Страница 95 из 172
Деррида осознанно держался в стороне от этих дебатов. Но в конце лета Жан Пьель попросил его принять участие в специальном номере Critique на тему «Зачем нужна сегодня философия?», не скрывая от него, что идею ему подсказала «непристойная реклама, омерзительная и комичная, так называемого творчества тех, кто называет себя „новыми философами“». Пьель подготовил анкету, «совершенно нейтральную», и рассылает ее всем философам, которых уважает, «а также многим молодым философам»[782]. Жан-Люк Нанси и Филипп Лаку-Лабарт, получив анкету, раздумывают над тем, стоит ли на нее отвечать. Деррида предпочел бы, чтобы ни они, ни он сам не соглашались на участие в номере до тех пор, пока не будет известно, с кем они окажутся вместе и ради чего:
Я не хочу ни в чем обвинять Пьеля (слишком долго рассказывать, и, прежде чем уйти из Critique, я долго приглядывался к последствиям его практики, но не важно), но одно можно сказать наверняка: он уже давно не делает ничего позитивного в «нашем» направлении и главный его мотив – защитить от «новых философов» что-то, что лично мне не так уж и дорого…
Анализ сцены, которая произвела этот огромный мыльный пузырь новой философии, с наскоку не сделать, тем более в письме, но в одном, думаю, можно согласиться: силы, которые господствуют в ней сегодня или которые ею пользуются, таковы, что все, что заходит на их территорию, все, что говорит на том же уровне громкости, пусть даже (или в особенности) критикуя их, их только укрепляет. Порой внешнее молчание, как следует подчеркнутое, равнодушное упорство, на другой территории может оказаться эффективнее, страшнее[783].
Несколько дней спустя Деррида скажет то же самое Пьелю, но в несколько иной манере. Конечно, его очень волнует поставленный вопрос, в частности вопрос о «новых философах». И разумеется, он спрашивал себя, что могли бы представлять собой «анализ и наиболее эффективная, релевантная, политическая и т. д., а также наиболее утвердительная реакция» помимо «отвращения», которое внушает ему это «зловещее явление». Но он вскоре должен уехать на пять недель в Соединенные Штаты, где у него очень насыщенная программа. Если он что-то и соберется написать, то хотел бы ограничиться кратким анализом, который соответствовал бы уровню явления, считающимся Деррида глубоким и важным «вопреки или благодаря симптоматическому убожеству текстов и действующих лиц, которые выходят в нем на первый план»:
В силовом поле, которое явно ему благоприятствует и которое определяет сегодня все публичные обмены мнениями, этот неофилософский цирк может легко расти и завоевывать все новые рубежи, одним словом, извлекать выгоду из всего, что по отношению к нему позиционируется… Знаете ли вы, что новая философия располагает – и это не случайность – мощными рупорами во всех печатных органах, от Marie-Claire до Kouvel Obs, от Playboy до Monde, от France-Culture до TFi, Ante
Хотя его позиция, в сущности, не слишком отличается от позиции Делеза, Деррида не согласен со стратегией небольшого памфлета последнего. Но вскоре он признается Даниэлю Джованнанджели, защищающему в университете Льежа первую диссертацию о его творчестве, что дискурс «новых философов» вызвал у него желание написать что-нибудь о Марксе, добавив, что он этого не сделает, потому что это означало бы дать им незаслуженную прибавочную стоимость[785]. За несколько месяцев до этого он заявляет в интервью Digraphe:
Вы знаете, насколько я был холоден к различным неистовствам марксистской или псевдомарксистской догматики, даже когда она пыталась терроризировать или запугивать, порой в близких мне областях, но еще более смехотворной и реактивной я нахожу торопливость тех, кто сегодня считает, что наконец-то добрался до континента постмарксизма. Иногда это одни и те же люди, и чему тут удивляться? Вы же знаете об этом новом парижском консенсусе и всех интересах, которые на него завязаны[786][787].
В этот период издательская работа Деррида и трех его коллег – редакторов серии «Философия в действии» в Aubier-Flammarion зачастую проходит в тяжелых условиях. Хотя продажи коллективного сборника GREPH «Кто боится философии?», изданного в карманном формате, быстро превысили 10 тысяч экземпляров, четверым редакторам серии приходится порой тратить немало сил, чтобы добиться издания книг, для них особенно важных. 4 апреля 1978 года Деррида с горечью жалуется на это в длинном письме, адресованном мадам Обье-Габай, директору издательства Aubier, расположенного в тупике Конти, где отныне издаются тома серии «Философия в действии». Ему только что стало известно, что она отказалась публиковать одну из главных работ Вальтера Беньямина «Происхождение немецкой барочной драмы», тем самым исключив любой другой проект перевода. Однако, по мнению редакторов серии, ясно, что в ней должно найтись место и некоторым иностранным произведениям, считающимся важными и полезными для их стратегии и исследований. «Таков случай Беньямина. Мое удивление – которое и так безгранично – еще больше в этом случае, когда речь идет о „классическом“ произведении, цитируемом во всем мире, во многих отношениях фундаментальном, постыдно неизвестном во Франции»[788].
Издательница несколько растерянно отвечает на этот и другие вопросы, поставленные в письме Деррида. Проходит еще месяц, но большинство проблем так и остались нерешенными. Деррида винит в этом перенос серии «Философия в действии» в Aubier, требуя вернуть ее в головное издательство, где легче обеспечить логистическую поддержку. Анри Фламмарион уже дал свое принципиальное согласие, и скоро должен состояться переезд на улицу Расин. Но изменение адреса решает далеко не все. Деррида, остающийся для издательства главным контактным лицом, с трудом переносит демарши, которые приходится предпринимать снова и снова. 8 августа 1978 года он жалуется на это Саре Кофман, чья книга «Аберрации, становление-женщиной Огюста Конта» должна быть вскоре опубликована, как и его собственная книга «Истина в живописи», которая должна сразу выйти в карманном формате в Champs, хотя ее издание осложняется наличием множества иллюстраций. «Я вышел оттуда совершенно вымотанным, но вполне успокоенным. Будем надеяться, что нам не придется разочаровываться снова. Если так получится… в следующем году я оттуда уйду»[789].
В последующие месяцы ситуация легче не становится, даже наоборот. В книге Филиппа Лаку-Лабарта «Субъект философии: Типографии 1» при печати запороли все цитаты на древнегреческом, из-за чего ее выход пришлось отложить. Нанси и Лаку-Лабарт, которые в силу обстоятельств могут участвовать в работе над книгами лишь удаленно, задаются вопросом, а стоит ли вообще заниматься изданием серии в таких условиях[790]. Изнуренный зачастую неблагодарным трудом и своими обязанностями, Деррида тоже говорит, что «устал, разочарован, пал духом». И увы, совершенно бессилен. Проблемы, возникающие в Flammarion, по его словам, были и в Seuil, и в Minuit, и в PUF. Он хотел бы подробнее поговорить о них с Филиппом и Жаном-Люком. К несчастью, с Сарой это невозможно: «Она для меня, со мной, „трудна“ (как бы это сказать?), как никогда. И это, конечно, не способствует решению наших общих проблем… Мне надоело тратить столько энергии, снова и снова, причем настолько неэффективно»[791].
782
Письмо Жана Пьеля Деррида, 29 августа 1977 г.
783
Письмо Деррида Филиппу Лаку-Лабарту, l сентября 1977 г.
784
Письмо Деррида Жану Пьелю, д сентября 1977 г.
785
Интервью Деррида с Даниэлем Джованнанджели. Переработанная версия этой диссертации будет опубликована в 1979 г. в серии «10/18» под заглавием «Письмо и повторение, подход Деррида».
786
Derrida J. Ja, ou le faux-bond, entretien avec D. Kambouchner, J. Ristat et D. Sallenave // Digraphe. 1977. n° 11. Переиздано в: Derrida J. Points de suspension. P. 76.
787
Отношения между Бернаром-Анри Леви и Жаком Деррида гораздо более насыщенны и неоднозначны, чем можно подумать. В статье, вышедшей в Le Magazine littéraire в мае 1974 г. (а значит, задолго до того, как «Варварство с человеческим лицом» сделало его знаменитым), Леви утверждал, что Деррида не был гуру, критикуя не столько учителя, сколько его учеников: «Есть дерридеанцы, однако не существует дерридеанства. У Жака Деррида есть ученики, но он не властитель дум. Возможно, в этом и состоит существенная двусмысленность его текстов, ключ к их закрытости и легендарной трудности для чтения. А дерридеанцы? Это в некоторой степени наши новые „ученые женщины“. Странная порода философов, которые льнут к улице Ульм и авангардным журналам. Они говорят на языке своего учителя и имитируют его малейшие тики. Они пишут „различие“ через „а“ и читают древнегреческие тексты в оригинале. Они ходят на семинар, как иные ходят к мессе или на рынок: чтобы получить последнее причастие или вынести последнюю модную концепцию. Сегодня „гимен“, вчера „фармакон“, позавчера „архислед“. Вы не понимаете? Вам ответят, что ничего и не надо понимать: это же не „концепции“, а „текстуальная работа”…». По мнению того, кто еще не успел стать В H L, истинные цели дерридеанской деконструкции политические: «Они касаются самого чувствительного места нашей теоретической конъюнктуры: судьбы и статуса марксизма. В тот момент, когда столько говорится о том, чтобы оставить его в прошлом, Деррида, возможно, первый, кто вышел за его границы». Неплохо подмечено почти за 90 лет до «Призраков Маркса». И далее Бернар-Анри Леви заключает: «Византизм определенно принес свои плоды и дал неожиданные последствия. Одинокий и упорный труд Деррида отныне и навсегда вписался в великую традицию философствования молотом. Эта суровая, грубая и бескомпромиссная философия ставит прежде всего цель обширной демистификации. Это жесткая и холодная мысль, которая нападает на конформизм везде, где он ей попадается. На ярмарке идеологий дерридеанский молот, быть может, – один из наших критериев строгости».
788
Письмо Деррида Мадлен Обье-Габай, 4 апреля 1978 г.
789
Письмо Деррида Саре Кофман, 8 августа 1978 г.
790
Письмо Жана-Люка Нанси Деррида, 22 апреля 1979 г.
791
Письмо Деррида Жану-Люку Нанси, без даты (апрель 1979 г.).