Пуля в голове

Диана вскинула поражённый взгляд.

— Не удивляйтесь, — мягко усмехнулся дон Медичи. — Детектив Ллойд не скрывал своего интереса. А я, так уж получилось, друг семьи. Разумеется, я спросил имя.

Диана вспыхнула, принимая платок. Дрожащими руками расстегнула сумочку, доставая из кармашка зеркальце. Так и есть: тушь потекла, от завитых локонов осталось одно воспоминание. А ведь она так старалась с утра! Прямые, как шёлк, чёрные волосы были её проклятьем: ни разу не получалось завиться по моде и проходить так целый день. Уже к обеду все мучения оборачивались прахом и прямыми прядями, которые приходилось либо завивать заново, либо закручивать в безыскусный пучок.

— Да уж, — подал голос с переднего сиденья неугомонный Луис. — Сегодня вы, босс, не только позволили событиям случиться — вы прямо-таки дали им зелёный свет!

Дон Медичи усмехнулся, а Диана отметила, что, пожалуй, отношения водителя и шефа кажутся ей даже слишком фривольными. По сравнению с тем, как обходился мистер Бэрроуз с Риччи… небо и земля. Впрочем, Диана не сомневалась, что тонкая грань в отношениях итальянского дона и его водителя на самом деле крепче гранита.

— Вот так! Только настроишься на честную жизнь, как она тебе — раз! — и по зубам. Ну как тут сдержаться? — сетовал Луис. — Столько искушений!

— Альтьеро, — мягко укорил дон Медичи. — Леди ещё подумает, будто ты стараешься.

— Я предпочитаю изведанные воды, — туманно отозвался водитель. — В честной жизни предвижу трудности.

— Через два квартала — направо, — негромко подсказала Диана, спрятав зеркальце в сумочку. От платка дон Медичи отказался, мягко покачав головой, так что она убрала в сумочку и его, не найдя сил спорить. — Остановите у лавки зеленщика. Моя комната наверху…

— Позвольте вас проводить, — предложил итальянец. — Я только прослежу, чтобы не случилось неожиданных визитёров.

— Я и так вам обязана, — вспыхнула Диана. Скулы обожгло огнём, так что она уже, верно, полыхала ими вовсю. — Мне неловко, мистер… Медичи, верно? Я не хотела бы утруждать вас ещё больше.

«Линкольн» притормозил у обочины, но выйти ей не дали. Ладонь Медичи легла поверх дверной ручки, и Диана поймала его взгляд — внимательный, неотрывный. Синие глаза оказались даже слишком близко; бежать в салоне дорогого автомобиля оказалось некуда.

— Я не вправе давать вам советов, мисс Фостер, — заговорил итальянец. — Но я хотел бы помочь. Мне доводилось сталкиваться с людьми, попавшими в трудное положение. Многие из них даже не понимали, как в нём оказались. Растерянность и беспомощность ведёт к новым ошибкам, и выбраться из порочного круга становится ещё сложнее. Всего одно неверное решение губит судьбы, в то время как рассудительность и спокойствие вырывает людей из болота. Человек вправе отказаться от протянутой руки и пойти на дно, а может принять помощь и наконец нащупать твердь под ногами. Что выберете вы, мисс Фостер?

Диана помолчала, прижав сумочку к груди. Когда-то она так и поступила, выбравшись на безопасный берег, но кто сказал, что во второй раз ей повезёт снова?

— Не всякий человек, который тянет вас из болота — ваш друг, мистер Медичи, — тихо проговорила она.

Итальянец усмехнулся.

— Вы можете только проверить это опытным путём. В то время как если останетесь в трясине, второго шанса может и не случиться. Это риск, мисс Фостер, но в жизни не бывает иначе.

Рука итальянца соскользнула с дверцы, словно давая ей выбор. Идти в неизвестность самой, или…

— Детектив Ллойд — ваш друг? — спросила она, накидывая сумку на плечо.

Показалось, или взгляд синих глаз вновь застыл — всего на миг?

— Мы предпочитаем не афишировать наши отношения.

— Простите, — искренне попросила Диана. Не афишировать отношения с представителем закона можно лишь по одной причине. Если сам с законом не дружишь.

— Ничего страшного, — усмехнулся дон Медичи. — Мне не привыкать. Стоит лорду Ллойду показаться на горизонте — и остальным мужчинам в его окружении делать нечего. Ваш интерес оправдан.

Диана вспыхнула, покачала головой.

— Вы неверно меня поняли…

— Как скажете, — не стал спорить итальянец.

— Просто… если вы с ним знакомы… то вряд ли… поступите со мной дурно.

Дон Медичи замер ещё на пару секунд, разглядывая её так, будто впервые увидел, затем медленно покачал головой.

— Потребовалось мужество, чтобы признаться в собственных страхах, мисс Фостер? Слово джентльмена, я вас не обижу. Впрочем, уверен, вы это и сами понимаете.

Диана слабо улыбнулась. И кивнула на выход.

— Боюсь, здесь не часто видят людей в дорогих костюмах. Не удивляйтесь: публика здесь… иная, нежели на Уолл-Стрит.

— Мисс Фостер, — улыбнулся итальянец. — Я не настолько зазнался, чтобы забыть, с чего начинал. Ваши соседи вряд ли меня удивят.

И распахнул дверцу, первым выбираясь наружу. Диана приняла протянутую руку, выскользнула из роскошного автомобиля, тотчас поймав на себе цепкий взгляд зеленщика, мистера По. Тот, как всегда, раскладывал товар на уличных прилавках, и в другой раз Диана непременно остановилась бы, чтобы поболтать с пожилым лавочником, заказать несколько крупных картофелин и луковиц, и получить в довесок ароматную грушу или яблоко. Однажды мистер По даже выдал ей манго, пахнущий столь умопомрачительно, что Диана ещё долго не решалась съесть экзотический фрукт.

Близость мистера Медичи явно лишала её права на дальнейшее расположение пожилого китайца. Ведь известно, что только девицы лёгкого поведения приезжают на дорогих автомобилях и ведут импозантных мужчин в свой номер.

Стало немного грустно, потому что доброе имя, пусть и чужое, оставалось единственным утешением для Дианы.

— Сюда, — негромко указала она, забегая за угол лавки.

Водитель, Луис, остался у автомобиля, мрачно глянув им вслед. Молодой итальянец явно не жаловал Чайнатаун, и судя по ладони, которая не отрывалась от пояса с кобурой, не ожидал от района ничего хорошего.

Путь в съёмные комнаты шёл через чёрный вход, зато мог похвастать собственной лестницей, так что не приходилось то и дело сталкиваться с хозяевами, занимавшими весь второй этаж.

Комната, которую снимала Диана, находилась на третьем, и единственной её достопримечательностью было окно, выходящее на улицу. Диана любила разглядывать оживлённый перекрёсток, людей, торопящихся по своим делам, лавочников, бдительно следящих за товаром, и неугомонный быт Чайнатауна. После глухой тишины уединенной фермы в Колорадо весь Сити в целом, и Чайнатаун в частности, казался полным жизни муравейником, отважные трудяги которого никогда не отдыхали.

— Я обожду вас здесь, — деликатно предложил мистер Медичи, останавливаясь у порога. — Не хочу вас смущать.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Диана: собирать белье под взглядом мужчины ей и впрямь было бы неловко. — Я быстро, обещаю.

Итальянец только улыбнулся, поворачиваясь спиной к двери. Почти профессиональная поза: она часто видела, как охранники отца оглядывают окрестности, скрестив руки перед собой.

Диана мельком оглянулась, убедилась, что итальянец не подглядывает, и распахнула гардероб, швыряя в раскрытую сумку ворох пеньюаров и чулок. Ведь только недавно купила чудеснейший набор и так и не успела надеть! Разумеется, глупо сожалеть о подобном, когда на кону жизнь — но ведь сожалеется отчего-то…

Ещё подростком Диана видела, как люди бросали дома, спасаясь от стихийного бедствия или налётчиков: оставляя всё ценное, всё дорогое, но хватая ненужную, в общем-то, мелочь, с которой сердце, а не разум, отказывалось расстаться.

Как ребёнок хватает плюшевого мишку, так и взрослые брали только то, что хоть как-то связывало их с разрушенным прошлым. И увы, зачастую это не были ценности или дорогие, но громоздкие вещи. Оставляя кропотливо выстроенную жизнь позади, ты берёшь лишь то, что поможет раненому сердцу не порваться окончательно. Или и вовсе хватаешь какую-нибудь совершенно бестолковую вещь, которую позже выкинешь или потеряешь, и будешь рыдать о том, что хотел бы, но так и не смог унести.