Деррида

Министр также подчеркивает связь между этим «рассуждением о методе» и различными выступлениями Деррида в публичной сфере: «против подавления диссидентов в бывшей Чехословакии, против расизма в Южной Африке и против тюремной системы в США». Он напоминает о его «неустанной бдительности» к несправедливостям и антисемитизму. В заключение Доминик де Вильпен говорит: «Вы продолжаете традицию интеллектуалов чести, влюбленных в универсальное, идете по пути, открытом Вольтером, Бернаносом, Золя и Сартром».

Вернувшись во Францию, Деррида считает должным выполнить еще одно обязательство. Вечером 27 мая он вместе с Мустафой Шерифом проводит заключительное заседание на конференции «Алжир – Франция в память о великих фигурах диалога цивилизаций», которая проходит в Институте арабского мира. Большой амфитеатр набит битком; в аудитории присутствуют Андре Микель, Андре Мандуз и Жан-Пьер Шевенман. Прибыв на место, Деррида признается Мустафе Шерифу, что от любого другого собрания он бы отказался. Но он считает должным высказаться этим вечером «как алжирец». Ему как никогда важно связать друг с другом все нити своей жизни: «Из всех полученных и унаследованных мной культурных богатств моя алжирская культура относится к числу тех, что поддерживали меня сильнее всего»[1407].

Деррида начинает свое лечение сразу после этой встречи. Он на несколько недель перестает писать, что ясно из нескольких личных строк, сопровождающих Речь в защиту внешней политики, общей для всей Европы, опубликованную в Libération 31 мая 2003 года и в нескольких других европейских газетах:

Я считаю важным подписать вместе с Юргеном Хабермасом этот разбор, также являющийся обращением. Мы считаем неотложным и необходимым, чтобы немецкие и французские интеллектуалы, преодолев распри, которые могли разделять их в прошлом, объединили в этом случае свои голоса. Этот текст, как легко можно понять, был написан Юргеном Хабермасом. Несмотря на то что у меня было желание его написать, личные обстоятельства мне помешали, поэтому я предложил Юргену Хабермасу подписать вместе с ним это обращение, основные посылки и позиции которого я разделяю[1408].

Из окна палаты в Институте Кюри, где ему проводят химиотерапию, Деррида может наблюдать улицу Ульм и вход в Школу, где он провел столько лет. Тяжелое лечение он сносит покорно, не теряя надежды. Разве не рассказывали ему об одном пациенте, у которого уже 17 лет ремиссия? Разве доктор Жан-Марк Экстра не сказал ему, что недавно в лечении рака поджелудочной железы был достигнут существенный прогресс? Маргерит Деррида рассказывает, что Жак решил не худеть и заставлял себя есть, даже когда не было аппетита: «Он потерял какое-то количество волос, но немного. В физическом отношении он выглядел неплохо, и казалось, что он держится молодцом, насколько позволяют обстоятельства. Все мы не отказывались от мысли, что может быть ремиссия».

Пагубные последствия химиотерапии сказываются главным образом на психике. Потеря сил и ужасная слабость приводят Деррида к новому приступу депрессии, который заставляет его отказаться от проектов и планов. «Впервые на протяжении десятков лет он был вынужден приостановить свою деятельность, – рассказывает Альбер Диши. – И если раньше он всегда отличался огромной работоспособностью, то теперь он должен был отказаться от ряда текстов, лекций и поездок, что далось ему очень тяжело»[1409].

Деррида раздражает также жалость к нему, которая становится заметна в интеллектуальной среде, словно бы все готовятся писать некрологи, а также внезапное внимание, которое некоторые люди спешат ему продемонстрировать, «пока не слишком поздно». Он даже обвиняет Жана-Люка Нанси в том, что тот всем рассказал о его болезни. Последний отвечает, что ничего подобного не было, «но, конечно, у меня не случайно спрашивают, правда ли то, что они слышали где-то еще. После того как ты мне сказал: „Это не секрет, но пусть все остается без особой огласки“ (без подробностей), я следовал этому правилу. Главное, не я стал причиной этих болезненных сообщений, которые ты получаешь, и мне они неприятны так же, как тебе»[1410].

Этим болезненным летом 2003 года Деррида редко остается один. Когда Маргерит отсутствует, его близкие попеременно дежурят возле него: Элен Сиксу по понедельникам, Мари-Луиз Малле по вторникам, Сафаа Фати по четвергам. Больше, чем обычно, Деррида предпочитает письмам телефон. От своих друзей он не скрывает тяжести своего состояния. «У нас регулярно были беседы, – рассказывает Хиллис Миллер. – Он говорил мне, что не мог больше писать, мог лишь выполнять простые задачи, например вносить правку»[1411].

Деррида, однако, не прекращает работу полностью. В письме Дэвиду Уиллсу от 5 июля 2003 года, в самый разгар лечения, он передает ему ряд весьма точных замечаний об английском переводе работы «Боковой проезд». Он извиняется за почерк, «еще больше нечитаемый, чем обычно. Одно из следствий химиотерапии, из-за которой рука немного дрожит»[1412]. Той же дрожащей рукой, которая вскоре станет поводом для размышлений, он пишет 10 июля руководителям Комитета за решительную отмену корриды, что согласен стать почетным председателем их движения: вопрос защиты животных для него очень важен.

Все лето, когда некоторые уже считают, что он при смерти (он был вынужден отменить поездку в Нью-Йорк, запланированную на осень, а также одну конференцию), Деррида продолжает вести войну с раком. После первой серии химиотерапии и новой МРТ врач говорит ему, что опухоль уменьшилась. Деррида по-прежнему очень слаб, но чувствует он себя немного лучше. К концу лета он даже намеревается снова вести свой семинар 2003–2004 годов, но в конце концов отказывается от этого.

Но из дружбы с Элизабет Вебер, которая тоже больна раком, он не отказывается приехать в Санта-Барбару, на Западное побережье, чтобы в конце октября поучаствовать в конференции «Непримиримые различия? Жак Деррида и вопрос религии». Элизабет Вебер вспоминает: «Весной и летом 2003 года мы часто перезванивались, чтобы поговорить об этой лекции, но также о химиотерапии, которую проходили и он, и я»[1413]. Выбранное им для лекции название стало своего рода отзвуком этих разговоров: «Жить „вместе“ – Living „together“».

В ноябре Деррида отправляется в Португалию, чтобы принять участие в посвященных ему трехдневных мероприятиях, организованных Фернандо Бернардо в очень старом Университете Коимбры. «Все близкие ему люди, когда увидели, что он приехал, испытали своего рода облегчение», – рассказывает Мишель Лисе, которого Деррида попросил взять с собой его мантию доктора honoris causa. «Эта крайне торжественная церемония ему очень даже нравилась. И он был рад, что распорядителем церемонии выступал режиссер Мануэл де Оливейра, которому тогда было уже почти сто лет»[1414]. Прогуливаясь по старому городу в великолепном черном костюме и шляпе, Деррида, однако, признается Маргерит: «У меня впечатление, что я буду на собственных похоронах». Но она ему возражает: «Если ты на собственных похоронах, значит, еще жив». Действительно Деррида очень активен. Он читает лекцию, как обычно длинную, и участвует во всех мероприятиях, запланированных на три этих дня, в частности в сессии «Коимбра, город-убежище». «Мы все думали, что он вылечился», – вспоминает Мишель Лисе.

Вскоре после возвращения Деррида получает письмо Мирей Каль-Грубер, в котором она говорит, что очень рада видеть, что он «в отличной форме, блистает, во всем участвует, закидывая вопросы все дальше и дальше»: «Мы приехали туда, чтобы быть рядом с вами, дать вам немного огня, который вы нам без устали передаете, но самым щедрым, самым большим дарителем оказались именно вы»[1415].

1407

Chérif M. L’Islam et l’Occident. Rencontre avec Jacques Derrida. R: Odile Jacob, 2006. P. 53–54-

1408

Derrida J. Pourquoi je signe cet appel; Europe: plaidoyer pour une politique extérieure commune // Libération, 31 mai 2003. Как и Хабермас, Деррида считает демонстрации против войны, которые прошли 15 февраля 2003 г., сигналом, свидетельствующим о рождении европейского публичного пространства.

1409

Интервью с Альбером Диши.

1410

Письмо Жана-Люка Нанси Деррида, без даты (лето 2003 г.).

1411

Интервью с Дж. Хиллисом Миллером.

1412

Письмо Деррида Дэвиду Уиллсу, 5 июля 2003 г.

1413

Интервью с Элизабет Вебер.

1414

Интервью с Мишелем Лиссом.

1415

Письмо Мирей Каль-Грубер Жаку Деррида, 26 ноября 2003 г.