Цена бессмертия

— Свой человек, — кивнул Лесник на алкоголика, и Большаков понял, зачем это жуткое создание тут стоит. Чтобы на свободное место не пристроился ещё кто-нибудь и не помешал разговору. А возле этого можно было беседовать о чём угодно. И еще: будь третий член компании хоть немного поприличнее, кто-то из посетителей пивбара вполне мог попытаться пристроиться за их столик четвертым. Если потесниться, место для четвертой кружки было. Но один взгляд на бомжа наводил на мысли о вшах, и даже за соседними столиками люди занимали места без особого восторга. Это ж надо было такого откопать...

Большаков с любопытством посмотрел на Лесника. Он знал, какое телосложение маскирует скромная просторная спецовка. Ночи, проведенные со своим крестным отцом, Рубцова помнила прекрасно. Они были для неё чем-то вроде награды за то, что она перестала отличаться от их теперешнего компаньона.

В лице и строении черепа, да и тела Лесника, просматривалась некоторая угловатость. Но если, скажем, лицо и фигура Борисова наводили на мысль о квадрате, то лицо Лесника ассоциировалось, скорее, с треугольником. Темные волосы коротко, по-военному, пострижены. Взгляд с прищуром, глаза светлые, гладко выбрит, слегка угловатые уши прижаты к черепу. Неприметнейшая внешность, в облике и манерах сквозит добродушие и безобидность... пока не заглянешь в глаза. Взгляд холодный, чуть уставший, сосредоточенный и насмешливый.

Попытавшись просканировать Лесника, Илья как будто налетел с разбегу на бронированную дверь. То же самое, что с Борисовым, только гораздо жёстче. Защита на всех уровнях. Как говорится, ноль эмоций, словно на этом месте и нет никого. Всё верно, Рубцова не лгала. Да и могла ли она лгать Илье?

Они чинно отхлебнули пивка, и студеный взгляд серых с голубыми льдинками глаз Лесника встретился с внимательным взглядом зелёных глаз Большакова, прикрытых модными очками с чуть тонированными стеклами.

— Что, есть какие-то вопросы, старлей? — спросил Лесник.

— А у вас, товарищ майор? — не удержался Илья.

— У меня был один, так я его уже задал, — спокойно парировал собеседник. — Впрочем, нет, есть ещё один. Ты должен был прочесть и уничтожить две подборки материалов. Ничего у себя не оставил?

— Один файл, отсканировал фотокопию вашей первой записки.

— Сотри. Без надобности. А вторую записку уничтожил?

— Обижаете.

— Да кто ж тебя знает. Ты человек неожиданный. Впрочем, человек — вообще существо неожиданное.

Большаков почувствовал, что неожиданное существо рядом с ними пытается вникнуть в то, что они говорят. Правда, с одной-единственной целью — чтобы понять, достанется ему сегодня ещё одна кружечка пивка или нет. Придется ли, значит, удовольствоваться одной или уж не экономить, гулять так гулять? Илья пообещал купить ему ещё кружку, не стесняйся, мол —и после этого третий компаньон беседой больше не интересовался. Вообще, вслушиваясь в желания и мысли дурачков и прочих умственно неполноценных, а также таких вот убогих деградировавших бомжей, Большаков давно пришел к выводу, что последней в человеке, действительно, умирает надежда. Надежда попользоваться другим человеком на халяву. Всё остальное — шаткая надстройка, без которой, как выясняется, он ещё может жить. А это — базис, незыблемый фундамент, который присутствует у самых опустившихся, не говоря уже о самых преуспевших.

— Значит, эти материалы вы оставили для меня?

— Конечно.

— Зачем?

— Хотел удовлетворить твоё любопытство, — усмехнулся Лесник. — Залезть в квартиру в отсутствие хозяина мог только очень любознательный человек.

Они помолчали, потягивая пиво.

— Вижу, что мне это удалось, — не теряя нити беседы, продолжил Лесник. — Похоже, что вопросов у тебя больше нет.

— Какое там... — уныло сказал Илья. — Вопросов навалом. Не знаю, с чего начать. Как вы узнали, что я залезу в вашу квартиру?

— А вот на глупые вопросы я отвечать не подряжался, — заметил Лесник. — Сейчас объяснять тебе это рано. Слишком долго. А со временем ты и сам поймешь.

— Тогда такой вопрос: сколько вам лет?

— Скажу. Я ишшо совсем молоденький, — дурашливо ответил тот. — Надысь сто двадцать пятый десяток разменял. Почитай, что только жить начал.

— Вы серьёзно? Одна тысяча двести сорок один год?

— Смекалистый парнишка, на десять быстро помножаешь.

Следующий вопрос Большаков задавал нерешительно:

— И много вас таких?

— Я, конечно, могу назвать тебе число, — пожал плечами Лесник, — но не ручаюсь за точность. Представь себе, что ты спросил у сотрудника ФСБ, каков численный состав его конторы. Ты поверишь в его честность, если он ответит?

— Только если он меня пошлёт на три буквы. Значит, вы объединены в организацию, и у неё есть определенная функция. Какова эта функция?

— А ты не догадываешься?

— Безопасность? Человечества?

Лесник одобрительно кивнул.

— Всепланетное ГБ, — подытожил Илья.

— Тогда уж, скорее, ПБ или ЧБ, — шутливо поправил Лесник. — Государства тут ни при чем.

— А есть какая-то структура, которой вы подчиняетесь?

— Только наш Совет.

— Кто-то, кроме вас, владеет секретом бессмертия?

— Кажется, да. Очень малочисленная конкурирующая организация. — Лесник погрозил Большакову пальцем, предупреждая следующий вопрос: — Больше на эту тему ничего сказать не могу. Другие вопросы есть?

— Почему вы держите в секрете рецепт бессмертия?

— Опять глупость спросил. Представь себе воплощенную в действительность фразу: «Ленин всегда живой».

Большаков испуганно посмотрел на собеседника:

— Надеюсь, вы не собираетесь доверить мне эту тайну? Вообще-то я трепло.

— Это пройдет, — улыбнулся Лесник.

— А зачем вам вообще нужен этот рецепт?

— Да уж не для собственного удовольствия. Малыш, мы же имеем дело с человечеством. Представь себе масштабы, уровень секретности. Ротация кадров — вещь рискованная, сам понимаешь. Если уж человек зарекомендовал себя, обидно, что он начинает дряхлеть, только-только начав интересное дело. Временные масштабы разведывательных и контрразведывательных операций, государственных спецпрограмм ведь ты представляешь себе.

— Да, все понятно. Это действительно необходимо.

— Мы не можем позволить себе такой расточительности, как стареющие сотрудники. Но я смотрю, ты слишком взволнован, много бестолковых вопросов задаешь. Сосредоточься пока.

Они заказали ещё по кружке пива, не забыв про компаньона. У напитка был приятный медовый привкус и запах.

— Но если вы работаете не на какое-то одно государство, тогда кто ваш противник? — спросил Илья.

— И это спрашивает сотрудник ГРАС? Слушай, ты сегодня определенно не в форме.

— ГРАСа, — поправил Илья. — Мы склоняем свое название. Организация мужского рода.

— Теперь можно уже не склонять, — возразил Лесник. — Ладно, сотрудник ГРАСа, все равно мы с тобой коллеги. Только почему-то ты никак не задашь единственный настоящий вопрос. Наверное, от волнения. Хотя мне казалось, я тебя подготовил к этому разговору.

Большаков попытался привести мысли в порядок.

— То есть я должен задаться вопросом, какого черта вы всё это мне рассказываете?

— Правильно.

— Спецслужба раскрывает свои секреты частному лицу или агенту другой службы в одном-единственном случае. При вербовке. Что ж тут спрашивать?

— Так. И как ты к этому относишься?

— Мне предлагается стать полноправным членом организации... включая бессмертие?

— Маленькая поправка: биологическое бессмертие. От насильственной смерти, сам понимаешь, мы не можем застраховаться. А от старости — да, это гарантирую. По крайней мере, из Бессмертных — так мы себя скромненько в своем кругу называем — никто ещё своей смертью не умер.

— Звучит заманчиво, — по-кошачьи фыркнул Большаков. — А если я откажусь?

— Во-первых, ты не откажешься. А во-вторых, достаточно того, что было во-первых.

— А если соглашусь?

— Пройдешь начальный курс обучения. Затем тестирование. Тестирование вполне можешь не пройти. Тогда уж извини... Хотя вообще-то мы случайным людям не предлагаем. Ты не представляешь себе, как давно я начал тебя готовить. Но всякое бывает. Я же говорю, человек — существо неожиданное. Впрочем, у тебя есть время подумать.