Заговор против Афин

— Знаю, Миккели, сам помогал Брезакиусу его раскрашивать, он не успевал ко дню рождения: сынишке исполнялось пять годиков.

— Веди себя хорошо, и, может быть, мальчишка доживет до шести, — издевался прислужник троицы. С помощью Уклосса он вытащил из пекарни огромную корзину хлеба, погрузил ее на повозку, крепко привязал и прыгнул на высокое, узкое сиденье возницы.

— Помни, стоит нам захотеть, как ты и твои близкие будут мертвы, — на прощание бросил Миккели и тронул поводья. Старенький ослик тяжело двинулся с места, и повозка ужасающе заскрипела.

Пекарь темным силуэтом застыл на фоне белеющих стен.

— Воительница! — окликнул он срывающимся голосом и проглотил подступивший к горлу комок.

— Все в порядке, Уклосс, — ответила Зена. — Миккели ничего не заметит, пока не станет слишком поздно. Я верну твоих соседей живыми и невредимыми, — она схватилась за поводья и вскочила на Арго. Адрик потрепал по холке осла, залез на раздобытую утром тележку и щелкнул кнутом. Ишак повел ушами и послушно тронулся в путь, следуя за воительницей.

Зена держалась недалеко от Миккели, ни на мгновение не выпуская из виду его скрипучую повозку, которая теперь представляла собой неясный черный силуэт, выделявшийся на пустынной улице. Выбравшись из города, воительница слегка отстала от своей жертвы и подождала Адрика.

— Скрип еще слышишь? — спросила она.

— Слышу.

— Меня видишь?

— Э-э… Кажется, вижу, — луна скрылась за тучами, и стало совсем темно. Зена схватила помощника за рукав.

— Не волнуйся, мы на главной дороге, и свернуть Миккели не должен. На боковых дорожках такие колдобины, что повозка развалится. Если он все-таки свернет, я дождусь тебя и предупрежу. Держись достаточно близко, чтобы слышать скрип повозки, но не подъезжай вплотную: тебя заметят.

— Ясно, — коротко ответил парень и поправил вожжи. Зена с сомнением поглядела на осла, но тот вел себя превосходно. Воительница приподнялась в стременах и тут же опустилась, заслышав поодаль душераздирающий скрип колес.

Они двигались не меньше часа; желтая луна заливала пустую дорогу обманчивым светом, а то и вовсе скрываясь за тучами. Время от времени когда-то принадлежавшая Уклоссу повозка оглашала окрестности таким ужасным скрежетом, что волосы вставали дыбом, — зато ее было трудно потерять. Раз Зене пришлось придержать Арго и указать пекарскому сыну путь через старую иссохшую дубраву. Кажется, где-то рядом было море: ее лица коснулся свежий морской ветер, оставив привкус соли на губах. Адрик что-то пробормотал, но Зена оборвала его резким взмахом руки. Впереди по-прежнему поскрипывала и верещала старая повозка добряка Уклосса.

Внезапно все затихло. Зена натянула поводья. Адрик, напротив, стегнул ишака и поравнялся с воительницей. Она улыбнулась ему, сверкнув белоснежными зубами, и прошептала:

— Мы у цели. Иди за мной и соблюдай тишину.

— Слушаюсь, — ответил Адрик, подтвердив слова кивком, и, спрыгнув с тележки, взял осла под уздцы и отвел его прочь с дороги. «Не так он глуп, как кажется», — подумала Зена. На карту было поставлено очень многое, и рано или поздно парень должен был это понять. Повернись судьба иначе, ему пришлось бы выручать собственного отца. У воительницы гора с плеч упала, когда паренек перестал быть ей обузой.

Вместо скрипа повозки впереди раздался ослиный крик и ругань погонщика; кто-то другой приказал ему замолчать. Вдруг оба голоса стихли. Зена перекинула ногу через седло и соскользнула с лошади, затем, схватив Адрика за хитон, прошептала:

— Там полный хаос. Воспользуемся этим.

Адрик долго молчал, потом улыбнулся:

— Что мне делать?

— Привяжи осла и следуй за мной, — велела она, обматывая поводья Арго вокруг стройного тополя; затем выбралась на дорогу и с трудом разглядела в темноте два строения. Рядом суетились несколько фигур. Грубый, раздраженный голос произнес:

— Эй-эй, погодите! Хлеба на всех хватит! Даже вашим рабам достанется по кусочку, — с гнусным смешком закончил он.

— Рабам? — усмехнулся хриплый голос. — Ты прав, они делают все, что мы ни прикажем.

— И правильно, потому что иначе не смогут делать вообще ничего, — сказал Миккели. — Часовые на постах?

— Зачем нам стража? Никто не посмеет бежать: как подумают о каре, трясутся, как зайцы.

— Молодцы, что не поставили часовых. Бризус велел передать вам, чтобы не тратили силы понапрасну. Незачем нянчиться с этим сбродом.

— Да уж! — загоготал кто-то; воительница едва разобрала слова. — Заложники нас боятся! Слышали б вы, как Зенозик грозил…

Три голоса сразу шикнули на горластого товарища, а кто-то сбил его с ног. Тот обиженно заворчал, поднялся и ушел в дом.

Миккели весело рассмеялся:

— Плевать на заложников! Слушайтесь Бризуса — и все с вами будет в порядке.

— Мы и так ему служим, как псы, — послышался подобострастный голос. — Вечно он меняет свои замыслы, но мы успеваем подстроиться, верно? Ни один пленник не сбежал от нас, он может на нас положиться.

— Да полно тебе о мелочах думать, Философ! — захохотал Миккели. — Тебе есть, чем нагрузить мою повозку, чтобы хозяин не разозлился? Много награбили? Не забывай, последние четыре раза хозяин был очень недоволен.

— Бризуса ждет приятный сюрприз, — весело ответил Философ. — Пара наших громил вломились в летний дворец, тот, что вниз по дороге. Вынесли кучу драгоценностей да вскрыли тайник, полный монет.

— Всего один тайник? Какой позор! Будто не знаете, что у богачей они по всему дому. К тому же им не хватает ума, чтобы как следует спрятать деньги… либо вам не хватает мозгов, чтобы их отыскать.

— Ты с кем разговариваешь, Миккели?! — возмутился едва не до бесчувствия пьяный злодей.

— С вами, друзья, с каждым из вас. Передаю вам мнение Бризуса слово в слово. Хотите, чтобы он сам пришел поговорить? — повисло неловкое молчание. — Значит, разбирайте хлеб и делитесь выпивкой, надеюсь, Кнолио выпил не все.

— На твою долю осталось, — промямлил Философ. — Там еще винный погреб нашли. Очень большой!

Зена поймала Адрика за руку и втащила поглубже в тень: мужчины обошли повозку и вдвоем сняли с нее тяжелые корзины. Приложив пальцы к губам юноши, воительница помешала ему заговорить и не убирала руки до тех пор, пока последний злодей не скрылся в доме. Сквозь окна, дверь и дощатые стены на улицу не проникало ни луча света, а доносившиеся голоса и хриплый смех были настолько неясны, что Зена не могла разобрать ни слова.

— Пригнись, — шепнула она. — Как ты слышал, стражи не будет. Пойдешь к заложникам один.

Пораженный Адрик уставился на нее круглыми глазами и нервно зашептал возражения. Зена выругалась и стиснула его плечо:

— Послушай меня! Тебя пленники знают, а я их только напугаю. Ты тихо выведешь заложников из хижины, посадишь в повозку и объяснишь, куда ехать. Я буду подслушивать у двери: если понадобится помощь, тотчас появлюсь. — Расстояние между хибарой пленников и надежной, добротной постройкой, где пировали злодеи, было и впрямь невелико. — Если сумеешь обойтись без шума, все выйдет само собой. Готов?

Адрик колебался. Несколько мгновений спустя он понуро кивнул.

— Тогда за дело. Держись подальше от света! — напутствовала воительница и подтолкнула юношу в тень. Он нерешительно посмотрел на нее, но не посмел ослушаться и направился к хибаре. Зена проверила, как ходит в ножнах меч, напрягла руки и последовала за Адриком.

Глава 7

К чести Адрика надо сказать, что, смирившись со своей участью, он принялся за работу с толком и пониманием. Зена видела, как он скрылся в обветшалой хибаре, и долгое время до нее не доносилось ни звука. Воительница почти физически ощущала осторожные, крадущиеся шаги юноши по ненадежному полу и только раз услышала резкий скрип, когда он наступил на совсем уж прогнившую доску. Каждый раз, прежде чем сделать шаг, Адрик ощупывал пол ногой, и так продолжалось, пока его глаза не привыкли к темноте. Зена поежилась, когда после продолжительного молчания из глубины хижины донесся низкий смущенный голос, но парень тут же заговорил потише: звуки перестали доноситься наружу. Воительница удовлетворенно кивнула, осторожно спустилась по отсыревшим доскам, должно быть, когда-то бывших ступенями крыльца, и бесшумно прошагала по грязному, каменистому двору к другому строению. Там она прижалась ухом к стене и прислушалась.