Варела

— По-разному может выглядеть, — прожевал уклончиво капитан, — То, что оно нездешнее, сразу поймешь.

Мне стало интересно. Стал более пристально смотреть вокруг. Хотя, ерунда это всё. Как можно углядеть, что обычный речной булыжник, может обладать антигравитацией?

Когда стемнело, я уже совершенно выбился из сил. Скрипел зубами, но от Федотова старался не отставать. Тот понял, и скомандовал привал.

Я с наслаждением грохнулся под дерево, прислонившись рюкзаком к стволу. Какой же это кайф, не двигаться!

И мне было совершенно безразлично, что ноги грязные и мокрые до колена, что земля холодная, и что с неба начала сыпаться снежная противная крошка.

Утром лейтенанта Краевского посетила мысль. Нельзя сказать, что мысли в голове были у него редкими гостями. Но эта погостила, и никак не хотела уходить. Мысль была из разрядов «а вдруг». Вдруг Колдун надумает свалить за кордон? Вдруг сегодня, в два часа дня он приедет в аэропорт? Вдруг встретится там с резидентом ЦРУ? А что если взять и задержать црушника с поличным? Это же какой бонус!

Потом пришла другая мысль, и посыпались новые «а вдруг». А вдруг у него ствол? Тот самый, из которого он убил Старостина? Это будет стопроцентной доказухой. Но с другой стороны… У меня то нет ствола. Вдруг придется стрелять? Что делать? Пойти и взять табельный пистолет в оружейке? Чего проще? Но вдруг надо будет пояснять для чего берешь?

От обилия мыслей «а вдруг», у Сергея зачесалось по всему телу, словно это были не мысли, а мелкие кровососущие насекомые, которых ещё тульский Левша подковывал. Потому поднявшись с кровати и позавтракав, Краевский пошел на работу с двумя точными решениями. Табельное оружие не брать, но в аэропорт обязательно съездить.

Несмотря на смертельную усталость, мне не спалось. Знаете, бывает такое ощущение, что устал до чертиков, и сейчас заснешь сном праведника, но, во-первых, спать сидя на ветке, привязавшись к стволу, чтобы не упасть, не самое удобное спальное место. А во-вторых, меня мучили мысли. Что делать если завтра мы дойдем до границы ужаса, а я не смогу открыть портал и прыгнуть в центр? Ведь мне как-бы надо какую-нибудь стену, чтобы увидеть в ней дверь, и открыть. А где в лесу стена? Или какое-нибудь её подобие?

Б….! Как-то же я на Марсе выкрутился?! Там горы были, были стены «метро». А здесь как? Надо наверное попробовать найти овраг … Казалось бы, ладно, овраг найдем. Решение нашел и спи себе.

Но неуверенность в собственных силах меня терзала со стервозностью мелкой злой шавки, вцепившейся в штанину. Ведь говоря по правде я ничего здесь не чувствовал, никаких порталов и границ. Да, лес казался чужим. Хотя я очень люблю лес, и бывает, бродил по лесу целыми днями. Но, то был свой лес. И ходил я в нем в солнечные деньки после дождей за грибами. Ходил, находил грибы, и каждому грибочку радовался как ребенок. И никогда не пер по тайге с автоматом в руке, груженый как ишак, и в такую холодину.

И как-то я все-таки ушел в полудрему. Спать полностью не получалось, но организм впал в оцепенение, и хоть уши продолжали слышать ночные звуки, мозг перешел в режим ожидания.

— Уа-у! Вжах! — раздался в лесу вопросительный крик.

— Увау! Вжах! — ответило ему другим тоном.

Я дернулся, но глаза не открывал. Испытываю острую надежду, что воя больше не будет и подремлю дальше.

— Квау! — раздалось уже с другой интонацией.

— Гау! Гау! — донеслось в ответ.

— Уа-у! Вжах! — прозвучало утвердительно.

А потом раздался треск ломающихся под телами кустов и веток деревьев. Треск шёл беспрерывно, как автоматная очередь.

— Ры-ы! — донесся звериный рык.

— Гау! Гау! Гау! — затявкали разом несколько голосов.

Затем что-то угрожающе рычало. Опять треск и подвывания… А потом раздался отчаянный звериный вопль, в котором было вложено всё. И злоба, и страх неизбежной смерти, и вопль отчаяния. И все стихло.

Утро наступило незаметно. Кажется, я только что, наконец, уснул и начал отдыхать, когда меня дернул за сапог капитан, сидящий на ветке ниже.

— Хорош дрыхнуть! Подъем!

Я открыл глаза и в серых сумерках рассвета увидел зеленое свечение на севере. Словно большой светящийся купол гигантского цирка. Свечение было ярким, но солнце, поднимающееся над лесом, было ярче, и возникало ощущение, что свечение зеленого ночника кто-то укручивал, пока не укрутил совсем. Спустившись с дерева, приступили к завтраку. У Федотова была с собой хитрая термокружка, в которую стоило только налить жидкость, и она автоматически начинала нагреваться градусов так до пятидесяти. Не кипяток, но гораздо лучше, чем холодная вода из ручья, которую мы набирали во фляжки по дороге. Я закостенел весь, и еле разгибался. Было ощущение, что все мышцы замерзли, и их ещё к тому же свела судорога.

— Это звери концерт давали? — спросил я, хлебая горячую водичку с чайным пакетиком.

— Мишку сожрали суки, — ответил Федотов макая сухарь в кружку.

— Какого Мишку? — спросил я, не поняв спросонья.

— Да не тебя…. косолапого, — оскалился капитан, — А могли бы и тебя, если бы на земле спать улегся и костер разжег. Костер для них, как сигнал, что кушать подано…

— А тебе не кажется, что они разумны? Такие звуки издавали, словно переговаривались..

— Разумны как стая волков, — кивнул Федотов, — пока одни отвлекают, другие нападают.

— Так может с ними можно договориться?

— Ну-ну…, - ответил зло капитан, — Сейчас через деревню пойдем, посмотришь, как они с жителями договорились… Чего расселся? Пошли!

Только Сергей добрался до работы, как увидел у входа черный Митсубиси Паджеро со столичными номерами. А вот и проверочка нарисовалась, невесело подумал Краевский, но удивился, что машину в такую даль гнали, три тысячи километров не проще было на самолете? И только Сергей переступил порог здания, как чуть было не был сбит с ног перепуганным дежурным.

— Краевский! Быстро к шефу! Тебя Олег Алексеевич с утра ждет!

— Понял, — ответил лейтенант Краевский и быстрым шагом, перепрыгивая сразу две ступеньки, поднялся на второй этаж. А там кинув Надежде Константиновне быстрое «здрасти», заскочил без стука в кабинет.

У полковника было двое гостей. Они самые. Проверяющие, как понял Сергей. Один чуть постарше, другой помоложе. Оба само собой в штатском, но судя по бледнолицым лицам они…., столичные.

— Здравия желаю! — бодрым голосом, возвестил о своем прибытии Краевский, и хотел было отдать честь, но к пустой голове руку лучше не прикладывать, — лейтенант Краевский по вашему приказанию прибыл!

— А вот и он. — довольно кивнул Кудряшов, — Значит так, лейтенант, сейчас товарищам сдашь под расписку все материалы дела на Колдуна.

— А он что? Опять помер? — опешил Сергей.

— Нет пока, — сдержанно улыбнулся старший проверяющий, — Просто он теперь по нашему ведомству будет….

У лейтенанта в одном месте засвербило узнать, что это за ведомство, но уловив суровый взгляд Кудряшова, от вопросов воздержался.

— Иди лейтенант составь опись, а товарищи скоро подойдут, — кивнул полковник Сергею.

— Так точно, — ответил Краевский, и, выходя, прикрыл за собой дверь кабинета.

Однако, — подумал лейтенант, теперь становилось понятно, для кого Колдуна разыскивал полковник. Перепись документов заняла у лейтенанта битый час. И в голове роились мысли. Интересно как они Колдуна взяли? Связали? Или он по доброй воле с ними поедет? А для чего взяли? Опыты над ним ставить, или он на сотрудничество согласился? Хоть поток мыслей и предположений здорово мешали, но Краевский постарался в описи не упустить не одной бумажки, чтоб потом не было нареканий, что чего-то не хватает. Чем занимались все это время столичные гости, было непонятно. Но когда они наконец зашли к лейтенанту в кабинет, от них шёл свежий запах коньяка и какой-то копчености. Значит в комнате отдыха у Полкана были, решил Краевский и немного позавидовал. К коньяку он был равнодушен, а вот сырокопчености всякие очень любил.