Ведь надзиратель мог спокойно отправить нас чистить отхожие места или снимать старую известку со стен приютского барака, чтобы подготовить их для побелки. Вместо этого мы попали в столовую, где нас от пуза накормили сердобольные тетки, тем самым хитро обойдя строгие запреты Барыни наказывать опоздавших строгим постом. Пропустил обед? Ходи целый день голодным, да не забудь отработать повинность.

В ночной тишине спальни не слышно ни шороха, ни звука. Кусочек луны, уже перевалившей середину неба, заглядывает в одно из окон, подсвечивая серебристым светом угол комнаты со стоящей там кроватью. Под одеялом хорошо видна фигура человека, накрытого с головой.

Скрип половиц в коридоре можно списать на осадку старого дома. Здесь всегда по ночам что-то шевелится. То дверь перекосит, то штукатурка в сыром углу обвалится. Поэтому вряд ли кто обратил бы внимание на тихие звуки. Но дверное полотно вздрагивает и тихо-тихо отходит в сторону. Высокие тени, одна за другой, проскальзывают в спальню и останавливаются в проходе между кроватями.

– Свет не включай, – слышится шепот. – Фонарик у тебя, Сивый?

– Угу, – промычал еще один голос. – С кого начнем?

– Поднимаем всех, а там разберемся, кто прав, а кто – нет, – буркнул тот, кто просил не включать свет.

Узкий луч фонаря метнулся с пола на потолок, а потом начал бродить по кроватям.

– Ничего не понимаю, Ворон, – хмыкнул Сивый. – А где вся мелюзга?

Раздался дробный топот, словно десятки маленьких копытец колотили по полу. Сивый удивленно хрюкнул, не успев понять, откуда идет звук, как ему на голову накинули белую казенную наволочку.

– Бей, паца! – завопил Салтан, бросая одеяло на оторопевших Ворона, Клопа и Олега.

Сивый завертелся на месте, пытаясь содрать с себя импровизированный мешок, но на него навалились две мелкие фигуры, обхватили за шею и за ноги. Парень неуклюже махнул руками, сделал два шага и грохнулся на пол. Его тут же оседлали и стали молотить кулаками по голове и спине.

– Уберите от меня этих мартышек! – завопил Сивый не сколько от испуга, а от неожиданности. Еще бы! Его яростно пинала и щипала какая-то мелюзга!

На остальных парней полетели подушки, одеяла и даже обувь. Вскрикнул Клоп. Ему в нос угодил тапок.

– Убью, щенки! – рявкнул он и попытался поймать скачущего на кровати Салтана. Но вместо этого тоже завалился на пол. Кто-то прополз под ногами, мешая передвижению.

Дело принимало скверный оборот для старших. Можно было посмеяться и тихо убраться из спальни малышей, если бы развернувшаяся на узком пятачке баталия не переросла в настоящее побоище. В воздухе летали перья, пол был усыпан подушками, обувью, какими-то мелкими предметами. Ворону тоже что-то прилетело в щеку, отчего он, не осознавая своих действий от злости, махнул рукой, и элементали воздуха, спрессовавшись в единый клубок, полетели в вопящую массу. Попади под нее кто-нибудь – не миновать беды. Острые режущие воздушные кромки, вобравшие в себя частички пыли и мелкие вещи, могли запросто отсечь голову или руку неудачно вставшего на их пути человека.

Этим человеком, по иронии судьбы, стал я. Опыта распознавания техник, как понимаете, у меня не было, и тонкая полоска серебристо-фиолетового цвета, летящая навстречу, не успела испугать. Даже непонятно, что вообще это было.

Резкий хлопок, похожий на то, как пустой бумажный мешок надувают и со всей силы бьют по нему ладонью, показался выстрелом из боевого оружия. Серебристые искры разлетелись по сторонам, а возле моих ног опали вещи, собранные вихрем в единую кучу.

– …твою налево! – пораженно воскликнул кто-то из старших. Кажется, это был Олег. – Кто защиту поставил?

– Что здесь происходит? – голос Забиякина, дежурившего сегодняшней ночью в мальчишеском корпусе, раздался от дверей. Вспыхнули потолочные плафоны, разом высветив ужасающий разгром в спальне. – Строиться!

За время своего короткого пребывания в приюте чародей научил нас кое-какой дисциплине. Мы, толкаясь и переругиваясь, выстроились вдоль стены со стендами схем противопожарной безопасности, каких-то дурацких правил и перечня необходимых мероприятий на год. Старшие, с налипшими на волосах перьями, встали на левом фланге, поближе к двери.

Чародей аккуратно закрыл дверь и стал прохаживать вдоль строя, иронично поглядывая на парней, получивших приличную трепку. Остановился перед Сивым, покачал головой. Клок волос, едва не выдранный кем-то из наших пацанов, висел на ухе, одежда была помята, одна из лямок майки оторвана.

– Даны при атаке на Рюген так не получали, как ты от восьмилетних шкетов, – сказал Забиякин и усмехнулся.

По строю рассыпался смешок. Мы все знали, что даны – самые отмороженные и наглые пираты, до сих пор нападающие на корабли, ходящие по Балтике или через проливы в Британию и в европейские княжества. Обычно грабят торговцев, а на военные суда нападают, только если имеют пятикратный перевес.

– Они исподтишка напали, – мрачно ответил Сивый, безуспешно пытаясь натянуть лоскут майки на плечо.

– А зачем вы вообще сюда пришли, господа? Воронов? Громов? – Мирон Афанасьевич остановился перед Вороном и Олегом. – По какой надобности в два часа ночи вы тайком пробираетесь по коридору, заходите в спальню младших воспитанников и устраиваете безобразия? Кто применил «секиру»?

Молчание затянулось. Получается, Забиякин давно все знал и следил за разворачивающимися событиями. И поймал на горячем.

– Кто? Применил? Боевую технику? – раздельно повторил чародей с металлическими нотками в голосе. – Да еще в маленьком помещении? А если бы защита не сработала? Здесь бы кровавая каша была!

– Я не знал, что это боевая магоформа, – проглотив комок, Ворон выступил вперед с понуренным видом. А не трус! Я даже зауважал его.