Деррида

Но хотя Деррида, бесспорно, стал звездой, он прежде всего остается преподавателем в подлинном смысле этого слова, таким же внимательным, каким был всегда. Дэвид Кэролл вспоминает об этом: «Он читал курс, который был открыт для всех студентов по социальным и гуманитарным наукам. Многие из слушателей первоначально были записаны на историю или антропологию. Только руководители факультета философии пытались отвадить своих студентов от этих курсов. В конечном счете некоторые из них все-таки рисковали и заходили к нему, но те, кому нравилось, вскоре обычно меняли специализацию. Даже в Ирвайне нельзя было писать диссертацию на факультете философии, если к тебе приклеился ярлык дерридеанца… Публики было полно; народ ломился даже на семинар, официально считавшийся закрытым. Но это не мешало Деррида тратить много времени на прием студентов и на обсуждение их papers – дипломных работ или личных проектов. Каждую неделю у него было шесть присутственных часов, но он часто задерживался, уделяя каждому столько времени, сколько требовалось»[1205].

Когда Деррида в кампусе, с понедельника по среду, он абсолютно доступен. После семинара он приглашает близкий круг на ужин в Koto – японский ресторан, считающийся лучшим в округе[1206]. По вторникам у него ритуал – пообедать с Хиллисом Миллером. В другие дни он обедает с другими друзьями и коллегами, которых ценит. «Деррида любил возвращаться к своим привычкам и друзьям, – вспоминает Эллен Берт. – В аэропорт за ним всегда приезжали Анджи – Анджей Вармински – и Хиллис. На весь период визита назначался один студент, который исполнял функции ассистента. В будние дни он часто делал вылазки в другие университеты, где читал лекции или участвовал в конференциях. Но в последние годы он ездил меньше, предпочитая сэкономить время, чтобы поработать в тишине»[1207].

Дэвид Кэролл и его жена Сьюзан Джирхарт нашли для него небольшой съемный дом возле Лагуна-Бич, а потом в Виктория-Бич, чуть подальше. Деррида особенно рад тому, что в течение нескольких недель может пожить на берегу моря, пусть даже купаться ему приходится редко, поскольку вода весной на Тихоокеанском побережье еще холодная. Хотя он очень много работает, здесь ритм его жизни не такой сумасшедший. Он любит гулять по пляжу, наблюдать за птицами, которых в этих местах очень много, ужинать или ходить в кино со своей переводчицей и близким другом Пегги Камюф.

Мюррей Кригер, который привел Деррида в Ирвайн одновременно с Хиллисом Миллером, был одним из основателей университета и подлинным новатором. В 1990 году он предлагает Деррида передать его личные архивы в Библиотеку Лангсона – главную библиотеку университета. Деррида это предложение очень тронуло: впервые кто-то проявил интерес к его бумагам. Первое соглашение, в котором закрепляется дар Архиву критической теории, подписано 23 июня 1990 года. «Все это произошло без особых церемоний, – поясняет Пегги Камюф. – Но университет должен был предложить в помощь Деррида юриста, чтобы составить более строгий документ: это позволило бы избежать некоторых проблем. С самого начала было ясно, что у Ирвайна не будет никаких прав на публикацию переданных ему материалов. Исследователи могли совершенно свободно изучать архивы, но фотокопии и цитаты отдельных отрывков должны были пройти личное одобрение Деррида. Он не захотел передавать свою переписку в Ирвайн потому, что между европейским и американским правом есть различие: в США адресат является единственным владельцем полученного письма, из-за чего у него могли возникнуть трудности с письмами людей, которые ему писали»[1208].

Из-за огромного количества рукописей и документов самого разного толка, хранимых Деррида, работа по сортировке и копированию оказалась весьма трудоемкой. Томас Дютуа, который был одним из первых студентов Деррида в Ирвайне, женился на француженке и жил в Германии. Когда он узнал о передаче архивов в Ирвайн, он тут же предложил свои услуги. В период с 1991 по 1998 год он будет подолгу гостить в Рис-Оранжис, разбирая бумаги и делая ксерокопии. Большинство архивов тщательно разобрано – курсы отдельно, рукописи и корректуры отсортированы по книгам и т. д., но нужно разгрести ящики и папки, чтобы составить полный каталог. «С самого начала мы условились, что у Жака Деррида останется копия любого документа, который может оказаться ему полезным, – вспоминает Том Дютуа. – Поэтому я делал огромное количество ксерокопий, но не все, например я не копировал верстки. Пока я работал, Деррида часто бывал дома, но следил за моей работой в полглаза. Когда мы начинали, он сказал, что я могу его, когда захочу, прерывать, чтобы навести справки: „Всякая пауза является обещанием нового начала“. Но когда я спрашивал его о том или ином документе, он быстро терял терпение. Порой он говорил: „Это меня убивает“, поскольку бумаги заставляли его возвращаться в прошлое… У меня был ключ от дома, я мог приходить когда угодно, открывать любые ящики. Я быстро научился расшифровывать его почерк, полностью разобрался во всех датах. В течение нескольких лет я был лучшим знатоком его архивов… Когда за документами раз в год, в сентябре, приезжал грузовик, Деррида всегда расстраивался: „Ладно… Я уже принял решение. Не буду возвращаться к тому, что уже сказал“. Когда он давал согласие на этот дар, он на самом деле не осознавал, что делает. Судя по всему, иногда он жалел о принятом решении. Но однажды в машине, когда мы ехали по новой дороге между Ирвайном и Лагуна-Бич, мы залюбовались закатом, и он сказал мне: „В конце концов, не так уж и плохо, что мои бумаги оказались в итоге здесь“»[1209].

Начиная с 1992 года главным местом преподавания Деррида становится Восточное побережье. Корпуса Нью-Йоркского университета (NYU) расположены на Вашингтон-сквер, в самом центре Гринвич-Виллидж. С того самого момента, когда Деррида в 1956 году впервые попал в этот город, ослепивший его, он испытывает к нему настоящую страсть, а поездки, которые он совершает каждую осень, связаны для него с рядом ритуалов.

Теперь я каждый год приземляюсь днем в субботу в аэропорту Кеннеди. Сладость вечного возвращения в моей душе уподобляется блаженному экстазу, мирному излиянию, первому воскресному утру в Центральном парке. И тогда едва ли не вслух я говорю со всеми поэтами на аллее поэтов, двоюродными братьями моих друзей, птиц из Лагуна-Бич. Этот момент, неизбежный и ожидавшийся целый год, должен уже хранить в себе черты возвращения…

Еще один момент осенней эйфории, часто накануне возвращения: прогулка по Бруклинским высотам. В промежутке же я прохожусь по следам всех моих миграций, от Баттери-парка до Колумбии, от одного конца Манхэттена до другого. Я его обожаю, вот как надо сказать, особенно downtown (Грамерси Парк, Юнион-сквер, Вашингтон-сквер, Сохо, Саут-Стрит-Сипорт), и знаю его, знаю лучше, я хочу сказать, не так, как Париж, перед «кем» я, однако, безусловно преклоняюсь[1210].

В Нью-Йоркском университете Деррида в течение трех недель ведет интенсивные занятия. Его привел сюда Том Бишоп, директор Центра французской культуры и цивилизации Нью-Йоркского университета, выдающийся деятель франко-американских отношений. Потом, когда Деррида стал читать лекции по-английски, его пригласил Поэтический институт факультета английской литературы, которым руководил Ансельм Хаверкамп. В последние годы его приглашала Авитал Ронелл: Деррида, ставшего Distinguished Global Professor, приглашали на факультеты английской, французской и немецкой литературы. По рассказу Тома Бишопа, «Деррида в Нью-Йорке был настоящим вихрем кипучей деятельности. Несмотря на свою известность, он совсем не вел себя как звезда. Во „Французском доме“ закрытые семинары проводились за большим столом, в них участвовало около 30 человек. Это позволяло вести их в форме диалога, которую он обожал; мне вспоминаются, в частности, необычные сеансы чтения текстов Гюго и Камю по теме смертной казни. Но на Нью-Йоркский университет приходилась лишь небольшая доля его деятельности во время визита в город. Он легко поддавался на уговоры, расходовал себя, никогда не мог сказать „нет“. Бывало, он уезжал ночным поездом, чтобы прочитать лекцию в Корнелльском университете или в Принстоне»[1211].

1205

Интервью с Дэвидом Кэроллом. Более подробные сведения о преподавании Деррида в Ирвайне можно найти в речи памяти Деррида, написанной Карен Лоуренс и Анджеем Вармински вскоре после его кончины, http://www.humanities.uci.edu/remembering_jd/lawrence_warminski.htm.

1206

Кати/P. Affect of AmericaZ/Derrida’s Legacies: Literature and Philosophy. P. 145.

1207

Интервью с Эллен Берт.

1208

Интервью с Пегги Камюф.

1209

Интервью с Томасом Дютуа.

1210

Malabou С., Derrida J. La contre-allée. Voyager avec Jacques Derrida. P. 103–104.

1211

Интервью с Томом Бишопом.