Деррида

В отношении дальнейшего развития событий рассказы очевидцев расходятся, и книга, в которой представлены выступления и дискуссии этих двух дней, дает лишь частичное представление об этом столкновении, многие «неразборчивые» фрагменты которого не были записаны. Бернар-Анри Леви до сих пор утверждает, что его «удалили из зала», а затем «выбросили из Сорбонны на улицу». На круглом столе, организованном журналом Esprit через несколько месяцев после случившегося, Деррида дает совершенно иную версию, упомянув «незначительную толкотню», а потом добавляет: «Я бы не стал останавливаться на этом инциденте, впрочем, весьма показательном, если бы не узнал, что, судя по интервью Ф. Соллерса и Б.-А. Леви, последнего на Генеральных штатах „отмутузили“. „Отмутузили“! Хочется надеяться, что столь красноречивый защитник прав человека понимает смысл и правильно оценивает последствия этого выражения…»[799]

Учитывая большое число участников и резонанс, который Генеральные штаты получили в прессе, Деррида впервые вынужден согласиться фотографироваться или по крайней мере смириться с тем, что его фотографируют. И в данном вопросе эти два дня тоже стали поворотными. Но отношения Деррида с прессой остаются сложными. Незадолго до этого он отказался публиковать в Le Matin интервью, которое дал Катрин Клеман, поскольку остался не удовлетворен расшифровкой. Она не скрывает от него своего недовольства: интервью должно было стать главным текстом в подборке материалов, посвященных Генеральным штатам, и ей кажется несправедливым, что Деррида решил снять его с публикации – «с невероятной легкостью», «в одностороннем порядке и без всякой возможности обсуждения».

Ясно, что вам не знакома профессия журналиста… Университетские ученые презирают и порой ненавидят журналистов: вы из таких… Вы, быть может, великий философ. Но это не дает вам никакого права презирать тех, кто тоже работает с языком… По-моему, поразительно то, что вы не можете выбраться из этого тупика, потому что очевидно, что в ваших отношениях с прессой повсюду возникают проблемы, и причину понять несложно, если вы везде ведете себя одинаково[800].

Катрин Клеман во многих отношениях попала в точку. Как и у Бурдье, недоверие Деррида к прессе и медиа сохранится на многие годы, в результате чего все пространство будет предоставлено «новым философам», которые преспокойно его займут[801].

Но событие не ограничивается этими перипетиями, какими бы эффектными они ни были. Масштабы мобилизации, которую продемонстрировали Генеральные штаты, оказали большое влияние на институциональном уровне. Вечером 16 июня министр образования заявляет с экрана телевизора, что не понимает, что такого страшного для философии было в этих законопроектах, которые еще даже не были приняты: должно быть, это какая-то дезинформация или недоразумение[802]. Усилия Жака Деррида и Ролана Брюне не прошли даром: хотя наиболее новаторские идеи GREPH так и останутся на бумаге, хорошо уже то, что о реформе Аби речи больше не идет и преподаванию философии в выпускных классах еще долго ничто не будет угрожать.

Глава 12

Послания и испытания. 1979–1981

На симпозиуме, посвященном Петеру Сонди, который проходит в Париже, 23 июня 1979 года у Деррида состоялась встреча, важность которой станет понятна очень скоро. Он тут же рассказывает о ней в одном из «Посланий» в «Почтовой открытке»:

На выходе люди представлялись друг другу. «С вами так сложно познакомиться», – сказала мне молодая американка (как мне показалось). Она дала мне понять, что читала (до меня, значит, она из США) «Я, психоанализ», где я даю волю наиболее трудным для перевода английским выражениям, касающимся представления, презентаций и интродукций и т. д. Так как я не отступал и хотел узнать ее имя (не отступал – это громко сказано), она мне сказала: «Метафизика» – и отказалась добавить хоть слово. Я нашел эту игру забавной и в этой фривольности культурного разговора почувствовал, что она зашла достаточно далеко (затем мне сказали, что она была «германисткой»)[803].

Авитал Ронелл пересказывает сцену несколько иначе. «Я пришла на эту конференцию со своей подругой Жизель Целан-Лестранж, вдовой Делана. В то время статус у меня был двойственный: я еще была немного студентка, хотя и начала уже преподавать. К этой встрече в тот день я была не готова. Я не думала, что нас будет так мало в зале. Во время перерыва Деррида подошел ко мне и спросил, кто я такая. Не знаю почему, я ответила ему: „А разве вы меня не узнаете?“. Он недоуменно на меня посмотрел: „Нет… Не думаю“. Я стала настаивать: „В самом деле? Это нехорошо. Я же метафизика“. Я представила себя как эффект его текста. Он был изумлен, немного растерялся: „А, так значит, это вы метафизика?“. Я была захвачена своей собственной игрой и не могла ее бросить. Я добавила что-то вроде: „Да, и мне не очень понравилось, как вы со мной до сих пор обходились“…»[804].

Авитал Ронелл родилась в Праге в 1952 году. С 1956 года ее родители, израильские дипломаты, жили в Нью-Йорке. Там она начинает учиться, затем продолжает учебу в Свободном университете Берлина, работая с Якобом Таубесом, раввином и профессором герменевтики. В 1979 году, когда она знакомится с Деррида, она защищает диссертацию в Принстонском университете. Совсем скоро Авитал Ронелл станет близким другом и одним из самых ярких и оригинальных представителей движения. «В то время я занималась Гете и Эккерманом, – объясняет она. – Я была захвачена фигурой Эккермана. Незадолго до этого Гадамер сказал мне, что мне необходимо найти наставника, настоящий мыслитель обязательно должен опираться на наставника. Так у меня появилась фантазия стать Эккерманом для Деррида. Очень быстро, как мне казалось, я поняла, насколько он одинок, и решила к нему приблизиться. В тот период его известность стремительно росла. Более или менее осознанно Деррида собирал своего рода команду, разбросанную по всему миру. В этой команде я могла играть роль „министра немецких дел“. Я представила свою кандидатуру на этот пост и получила его. Многие годы мы подолгу говорили о Гете, Клейсте, Гельдерлине и Кафке».

С момента выхода в 1976 году английский перевод «О грамматологии» пользуется неизменным успехом. Два года спустя в издательстве Чикагского университета публикуется замечательный перевод «Письма и различия» Алана Басса[805]. Деконструкция стала модной, и Деррида нарасхват. В конце лета 1979 года он отправляется в большое турне по Северной Америке в сопровождении своего старшего сына Пьера, которому тогда исполнилось 16 лет. «Больше всего меня поразила, – вспоминает Пьер, – его энергия. Почти каждый день мы приезжали в новый город. Каждый раз нужно было лететь на самолете, потом был обед, долгое выступление, затем обычно коктейль и ужин, затягивающийся допоздна. График самой настоящей рок-звезды. Через несколько дней я уже падал от усталости, что немало удивило отца. Он сам был в прекрасной форме, как никогда. У меня сложилось впечатление, что путешествие его бодрит»[806].

Это не помешало Пьеру сохранить счастливые воспоминания об этом путешествии и, в частности, о встречах с Полем де Маном в Чикаго и Йеле. Деррида говорит, что ему тоже понравился этот опыт: «Это было что-то особенное, насыщенное и в конечном счете таинственное»[807]. Но Пьер остается только на половину тура, ему нужно возвращаться в Рис-Оранжис к началу учебы в выпускном классе. С 24 сентября Деррида ведет трехнедельный семинар в Йеле на тему «Понятие сравнительного литературоведения и теоретические проблемы перевода». Затем он уезжает в Монреаль на конференцию под названием «Отобиография Ницше» и на двухдневные дискуссии в свободной форме с некоторыми из наиболее увлеченных поклонников его творчества, среди которых Клод Левек, Кристи В. Макдональд, Эудженио Донато и Родольф Гаше[808].

799

Derrida J. Qui a peur de la philosophie? // Du droit à la philosophie. P. 548–549.

800

Письмо Катрин Клеман Деррида, 22 июня 1979 г. Я искренне благодарю Катрин Клеман за то, что, поборов первоначальные сомнения, она согласилась на публикацию этого весьма показательного письма.

801

За более глубоким анализом этого явления отсылаю к работе: Lagasnerie G. de. L’Empire de l’Université. Sur Bourdieu, les intellectuels et le journalisme. P.: Éditions Amsterdam, 2007.

802

http://www.mediapart.fr/club/edition/les-invites-de-mediapart/article/ 050210/ defense-de-philosopher.

803

Деррида Ж. О почтовой открытке. С. 317–318 (перевод изменен). «Я, психоанализ», текст, впервые опубликованный на английском языке в журнале Diacritics весной 1977 г., был переиздан в: Derrida J. Psyché.

804

Интервью с Авитал Ронелл.

805

Сразу же по получении книги Деррида выразил Алану Бассу признательность за эту работу «бесподобного ума, строгости, близости к тексту, а также неподкупности и великодушия… Перевод книги в США – своего рода возрождение… и я обязан им вам» (письмо Деррида Алану Бассу, 23 ноября 1978 г.). Хотя к этому времени Алан Басс стал психоаналитиком, он перевел еще несколько книг Деррида в начале 1980-х гг.: «Позиции», «Поля философии» и «О почтовой открытке».

806

Интервью с Пьером Альфери.

807

Письмо Деррида Полю де Ману, без даты (конец декабря 1979 г.). Эта встреча упоминается в: Derrida J. Mémoires pour Paul de Man. R: Galilée, 1988. P. 18.

808

Доклад и его обсуждение будут опубликованы под названием «Ухо другого». См.: Derrida J. L’Oreille de l’autre. Montréal: VLB éditeur, 1982.