Деррида

В этот период президентской избирательной кампании, когда Жискар и Миттеран идут с очень небольшим разрывом, данная история находит много откликов во французской и даже иностранной прессе. И Деррида получает множество писем от друзей и коллег, которых приводит в негодование «дурацкое решение», только увеличивающее «дистанцию между живой мыслью и университетом»[857]. Но чтобы успокоиться, Деррида этого недостаточно. После нескольких недель проблем со здоровьем, как он сам надеется, несерьезных, он абсолютно обессилен и разбит. К тому же они с Маргерит узнают, что их сын Жан болен диабетом, и эта новость приводит их в ужас.

8 мая 1981 года Деррида рассказывает Полю де Ману о всевозможных трудностях, которые ему приходится переживать:

История с Нантерром закончилась самым дурным, хотя, вероятно, и самым предсказуемым образом, и я не знаю, каково мое ближайшее университетское будущее в этой стране. Пока я остаюсь в Высшей нормальной школе в надежде на то, что политические изменения (надеюсь на них, но не особенно верю), наметившиеся несколько дней назад, дадут мне хотя бы небольшую передышку.

Зима была плохой, по крайней мере с февраля, поскольку я «расплатился» за очень многие вещи… такой усталостью (физической и нервной), какой у меня давно уже не бывало… После осенних «работ» (преподавание, несколько статей, выступления, поездки до самого февраля) это была – вызванная или сигнализируемая этими «почечными коликами» (кажется, без камней) – работа тела и души, то есть сознания и бессознательного, принявшая форму нервного истощения и глубочайшего упадка духа[858].

Эта тревога, вызванная тем, «что может оказаться худшим» (в частности, потому, что симптомы напоминают болезнь, которая унесла жизнь его отца), не помешала ему разобраться с текущими делами. Но она, по всей видимости, повлияла на проявление агрессивности Деррида во время дискуссии с Хансом-Георгом Гадамером. Он признает это 20 лет спустя в своем тексте памяти великого немецкого герменевта:

Некоторые упрекали меня в том, что я так по-настоящему и не вступил в открытый диалог, который Гадамер начал в апреле 1981 года в Институте Гете в Париже и от которого я, кажется, уклонился. Я склонен думать, что они совершенно правы.

Ответ, который он дал на мои собственные ответы во время нашей встречи 1981 года, заканчивался следующими словами (и, восхищаясь его благожелательностью, приветливым великодушием и прозорливостью, я хотел бы сказать, что совершенно с ним согласен): «Всякое чтение, стремящееся к пониманию, – это только шаг на пути, который никогда не завершается. Всякий, кто вступает на этот путь, знает, что никогда не дойдет „до конца“ текста; он принимает этот удар. Когда поэтический текст настолько трогает, что читающий в итоге „входит“ в него и узнает себя в нем, это не предполагает ни согласия, ни подтверждения самого себя. Чтобы найти себя, нужно от себя отказаться. Я думаю, что не так уж далек от Деррида, когда подчеркиваю, что никогда не знаешь, кем ты окажешься, когда себя найдешь»[859].

Политические изменения, которых Деррида, по его словам, ждал, не слишком в них веря, происходят как приятный сюрприз. 10 мая 1981 года Франсуа Миттеран избран президентом Французской Республики. На выборах в законодательное собрание 14 и 21 июня 1981 года «розовая волна» приносит партии социалистов и ее союзникам значительное большинство. Пьер Моруа назначен премьер-министром, Жак Ланг – министром культуры, Ален Савари – министром образования, в правительство входят четверо коммунистов. Хотя Деррида рад новому политическому раскладу, он еще не догадывается о том, какое значение этот расклад вскоре для него приобретет. Он не хочет больше ничего ждать от Франции и в особенности от французской университетской системы: «Изменится ли теперь что-нибудь? В том, что касается образования и культуры, я склонен к предельной осторожности»[860].

В Америке Поль де Ман остается главным союзником Деррида. Несмотря на все более усиливающееся сопротивление, ему удается при поддержке Хиллиса Миллера, который отвечает за все, что касается аспирантов, продлить для Деррида контракт приглашенного профессора. Точно так же, как в Оксфорде и Кембридже, философский факультет Йеля не скрывает своей враждебности по отношению к Деррида и ко всему течению French Theory. Одна из профессоров, Рут Маркус, сторонница строгого позитивизма и специалист по формальной логике, пытается из года в год помешать приездам того, кого она считает мошенником, – для нее это дело чести. Ожесточенная полемика, в которую вступают Деррида и Джон Р. Серл в нескольких номерах журнала Glyph, делает отношения с представителями аналитической философии еще более натянутыми[861]. Но много врагов у деконструкции и среди литературоведов и критиков – теперь, когда ее успех делает ее угрозой для традиционалистов. Только отделения сравнительного литературоведения принимают ее с неизменным энтузиазмом.

Отношения с Полем де Маном стали для Деррида особенно важны в личном плане, превратившись в дружбу, которая пришла на смену отношениям с Мишелем Монори, Габриэлем Бунуром и Филиппом Соллерсом. Ему очень важно доверие, которое Поль де Ман оказывает ему уже много лет, и Деррида заверяет его, что черпает в нем «силу, без которой невозможно обойтись»: «Это так уже долгое время и сегодня как никогда»[862]. В течение последующих месяцев несколько событий еще больше их сблизят. Несмотря на крайнюю скрытность, особенно в том, что касается периода своей жизни до приезда в Америку, Поль де Ман однажды упоминает в разговоре роман Анри Тома, прототипом главного героя которого он является: это произведение сначала было опубликовано под названием «Гельдерлин в Америке» в одном из журналов, потом вышло в издательстве Gallimard под названием «Клятвопреступление». «Это не так лестно, но гораздо ближе к истине», – предостерегает де Ман в письме 1977 года[863]. С тех пор Деррида неспешно ищет книгу. Наконец, находит ее в пасхальные каникулы 1981 года у одного букиниста в Ницце. Прочтя ее, он сразу же пишет длинное письмо де Ману: «Хотя я не могу сказать вам больше, я тем не менее не должен замалчивать тот факт, что чтение „Клятвопреступления“… произвело на меня сильное впечатление, даже потрясло, в любом случае нашло во мне очень глубокий отклик, „unheimlich“, неожиданный, но в то же время ожидаемый. Но я уже и так сказал лишнее»[864]. Действительно, сюжет романа отнюдь не безобиден. Главного героя Шалье обвиняют в двоеженстве: перед тем как жениться на молодой американке, он заявил под присягой, что не женат и не разведен, но позднее выясняется, что у него в Европе был брак и от него осталось двое детей. «Что было известно о его жизни до Америки?» – задается рассказчик вопросом. Этот вопрос всплывет через несколько лет, в трагической истории Поля де Мана. Тогда Деррида очень внимательно перечитает роман Анри Тома, вероятно, мечтая о признаниях, к которым могло бы привести это чтение, если бы не их с де Маном общая любовь к тайнам[865].

После мучений начала года лето 1981 года представляется Деррида «реабилитацией». «Я, так сказать, не работаю или позволяю себе работать… зная еще меньше, чем всегда, куда я направляюсь, куда это меня выведет, но, к счастью, „идет“ лучше, чем в худшие моменты этой зимы»[866]. Пьер в Нью-Йорке в семье Авитал, а новости о здоровье Жана становятся спокойнее. Но Деррида больше обычного боится начала учебного года, тем более что впервые за многие годы он не сможет провести начало осени в Йеле.

857

Письмо Доминика Жанико Деррида, qo марта 1981 г.

858

Письмо Деррида Полю де Ману, 8 мая 1981 г.

859

Derrida J. Gomme il avait raison! Mon Cicérone Hans Georg Gadamer // Frankfurter Allgemeine Zeitung, 23 mars 2002. Тексты выступлений Деррида и Гадамера 25 апреля 1981 г. были опубликованы в: Revue internationale de philosophie. 1984. n° 151. P. 333–347.

860

Письмо Деррида Роже Лапорту, 28 июня 1981 г.

861

Все начинается с публикации перевода доклада «Подпись, событие, контекст», в основном посвященного Джону Л. Остину, в первом номере журнала Glyph, A Journal of Textual Studies, который Сэм Вебер основал в 1977 г. Во втором номере журнал публикует ответ Джона Серла «Возвращаясь к различию: ответ Деррида», в котором Серл упрекает Деррида в том, что тот не понял Остина и его теорию речевых актов. Деррида реагирует одновременно жестко и иронично в большой статье под названием «Общество с ограниченной ответственностью abc…» (LimitedInc abc…). Поскольку Серл благодарит за помощь многих близких ему людей, Деррида в своем тексте обращается с ним как с коллективной сущностью: «Во избежание тяжеловесного научного выражения „три+n авторов“ я решил с этого момента называть здесь предполагаемого автора и коллектив „Ответа“ „Обществом с ограниченной ответственностью“, „Société à responsabilité limitée“, в обиходе Sari». Такая манера вести полемику не соответствует правилам дискуссии в американской академической среде и становится причиной длительного озлобления. Так, Серл не позволит переиздать свой текст вместе с текстом Деррида в Limited Inc., где собраны вместе все части этой полемики, вышедшей сначала в США (Northwestern University Press, 1988), а затем во Франции (Galilée, 1990).

862

Письмо Деррида Полю де Ману, 14 мая 1981 г.

863

Письмо Поля де Мана Деррида, 8 июля 1977 г.

864

Письмо Деррида Полю де Ману, 14 мая 1981 г.

865

Текст «Клятвопреступление, возможно („резкие скачки синтаксиса“)» (Leparjure, peut-être («brusques sautes de syntaxe»), написанный для Дж. Хиллиса Миллера, сначала был опубликован Жинетт Мишо и Жоржем Леру в: Derrida lесteur // Études françaises. Les Presses de l’université de Montréal. 2002. n° 38. Затем был переиздан в: Derrida, Cahier de L’Herne. 2004. Можно прочесть эту замечательную пространную статью как постскриптум к «Воспоминаниям для Поля де Мана».

866

Письмо Деррида Жану-Люку Нанси, 23 июля 1981 г.