Страница 12 из 43
— Хватит, хватит, утомила, — мрачно перебила Зена. — Настоящие, ненастоящие, какая разница. Твой приятель в темнице — вот и все. Крылатые малютки — фу, ерунда!
«Это гарпий-то нет!» — подумала она с кривой усмешкой. Воительница и Марк — «пусть хранят тебя боги, любимый» — могли бы многое о них порассказать.
— Ладно, не будем о мифах, — смирилась Габриэль, поняв, что Зену не переубедить. — Лучше поговорим о Петере, надо ему помочь. Что, если стражи оставят его под арестом? Не найдется денег на подкуп, или обозлится глупая жертва, или заупрямится муж? Говорят, муженек пользуется влиянием. А Петер сидит в подземелье, и никто даже не знает об этом. Афинам необходим поставщик пергамента, а мой приятель снабжает город свитками и даже рукописями. Читая их, певец может всю душу вложить в песню, а не вспоминать сюжет и рифму. До Петера никто не продавал рукописные тексты.
Габриэль остановилась перевести дух, а воительница непонимающе покачала головой. Девушка принялась объяснять:
— Ну хорошо, представь, что я пою легенду о том, как ты поборола титанов. А все слушают. Потом начинающий певец-аэд меняет пару строчек и рассказывает все по-своему. Его историю перепевает другой, третий, и, наконец, я слышу легенду и думаю: «О, это что-то знакомое, но…»
— Поняла, поняла, — заскучала Зена. — Но почему?
— Не перебивай. Так вот, если читать записанные тексты, какие продает мой друг Петер, песня останется прежней. Кто бы ее ни пел, он скажет, что именно ты поборола титанов, и не спутает тебя с Иолаем или Гераклом.
— Гераклу было бы все равно. Мне тоже.
— А мне нет, — возразила Габриэль. — Я бы так легко не отказалась от заслуг. Если я положила на легенду немало сил: подобрала размер и рифмы, придумала героев, зачем же отдавать ее другим? Не понимаю… Ты слышала шум?
— Арго дала бы нам знать, а она молчит. Все в порядке, — успокоила воительница и положила руку подруге на плечо. Девушка улыбнулась в ответ.
— Поспи, — предложила Зена. — Я совсем не устала и могу вас покараулить. Кстати, — добавила она с ехидной усмешкой, — если хочешь поколотить златовласого вора, тебе лучше набраться сил.
— Я расплющу его, как малюток из северных мифов — фей, или как там их звать, — сонно пробормотала Габриэль и осторожно завозилась, устраиваясь поудобнее. Элизеба не проснулась. Зена с нежностью поглядела на мигом задремавшую болтушку, и улыбка тронула ее губы. Глаза Габриэль были закрыты, она глубоко дышала во сне. «Накажу хитреца, — передразнила воительница. — Глупышка! Как же она непохожа на других!»
Зена бесшумно потянулась, поднялась на ноги и отправилась изучать соседнюю комнату. Помещение оказалось еще менее пригодным для жилья, чем первое: повсюду валялись камни, мусор, замызганные лоскуты, засохшие объедки, черепки и ржавые лезвия. Запах, разумеется, был под стать обстановке, и нос воительницы сам собой сморщился. Убедившись, что через заднюю дверь мог выйти только мальчишка, Зена поспешно вернулась назад, стараясь не дышать.
Почему такие трущобы стояли в городе, находившемся под властью просвещенного царя? «Простите, господин, — стратега», — иронично поправилась воительница, мысленно обращаясь к Тезею. Насколько она помнила, Тезей терпеть не мог, когда его именовали царем или правителем: он предпочитал поддерживать впечатление, будто его решение можно оспаривать.
Так, а теперь об Ипполите. Всей Греции известно, что Тезей победил воинственную амазонку и, захватив Ипполиту в плен, привез ее в Афины. Вопреки ожиданиям, отношения между супругами вовсе не были враждебными. Царь и царица нежно любили друг друга.
Благодаря мудрым правителям, дела в городе шли превосходно, и другие полисы только с завистью поглядывали на Афины, на их мощь и богатство.
Теперь же город больше всего походил на Спарту: нищета, голодные дети, повсюду рыщут воры и разбойники, стража обленилась или проворачивает грязные делишки, не особенно таясь.
Зена увидела полис, где бедные женщины, такие, как Элизеба, попадают в тюрьму, набитую пьянчугами и негодяями, вроде — как бишь его — Мондавиуса. И женщина утверждает, будто оказалась в темнице, потому что сын не желал воровать для хозяев!
«Эй, не увлекайся», — приказала себе воительница, но ситуация предстала перед ней в новом свете, и Зена уже не могла оставить все как есть.
«Вспомни, какой была сама, — продолжала она внутренний диалог. — Деревенская девушка — сильная, но не телом, а духом. Если б кто-то передал царю просьбу селян и он пошел бы навстречу, насколько изменилась бы твоя жизнь? Полностью», — подумала Зена и одернула себя.
— Что было, то было. Живи настоящим, — прошептала она. — Прошлое далеко, будущее тоже.
Слишком много людей нуждались в ее помощи. Ее умение постоять за себя теперь выручает многих слабых, запуганных и несчастных. Зена прошла трудный путь, но так сложилась судьба, и она не собирается отступать.
Мысли текли сами собой, и воительнице не понравилось, что они зашли так далеко. «Чего доброго, поверишь в эту чушь», — усмехнулась она, возвращаясь в реальный мир. Зена по привычке бросила взгляд на Габриэль, и на душе потеплело: положив голову на выступающую балку и крепко обнимая Элизебу, девушка спала, как младенец. Мать Кратоса дремала, свернувшись калачиком и устроив голову на бедре у Габриэль. На мгновение ее лицо озарилось улыбкой, и она показалась едва ли не ровесницей девушки.
«Не думай о них, не думай, — твердила себе воительница, отворачиваясь и наблюдая за причудливой игрой огня, горевшего в глиняной плошке. — Афины — чужой город для тебя и Габриэль».
Через час вернулся запыхавшийся Кратос, покрытый толстым слоем дорожной пыли. Элизеба все еще спала; Габриэль услышала шорох и приподнялась.
— Все в порядке, это мальчишка. Спи, — шепнула Зена. Габриэль что-то пробормотала. Зашевелилась Элизеба. Кратос затаил дыхание, но женщина только переменила позу и затихла.
— Какие новости? — спросила королева воинов. Кратос кивнул и отошел от стены. Он все еще не мог отдышаться и был так красен, словно проделал бегом весь путь.
— Неттерон прибудет сюда… как только… сможет. Я обогнал его, чтобы предупредить вас. Он захватит брата, чтобы тот тебе все рассказал. И еще он передаст Гелариону, что она, — кивок на Габриэль, — хотела его видеть.
— Думаешь, Неттерон не поленится?
— Поленится? Хм, — призадумался паренек и усмехнулся. Впервые он выглядел так, как должен выглядеть мальчуган его лет: беззаботный, задорный озорник. — Наверняка передаст. Решит, что это забавно. И Геларион явится: дело не только в том, кто его отец. То есть… Я…
Мальчик колебался, не зная, говорить ли то, что начал. Зена молча ждала. Кратос продолжил:
— Я знаю, что воровать нехорошо, но, если я не буду этого делать, мама останется голодной… И я тоже. А еще — ты знаешь, что с ней случится. А для Гелариона воровство просто игра. Он считает, что у вещей нет хозяев и можно брать что только пожелаешь. Братцу нет дела до других людей.
— И слово «нельзя» ему неизвестно? — уточнила воительница. Позади нее завозилась Габриэль, и кто-то застонал во сне, но, когда Зена обернулась, обе спящие лежали спокойно и тихо. Кратос ответил кивком.
— Моя тетка тут ни при чем, она как моя мать, она честная.
— Странно, что она забивает сыну голову сказками про Гермеса.
Мальчик нахмурился:
— Это не сказки. Ты же видела Гелариона!
— Видела, — без всякого выражения ответила воительница. — Давай оставим эту тему, хорошо? И обратись за помощью к кому-нибудь другому. Мы с Габриэль не афинские граждане, и нам давно пора в путь.
— Но она сказала… — паренек стрельнул глазами на спящую девушку.
— Она что угодно наговорит. У Габриэль доброе сердце, и порой оно заводит ее слишком далеко. Самое разумное решение — найти в городе мужчин, способных тебе помочь, — воительница взглянула на Кратоса, упрямо поджавшего губы, и тяжело вздохнула. — Послушай, я обещала остаться в городе, пока она не встретится с твоим двоюродным братом. Так я и сделаю. Но на помощь не рассчитывай, я не собираюсь выполнять работу вашего царя. В любом случае, я даже не знаю, как к ней приступить.