Страница 117 из 132
— Скоро стемнеет,— сказал Пис и отечески улыбнулся.— Беги домой к мамочке.
— А почему бы тебе,— ответил ангелочек,— не заткнуть свое вонючее хлебало и не перестать совать вонючий нос в чужие дела?
У Писа отвисла челюсть.— Кто научил тебя таким словам, детка?
— А кто просил тебя приставать ко мне?
Мальчишка оценивающее оглядел Писа с ног до головы, и выражение его лица слегка изменилось,
— Хочешь заработать полсотни?
— Не дерзи старшим,— только и мог вымолвить ошарашенный Пис.
— На полсотни можно купить пару ботинок, и все, что тебе нужно сделать — зайти со мной в кино.
— Ты — отвратительный маленький негодяй, и я никогда...
Пис оглянулся, и язык его прилип к небу — вдоль тротуара медленно и угрожающе крейсировал полицейский автомобиль.
— Пойдем, пойдем в кино, сынок...
Они подошли к кассе, и Пис нетерпеливо подпрыгивал все время, пока они покупали билеты и получали мешочки с приборами, напоминающими исполинских размеров солнечные очки — серебристая пара для него и желтая — для мальчишки. Толкнув входную дверь, Пис еще раз обернулся и увидел, как из-за ближайшего угла выплывает нос полицейского дредноута. Найти нужные места не оставило никакого труда, потому что экран был освещен необычайно ярко.
Шагая по проходу меж кресел, Пис был весьма смущен тем обстоятельством, что на чрезмерно ярком экране видна была только какая-то бессмысленная мешанина образов, а звуковое сопровождение вообще отсутствовало. Ничуть не смущенный тем, что казалось Пису существенным недостатком представления, около сотни зрителей вели себя так,
будто от души наслаждались зрелищем. Пис начал разбираться в происходящем, только когда заметил, что на лицах всех без исключения посетителей надеты те самые, похожие на солнечные, очки. Заинтригованный, несмотря на массу других забот, Пис уселся рядом со своим крошкой-компаньоном и начал развязывать мешочек о очками, но мальчишка вырвал его и сунул в руки Писа свой мешочек с очками желтого цвета.
— В чем дело?— прошептал Пис.
— Мы же обо всем договорились.— Мальчишка протянул бумажку в десять монет.— Плачу десятку в час, максимум за пять часов.— Но я не...
— Заткнись и смотри,— сказал ангелочек. Напялив серебристые очки, он откинулся на спинку кресла и на физиономии его появилось сосредоточенно-внимательное выражение.
Обиженно посмотрев на него, Пис надел желтые очки. Экран тут же приобрел нормальную яркость, на нем появился гоняющийся за бабочкой пушистый котенок, а в ушах возник подходящий к сюжету звук. Понаблюдав за безумствами котенка примерно минуту, Пис ощутил, как его охватывает беспредельная скука, и тронул переключатель, который обнаружил на переносице очков. Тут же мультфильм сменился другим — ярко-оранжевого цвета пес безуспешно пытался залезть на смазанный маслом столб. Пощелкав переключателем, Пис выяснил, что выбор ограничен всего двумя одинаково угнетающими мультфильмами. Очевидно, линзы его очков были своеобразными стробоскопами, становящимися прозрачными с частотой около сотни циклов в секунду. Переключатель менял частоту мерцаний и позволял очконосителю видеть один или другой фильм из нескольких, проецируемых на экран одновременно. Вникнув в суть метода, Пис одобрительно кивнул — в старых кинотеатрах аудитория пребывала в темноте примерно половину времени в промежутках между кадрами, и казалось вполне естественным, что это потерянное время можно заполнить показом другого фильма. Этим и объяснялась необычная яркость экрана, видимого без стробоскопа. Так или не так? Яркость экрана превышала нормальную раза в четыре... к тому же, где обещанные буйные девственницы? В этот момент сидящий рядом ангелочек хрюкнул от удовольствия.
Пис бросил на соседа подозрительный взгляд, быстро стянул с него очки... и тут же был захвачен видом вздымающейся в небывалой оргии плоти, каковой вид в сочетании с соответствующими звуковыми эффектами создал у него твердое убеждение, что если и есть в этой компании девственницы, пребывать им в этом благостном состоянии осталось считанные секунды. По лицу Писа разлилось теплое чувство.
Мальчишка потянул его за рукав.
— Отдай очки!
— Не отдам.— Пис снял очки и сложил их.
— Но я же заплатил тебе!— Ну и что?— твердо возразил Пис.— Наверняка есть какой-нибудь закон, который запрещает показ таких фильмов несовершеннолетним.
— Конечно есть, дубина. Иначе за что платить? Давай очки!
— Ничего не поделаешь.— Пис протянул мальчишке желтые очки.— Посмотри на флуффе — куда лучше будет.
— Ах, Флуффо... Ну-ка, мистер, давай очки, а то будут неприятности!
Пис самодовольно ухмыльнулся.
— После того, что я перенес, о каких еще неприятностях ты говоришь?
— Отпустите меня!— завопил мальчишка.— Не трогайте меня! Отпустите!
— Погоди, погоди,— встревожено прошептал Пис.— Может, мы еще...
— Нет, я не хочу смотреть во взрослые очки — там делают что-то ужасное! Пожалуйста, не заставляйте меня смотреть!— завопил негодяй еще громче, голосом истеричным и чрезвычайно убедительно.— Я пришел посмотреть Песика-оранжика и Флуффо! Уберите руку! Что вы со мной делаете!
— Замолчи сию же секунду!— прошептал Пис, суя мальчишке кулак под нос.— А то я расквашу тебе физиономию!
— Да неужели?— произнес ворчливый голос прямо за спиной Писа. Кто-то очень сильный перетащил его через спинку кресла, заломил руку за спину и повел по проходу. Женщины в крайних креслах злобно шипели оскорбления, с удивительной меткостью и весьма болезненно попадая ему сумочками по голове. Пис попробовал вырваться, но его противник наверняка знал рукопашный бой не понаслышке. Тяжелую дверь он открыл чрезвычайно просто — стукнув по ней головой Писа, и оба оказались в фойе.
Привлеченный шумом, из боковой двери вышла женщина начальственного вида, с голубыми волосами и в пенсне.
— Одного выловил, мисс Харли!— объявил вышибала.— Развращал малолетнего, попался с поличным. Как насчет премии?
Пис энергично замотал головой.
— Это просто смешно! Я его и пальцем не тронул! Я только...
— Заткнись!— Силач неодобрительно встряхнул его.— Я видел все сам, мисс Харли. Так что с моей премией?
— Давайте сначала выслушаем оправдания джентльмена,— сказала дама, и слова эти музыкой прозвучали в ушах Писа. Женщина подошла поближе, поправила пенсне, вгляделась, смертельно побледнела и отшатнулась.
— Так это ТЫ!!!— произнесла она сдавленным голосом.— Опять принялся за старое? Неужели детям никогда не будет от тебя покоя?
— О чем вы?— возмутился Пис, слишком шокированный, чтобы радоваться первой обнаруженной им ниточке в прошлое.
Обвиняющий перст мисс Харли уперся в нос несчастного Писа.
— Замаскироваться хотел? Бороду отрастил? Да я тебя где хочешь узнаю! Ты и раньше приставал к детям! Ты — чудовище!
"Только не это",— подумал Пис, прислушиваясь, как чересчур знакомое слово эхом отражается от стенок его черепной коробки. Изобразив на лице нечто, что по его мнению должно было означать улыбку, он сказал:
— Давайте поговорим спокойно, в кабинете...
Мисс Харли отрицательно покачала головой:
— Из-за таких, как ты, и прогорает мое предприятие!— И, переведя взгляд за голову Писа, добавила:— Свистни, Симпкинс!
На границе поля зрения Писа появилась огромная лапа с зажатым в ней свистком, и секундой позже раздался пронзительный ультразвуковой вопль. Люди, шедшие в кино, останавливались, перешептывались и рассматривали Писа с очевидным презрением. Плечи его безвольно опустились — свобода уходила. Полиция уже спешит к нему, и через несколько минут он будет передан в руки Легиона, успев узнать о себе только то, что, вероятно, за ним уже числится по крайней мере один случай совращения малолетних. Тогда он — и в самом деле чудовище, и заслуживает всего, что случится.
— Сегодня в городе много оскаров,— благодушно произнесла мисс Харли.— Спорим, они прибегут первыми?
— Надеюсь, а то полиция слишком мягкосердечна.— Крепкие руки еще раз тряхнули безвольно обмякшее тело Писа.— Нам надо было еще в восемьдесят третьем вышвырнуть с Аспатрии всех синяков. Это правительство виновато! Тогда мы как следует проучили их, так зачем же теперь позволять им разгуливать по нашим городам, пугая невинных детишек?