Деррида

Вопросы из зала нацелены на то, чтобы участники дискуссии более четко обозначили свои позиции. Деррида подчеркивает, что еще в 1968 году он узнал через Жана Бофре о том, что у Хайдеггера был членский билет нацистской партии: «Потом была статья Хуго Отто и т. д… Должны ли мы сделать нечто помимо того, что уже сделали? Может быть». Филипп Лаку-Лабарт напоминает, что эти вопросы стали предметом длительных обсуждений на конференции в Серизи «Концы человека», но все это совершенно не было освещено в медиа, куда недавно перешел этот спор. Деррида говорит то же самое, в несколько более нервной тональности, чем обычно:

Мне показалось более важным… более неотложным попробовать прочитать тексты Хайдеггера так, как я могу это сделать, преподавать Хайдеггера, отыскивая в его тексте то, за счет чего можно было бы понять отношение, которое могло быть между фактами его нацистской ангажированности и его текстом. И я думал, что именно в этом деле я мог достичь лучших результатов, но оно требовало терпения, очень большого терпения… Я не думаю, что забыл о смысле ответственности в этой области, ответственности, которую вы назовете этической или политической[1000].

На вечерней встрече, которая продолжится на следующий день пресс-конференцией в «Соле д’Оро», знаменитом гейдельбергском ресторане, стены которого увешаны фотографиями Гадамера, присутствовало немало немецких и французских журналистов. После нее у Деррида и Гадамера состоялась беседа наедине, во время которой они, не ограничиваясь Хайдеггером, пытаются найти пространство для возможного диалога[1001].

Хотя позиция Филиппа Лаку-Лабарта на этой памятной дискуссии могла показаться близкой к позиции Деррида, на самом деле это не так. Собственно, за некоторое время до этого Лаку-Лабарт опубликовал текст под названием «Вымысел политического»: в нем делается резкий выпад против Хайдеггера, философия которого анализируется в категориях «архифашизма» и «национал-эстетизма». По мнению Филиппа Бека, который тогда писал свою диссертацию под руководством Деррида, растущее антихайдеггерианство Филиппа Лаку-Лабарта – одна из причин, заставивших Деррида все больше отстраняться от него и в то же время сближаться с Жаном-Люком Нанси. «Филипп Лаку-Лабарт всегда, как мне кажется, сожалел о том, что не смог поучаствовать в Ситуационистском Интернационале, который в Страсбурге был очень активным. В его союзе с Деррида помимо искреннего восхищения, разделяемого им с Нанси, имелись и стратегические соображения, что вполне нормально. Возможно, он надеялся радикализировать деконструкцию, в политическом смысле этого слова. Но не любой ценой, поскольку Лаку никогда не делал верноподданнических ссылок на Дебора. И не нужно забывать его интерпретацию Беньямина, разделяемую им с Деррида. Нанси же мыслит скорее „с“, чем „против“, предпочитая, по моему мнению, критику разума критическому разуму»[1002].

Дело Хайдеггера пробуждает и более застарелые конфликты, начиная с того, что уже давно назревал с Пьером Бурдье. Хотя публикацию Glas он приветствовал восторженным письмом, через пять лет Бурдье предпринимает мощную атаку на Деррида на последних страницах одной из своих наиболее важных книг – «Отличие». Конечно, этот постскриптум – «Элементы к „вульгарной“ критике „чистых“ критик» – официально посвящен «Критике способности суждения» Канта и «отрицанию социальных категорий эстетического суждения», которое удается в ней вычитать[1003]. Но бесспорно то, что Бурдье стремится нанести удары не только по Канту, но и по Деррида, по той его интерпретации Канта, которую он предлагает в тексте «Парэргон» (включенном в 1978 году в сборник «Истина в живописи»). По мнению Бурдье, интерпретация Деррида, хотя и выявляет некоторые скрытые посылки кантовской философии суждения вкуса, остается подчиненной «цензуре чистого чтения». Несмотря на «нарушение наиболее формальных правил ортодоксального комментария», постановка под вопрос философских постулатов оказывается, с его точки зрения, скорее мнимой, чем реальной. «В высшей степени ученая игра», которой предается Деррида, является лишь мнимым нарушением правил: в действительности она увековечивает «существование и полномочия философского прочтения»[1004].

Если присмотреться повнимательнее, критика Бурдье в какой-то мере соотносима с той, что семь лет назад была предъявлена Мишелем Фуко на последних страницах другого постскриптума, в переиздании «История безумия». Для автора «Отличия» вопрос в том, чтобы лишить философию ее привилегированной позиции. Если верить Бурдье, деконструкция оказывается всего лишь чрезвычайно утонченной формой обмана. В самом деле, по его словам, «философский способ говорить о философии дереализует все то, что можно сказать о философии». «Самые смелые из интеллектуальных прорывов в чистом чтении», какими бы тонкими они ни были или, возможно, как раз по этой причине, являются всего лишь «последним средством спасения» дисциплины, которой, по его мнению, грозит самое что ни на есть банальное уничтожение[1005].

Деррида не сразу отвечает на эту критику. Но, разбирая кантовскую проблематику в «Споре факультетов», он посвящает несколько занятий своего семинара 1983–1984 годов детальному анализу постскриптума к «Отличию», а потом возвращается к нему в «Привилегии» – тексте, которым открывается большой сборник под названием «О праве на философию». Деррида старается доказать, что Бурдье делает именно то, в чем он его упрекает: он желает наделить социологию «абсолютной, то есть философской, властью над всем множеством других регионов знания, дабы социология была не просто одной из его частей»[1006]. Совершая удивительный переворот, Бурдье опрокидывает старую иерархию знаний, превращая социологию в новую царствующую дисциплину, способную править всеми остальными и разоблачать их невысказанные посылки. Но это не столько обещанная революция, сколько попытка путча. Этот конфликт двух дисциплин составляет также метафору конкуренции двух представителей одного поколения, обучавшихся в одних и тех же институтах. Вначале Бурдье хотел стать философом, как и Деррида, но очень рано сошел с этого пути, перейдя от Гуссерля к кабильцам, а потом и к социологии, не поставив, однако, на философии крест. Дидье Эрибон, которому удалось остаться близким и к Деррида, и к Бурдье, дает такое объяснение:

Бурдье преследовала фигура Деррида, и многие его высказывания о философии, как и то, что он выбирал в этой дисциплине, объясняются лишь этим его отношением, более скрытым, но при этом более фундаментальным, нежели отношения, которые он старался предъявлять, чтобы лучше скрыть истину, – отношением к тому, кого, по сути, считал ровней самому себе и единственным соперником, кто в любом случае был его привилегированным и в то же время отрицаемым визави (однажды он сказал мне: «В собственном поколении всегда есть тот, кого с самого начала считаешь соперником»… а потом назвал своего, и это, конечно, был Деррида… Достаточно прочитать приложение к «Отличию» о кантовской эстетике, чтобы заметить это!)[1007].

И, как это часто бывало, роль катализатора сыграет Хайдеггер, пробуждая прежние конфликты, касающиеся его очень и очень косвенно, 10 марта 1988 года Libération публикует статью на разворот под оглушительным заголовком: «Хайдеггер по Пьеру Бурдье: крах философии». На самом деле речь идет об одном интервью Бурдье о его книге «Политическая онтология Мартина Хайдеггера», в которой с небольшими изменениями переиздан текст 1975 года. И с самого начала намеки Бурдье, очевидно, метят в Деррида: «У книги Фариаса то достоинство, что она обязала хайдеггерианцев выйти из своего надменного уединения, в котором они замкнулись». Философия, привычно «злоупотребляющая символической властью» и презирающая историю и гуманитарные науки, вынуждена теперь ответить на претензии позитивного знания. Бурдье не боится заявить, что, «если эту философию и этих философов накроет обвал хайдеггеровской мысли, это [с его точки зрения] не такая уж потеря».

1000

Распечатку этой исключительной встречи сначала намеревались опубликовать, но после ее прочтения Деррида решит, что не стоит этого делать, по крайней мере пока. У Лаку-Лабарта то же впечатление: «Даже немного „подчистив“, нельзя идти на риск, публикуя это во Франции или Германии в печатном виде» (письмо Лаку-Лабарта Деррида, 4 сентября 1988 г.). Однако уровень участников дискуссии и самого обсуждения, состоявшегося в этот вечер, таков, что сегодня этот вопрос стоит пересмотреть. (Материалы конференции изданы в 2014 г.: Derrida J., Gadamer H.-G., Lacoue-Labarthe P. La conférence de Heidelberg. Heidegger: portée philosophique et politique de sa pensée. Rencontre-débat de Heidelberg, 5 et 6 février 1988. R: Lignes-Imec, 0,014.. – Примеч. пер.)

1001

Вопрос о возможности или невозможности диалога снова всплывет в лекции Деррида «Тараны. Непрерывный диалог: между двух бесконечностей, поэма» (Béliers. Le dialogue ininterrompu: entre deux infinis, le poème), прочитанной 5 февраля 2003 г. в Гейдельберге вскоре после смерти Гадамера и опубликованной в следующем году в издательстве Galilée.

1002

Интервью с Филиппом Беком.

1003

Bourdieu P. La Distinction. P.: Éditions de Minuit, 1979. P. 578.

1004

Ibid. P. 579.

1005

Bourdieu P. La Distinction. P.581.

1006

Derrida J. Privilège // Du droit à la philosophie. P. 106.

1007

URL: http://didiereribon.blogspot.com/.