Страница 18 из 35
– Начинай! – крикнул Ранильд, перекрывая гул ветра и плеск волн. – Поглядим на представление. А ты, Нильс, проживешь ровно столько, сколько будешь в нем участвовать.
– Нет! – крикнул парень. – Ингеборг, как ты могла?
Ингеборг ухватила его за чуб, приблизила лицо сопротивляющегося Нильса к своему и зашептала. Моряки увидели, что Нильс воспрянул, глаза его вспыхнули.
– Что ты ему сказала? – властно произнес Ранильд.
– Оставьте в живых меня, и тогда, быть может, скажу, – весело отозвалась Ингеборг. Она и Нильс стали изображать последний обряд, насколько это у них получалось, а моряки смотрели на них и хохотали.
– Pax vobiscum[4], – произнесла наконец немного знакомая с церковной службой Ингеборг. Потом перекрестила стоящего на коленях Нильса, и это дало ей возможность прошептать: – Господь простит нам это и простит то, что не к нему я взывала. Нильс, если мы не переживем этот день, желаю тебе добра.
– И я тебе, Ингеборг. – Нильс поднялся. – Я готов.
Удивленный и весьма теперь неуверенный Ранильд двинулся к нему с петлей в руке.
– Йа-а-а-а-а-а! – неожиданно завизжала Ингеборг и бросилась на Лейва, целясь ногтями ему в глаза. Лейв прыгнул в сторону.
– Что за черт? – прохрипел он. Ингеборг повисла на нем, кусаясь, визжа и царапаясь. Тиле бросился ему на помощь. Нильс наклонил голову, разбежался и ударил Ранильда в живот. Шкипер повалился на бок, и Нильс сразу ударил его ногой по ребрам. Торбен и Палле спрыгнули с фальшбортов и бросились на Нильса. Сверху, разинув от удивления рот, на них смотрел Сивард.
Дельфины уже столько часов кружились вокруг корабля, что экипаж давно перестал опасаться нападения с воды и больше не обращал на них внимания. Сивард заметил опасность, но было уже слишком поздно.
Из-за борта возле полуюта на палубу прыгнула Эйян. В руке у нее сверкнул нож.
А из моря появился Тауно. Он освободил легкие, цепляясь за обросший ракушками борт и укрывшись под выступом носового кубрика. В нужный момент снизу всплыл дельфин. Тауно руками и ногами ухватился за его спинной плавник, дельфин взметнулся вверх и поднял его до половины высоты борта. Тауно выпрямился, ухватился за край борта и тут же оказался на палубе.
Палле начал оборачиваться. Тауно схватил левой рукой древко его пики, а правой вонзил в Палле кинжал. Тот свалился на палубу, кровь хлынула из него, как из зарезанного борова. Древком пики Тауно ударил Торбена под дых. Торбен зашатался и отступил.
Тауно перерезал веревки на запястьях Нильса и протянул ему свой второй кинжал.
– Держи. Это кинжал Кеннина.
Нильс радостно вскрикнул и повернулся к Торбену.
Лейв все еще не мог стряхнуть с себя Ингеборг. Эйян подбежала к нему сзади и вонзила в шею кинжал. Она еще не успела извлечь обратно лезвие, как с пикой наперевес на нее кинулся Тиге. Эйян с насмешливой легкостью уклонилась, нырнула под древко и прыгнула на Тиге. Не стоит описывать то, что было с ним дальше. Морские люди не воинственны, но они прекрасно знают, как надо разрывать врага на куски.
Сидящий на мачте Сивард лишь крестился и молил о пощаде.
Хотя Торбен и был оглушен, Нильс не смог прикончить его сразу, и лишь после нескольких попыток ему удалось вонзить ему в живот нож. Но даже после этого Торбен не умер, он истекал кровью и выл, пока Эйян не перерезала ему горло. Нильса тут же стошнило. Тем временем Ранильд пришел в себя, поднялся и выхватил меч. По лезвию пробежал холодный огонек. Он и Тауно закружились по палубе, отыскивая брешь в защите противника.
– Что бы ты сейчас ни сделал, – сказал ему Тауно, – ты все равно уже мертвец.
– Если я и умру во плоти, – оскалился Ранильд, – то все равно буду жить вечно, а ты станешь просто кучей навоза.
Тауно остановился и провел пальцами по волосам:
– Не понимаю, почему должно быть именно так. Наверное, вы, люди, более нас нуждаетесь в вечности.
Ранильд решил, что у него появился шанс, и бросился вперед, угодив тем самым в ловушку Тауно. Ранильд ударил мечом, но рассек лишь воздух – Тауно отскочил и рубанул Ранильда по запястью ребром левой ладони. Меч со звоном отлетел в сторону. Правая рука Тауно вонзила нож. Ранильд свалился на палубу. Поднявшееся солнце окрасило его кровь в глубокий красный цвет.
Рана Ранильда не была смертельной. Он посмотрел в глаза склонившегося над ним Тауно и выдохнул:
– Позволь мне… исповедаться перед Богом… и избежать ада.
– А какое мне до тебя дело? – спросил Тауно. – У меня же нет души.
Он поднял слабо сопротивляющееся тело и сбросил его за борт акулам. А Эйян полезла наверх по вантам, чтобы навсегда успокоить Сиварда.
Книга вторая
Тюлень
1
Ванимен, некогда царь города Лири, а ныне капитан безымянного корабля – поскольку его прежнее название, «Pretiosissmus Sanguis»[5], по мнению царя, могло лишь накликать несчастье, – стоял на носу и пристально смотрел вдаль, словно отыскивал неведомый берег. Все на корабле видели, что его могучее тело напряжено, а чело мрачно.
За его спиной, теряя ветер, хлопал парус. Корпус корабля громко трещал, перекатываясь на нещадно треплющих его волнах. Палубу окатывали брызги. Пассажиры, в основном женщины и дети, жались друг к другу. Из тесной толпы доносились сердитые крики.
Ванимен не замечал их. Его взгляд блуждал над волнами. Серо-стальные, отороченные снежно-белой пеной на высоких гребнях, они катились навстречу, прикрытые низкой пеленой мрачных клочковатых туч. Ветер гудел, завывал в снастях, запускал ледяные клыки в тело. Вдалеке у горизонта проносились дождевые шквалы. Пурпурно-черная каверна туч прямо по курсу только что проглотила послеполуденное солнце. Все шире разевая огромную пасть, она вспыхивала молниями. Раскаты грома разносились на многие лиги вокруг.
Ощутив надвигающуюся опасность, плававшие в море соплеменники Ванимена начали торопливо возвращаться. Корабль не мог принять на борт всех, но их помощь могла очень пригодиться. Время от времени Ванимен замечал их мелькающие в волнах тела. Вскоре неподалеку показался и спинной плавник его верной косатки.
Поднявшись по трапу, рядом с ним встала Мейива. Ее голубые волосы были заплетены в косы, и ветер не мог трепать их столь же яростно, как золотистые волосы Ванимена, а худощавое стройное тело укутывал плащ. Приблизив губы к уху Ванимена, она крикнула, перекрывая вой ветра:
– Рулевой просил передать – он боится, что, если ветер усилится, он не сможет удерживать корабль носом к волне, как ты ему велел. Румпель вырывается из рук, словно угорь. Мы можем что-нибудь сделать с парусом?
– Зарифим его, – решил Ванимен. – И пойдем впереди шторма.
– Но он надвигается… с северо-запада. Разве мало выпало на нашу долю штилей, встречных ветров и течений с той поры, как мы оставили за кормой Шетландские острова? И теперь потерять весь пройденный на запад путь?
– Лучше так, чем потерять корабль. Эх, будь у нас капитаном человек, он наверняка придумал бы что-нибудь поумнее. Да, мы приобрели в пути кое-какой моряцкий опыт, но уж больно он невелик. И я могу лишь догадываться о том, как следует поступить для нашего спасения.
Заслонив ладонью глаза и прищурившись от резкого ветра, он посмотрел вперед.
– Но тут мне нет нужды гадать, – добавил он. – Прожив столько веков, я научился разбираться в погоде. Впереди нас ждет не обычный шторм, который за ночь выдохнется. Нет, это чудовище явилось из Гринланда, родившись среди его вечных льдов. И терзать нас оно будет гораздо дольше, чем мне хотелось бы думать.
– Кажется, в это время года таких бурь не бывает… верно?
– Обычно нет. Но я заметил, что за последние двести лет северные холода порождают все больше айсбергов и штормов. Так что можешь считать этот шторм уродцем, а нас – невезучими.
4
Покойся в мире (лат.).
5
«Драгоценнейшая кровь» (лат.).