Страница 46 из 119
Между тем, учитывая различную мотивацию кланов Горной Шотландии к участию в якобитском движении, при «втором приближении» можно заметить, что на практике феномен «Горной войны» был лишен внутреннего единства и приобрел внешнюю цельность во многом исключительно благодаря его территориальной, политической и этнографической локализации в поддержавших Якова Стюарта округах Горной Страны. В понимании такого горского якобитизма показательны причины поддержки «младшего Претендента» некоторыми вождями кланов во время последнего мятежа якобитов 1745–1746 гг., мало чем отличавшиеся от побудительных мотивов, которыми вожди и магнаты руководствовались во время выступления сторонников изгнанных Стюартов в 1689–1691 гг.
Джордж Маккензи, 3-й граф Кромэрти, например, был банкротом, однако поддерживаемое «Претендентами» право наследственной юрисдикции защищало его от судебных преследований[455]. Лорд Ловэт просто «дышал воздухом интриг», как образно заметила Р. Митчисон[456]. Эван Макферсон из Клани был готов оказать вооруженную поддержку любому, кто предложит за нее приемлемое вознаграждение и гарантирует безопасность его владениям и неприкосновенность его права собственности[457].
Яснее многих в этом смысле выразился Уильям Бойд, 4-й граф Килмарнок. Когда этот знатный шотландец вступил во владение своим родовым имением, то оказалось, что оно обременено долгами, а значительная его часть заложена или продана (на рубеже XVII–XVIII вв. типичная ситуация для владений многих вождей Горного Края)[458]. На суде, накануне казни за участие в мятеже 1745–1746 гг., граф откровенно заявил: «Я не знал, права которого из двух королей преобладают, но я умирал с голоду, и, Бог мне свидетель, если бы Магомет водрузил свой штандарт в Горной Стране, я бы за кусок хлеба стал правоверным мусульманином и примкнул бы к нему, потому что мне нужно есть»[459].
Первые этнографические штрихи к «Хайлендской проблеме» — обнаруженные опытным путем и учтенные генералом «преимущества горцев» — служили, таким образом, основной характеристикой категории «Горной войны» в силу наибольшей репрезентативности среди образов мятежей якобитов в Горной Шотландии[460].
Именно этнографические данные, собранные и приведенные командующим, в конечном итоге и формировали цельный образ Горной Страны, являвший облеченным официальными должностями читателям в Эдинбурге и Лондоне Хайленд[461]. Изначально виртуальный образ замещал собою реальный, обнаруживая в текстах генерала своеобразный имперский язык, формирующийся, как правило, во время захватов и характеризующийся попытками применения традиционного для метрополии категориального аппарата при объяснении туземных реалий. При этом использование генералом при описании «Горной войны» таких категорий, как «хайлендский», «шотландский», «английский», «мятежный», «правительственный», «католический», «протестантский», в качестве отправной и конечной точки аналитического комментария приводило к поляризации различения: «горец» становился еще большим «горцем», «англичанин» или «шотландец» — еще большим «англичанином» или «шотландцем»[462].
Однако могли ли комментаторы на рубеже XVII–XVIII вв. более многословно писать о Горной Шотландии? Иными словами, накопил ли их век достаточный набор аналитических инструментов для обращения с данным предметом (создавая впечатление, будто познать Горную Страну принципиально возможно)?
Авторы мемориалов и отчетов о состоянии Горного Края, появившихся вслед за первым мятежом якобитов в 1689–1691 гг., сумели, конечно, подметить некоторые наиболее очевидные черты горского общества. К потенциально мятежным этнографическим характеристикам были практически бесспорно отнесены клановая система («удерживавшая горцев во власти вождей»), патриархальные обычаи («подменявшие в крае закон»), приверженность «папизму» (препятствовавшая «истинной евангелизации Хайленда»)[463]. Нетрудно заметить, что эти черты вполне соотносились (единство противоположностей) с привычной для писавших британской действительностью. Об этом свидетельствует само преобладание британской терминологии. Хайлендские термины либо дополняли ее, либо сопровождали.
Уже генерал Маккей предпослал своим «преимуществам горцев» обстоятельное изложение «революционной» версии политического конфликта в Шотландии, звоном палашей и залпами мушкетов отозвавшегося и в Горной Стране (указанные генералом «преимущества горцев» в таком контексте служили скорее пояснением к затруднениям революционного устроения в Шотландии, нежели полноценной этнографической зарисовкой)[464].
Сложнее дела обстояли в том случае, когда объект описания не имел соответствия в опыте автора. В таком случае местные термины появлялись в тексте как оригинальные самостоятельные единицы («клан», например, или «вождь»)[465]. Понятийно-терминологическая система, сформированная иной социальной средой, неизбежно отражала реалии горского общества неточно и неполно, но в данном случае особенно важно другое. Рапорт командующего (как и мемориалы и отчеты его современников) наглядно демонстрирует особенности этнографических изысканий чинов и агентов Лондона в Горном Крае на раннем этапе решения «Хайлендской проблемы».
Эти первые этнографические описания охваченной мятежом якобитов Горной Шотландии, видимо, и не преследовали цели адекватного отражения горских реалий. Задача, как представляется, заключалась в другом — поместить эти реалии в британские рамки (сначала — текстуально, затем — политически, экономически, социально, культурно), отбросив все, что в них поместить не получается. Этнографическое упрощение позволяло свести естественные отличия горцев к некоторым особенностям их военного дела, а образ жизни в горах — к яркой и запоминающейся иллюстрации верности выбранного британскими королевствами после Славной революции курса и вполне определенных предложений по его корректировке — укреплению позиций тех или иных политических «партий»[466].
Этнография «Хайлендской проблемы» в этот период, таким образом, вполне соответствовала общему курсу правительства в отношении Горной Страны. Договориться с вождями и магнатами края, сделав наиболее лояльных и влиятельных из них пенсионариями Лондона, и так поддерживать мир в Горной Шотландии на расстоянии — «благотворное пренебрежение», опробованное не только в Северной Америке и, как и в британских колониях по ту сторону Атлантического океана, вызвавшее в крае вооруженный мятеж. Интеллектуальная колонизация Хайленда вполне соответствовала такой робкой политике. Этнографические сведения о «взбунтовавшемся» горце не только собирались, но и использовались по случаю (до поры крайне редкому, поскольку власти полагали возможным снять «Хайлендскую проблему» с повестки дня с помощью выплаты пенсий).
Осенью 1715 г. обе стратегии (и интеллектуальная, и политическая) потерпели сокрушительное поражение, когда горцы примкнули к поднявшему штандарт Якова Стюарта графу Мару, перешли англо-шотландскую границу и двинулись маршем на Лондон[467]. Непонимание прагматики чужой культуры приводило к порождению фиктивной событийности в описаниях реалий Горного Края, превращая этнографические комментарии в сложно устроенный компаративный дискурс, представлявший «взбунтовавшегося» горца скорее интуитивно и опосредованно.
455
Mitchison R. Lordship to Patronage, 1603–1745. London, 1983. P. 165.
456
Ibid. P. 165. Саймон Фрэзер, ангажируемый сторонниками Якова Стюарта с середины 1720-х гг., вновь к середине 1730-х гг. переметнулся на сторону якобитов (хотя лояльность лорда Ловэта, видимо, никогда не распространялась дальше его собственной персоны и интересов), так что в его случае верность Короне вытеснялась еще и скрытой враждебностью новой династии: Hay of Ki
457
Mitchison R. Lordship to Patronage, 1603–1745. London, 1983. P. 165.
458
Когда в 1725 г. были подведены итоги деятельности комиссаров по конфискациям за участие в мятеже 1715–1716 гг. имений в Шотландии, то оказалось, что из 411 082 ф. ст., вырученных от продажи конфискованных владений, 303 955 ф. ст. необходимо вернуть кредиторам (Craik Н. A Century of Scottish History. From the days before the '45 to those within living memory. Vol. I. Edinburgh and London, 1901. P. 102). И можно справедливо полагать, что большая часть долгов приходилась на собственников Горной Страны: Watt D. «The laberinth of thir difficulties»: The Influence of Debt on the Highland Elite c. 1550–1700 // SHR. 2006. Vol. 85. No. 1. P. 28–51. Перепечатанный 5 октября 1745 г. в «Журнале Ньюкасла» материал «Каледонского Меркурия» гласил, что «годовой доход кланов, приведших 4000 горцев в Пертшир, не превышает 1500 ф. ст., что, разделяя поровну между ними, составляет лишь 7 шилл. и 6 пенсов каждому в год, ни фартинга в день» (цит. по: Speck W.A. The Butcher: The Duke of Cumberland and the Suppression of the 45’. Oxford, 1981. P. 184).
459
Цит. по: Petrie С. The Jacobite movement. The Last Phase. 1716–1807. London, 1950. P. 121.
460
При этом сведения генерала Маккея как надежный источник информации о Хайленде на первый взгляд сомнительны по причине затруднительной проверки ее достоверности. Даже беглый анализ корреспонденции генерала показывает, что единственным облеченным официальными полномочиями лицом, способным подтвердить или опровергнуть сообщаемые им во время военной кампании против якобитов в Горной Стране сведения, был часто он сам. Среди мест отправления писем значатся такие «медвежьи углы» Горной Шотландии, как «изголовье Стрэтспея», «Баденох, в миле от лагеря мятежников», «[военный] лагерь близ Колнэкейлла», «Мойлинос, между Блэром и Данкеллом», замки магнатов и вождей Блэйр в Этолле (замок герцога Этолла) и Брэхэн (замок вождя клана Маккензи), Стрэйтбогги, Стрэйтхардил и Брантилэнд. Даже расположенный в Горной Стране гарнизон в Инверлохи уже воспринимался как очаг цивилизации (Letters relative to Military Affairs in Scotland in the Years 1689 and 1690 // Memoirs of the War carried on in Scotland and Ireland… P. 226, 231, 235, 262, 270, 274, 326–328, 331, 333).
461
Блестящая военная карьера до и после Славной революции, успешный опыт подавления мятежа старшего бастарда Карла II Стюарта Джеймса Скотта, герцога Монмута, в 1685 г., а также доверие монарха — назначение генерала Маккея на пост командующего королевскими войсками в охваченной мятежом Шотландии и членство в ее Тайном совете — все это наряду с практической невозможностью во время войны проверить достоверность многих из сообщавшихся генералом сведений побуждало сановников полагаться на его видение «Горной войны» (Mackay J. The Life of Lieut. General Hugh Mackay of Scoury, Commander in Chief of the Forces in Scotland, 1689 and 1690, Colonel Commandant of the Scottish Brigade, in the Service of the States General, and a Privy-Counsellor in Scotland. Edinburgh; London; Glasgow, 1836. P. 4–16, 125–131).
462
В том смысле, который подразумевал Э.В. Саид, рассуждая об использовании клишированных описаний как способе различения Востока и Запада (Саид Э.В. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006. С. 71–72).
463
Mackay H. General Remarks upon the Scots Wars… P. 110–117; Forbes D. Memoir of a Plan for Preserving the Peace of the Highlands: written a short time after the Revolution [The Original is in the hand-writing of Duncan Forbes, of Culloden, the President's father; and every part of his plan seems to have been closely followed, in every point of any consequence] // CP. P. 14–18; Mackenzie G., Forbes W., Campbell C. Report of the Committie anent the Peace off the Highlands, 1699 // HPJP. Vol. I. P. 1–3; Mackenzie G. A Short Account of the First Causes of Scotland’s Divisions, 1703 // Letters relating to Scotland in the reign of Queen A
464
Mackay H. General Remarks upon the Scots Wars… P. 110–114.
465
Несмотря на официальный характер военной корреспонденции генерала Маккея в 1689–1690 гг., она полна таких этнографических понятий, позволявших командующему королевскими войсками в Шотландии кратко и емко излагать членам Тайного совета положение дел в Горной Стране (Letters relative to Military Affairs in Scotland in the Years 1689 and 1690 // Memoirs of the War carried on in Scotland and Ireland… P. 221–356).
466
Пока правительство не решилось на масштабное реформирование социальных, экономических, политических, культурных отношений в Горной Стране (подавив в 1746 г. последний мятеж якобитов), комментаторы не упускали случая использовать сведения о военном потенциале кланов как наиболее веский аргумент в борьбе за влияние как между отдельными вождями и магнатами в Хайленде, так и между участвовавшими в умиротворении Горного Края чинами и их агентами в Лондоне. Среди наиболее известных примеров см.: Fraser S. Op. cit. P. 254–267; Wade G. Report, &c., relating to the Highlands, December 10,1724 // HPJP. Vol. I. P. 132–149.
467
Исследования некоторых шотландских коллег показывают, что потенциальный масштаб мятежа 1715–1716 гг. был намного значительнее того восстания, с которым правительству пришлось иметь дело в 1745–1746 гг., как с точки зрения мобилизационных возможностей руководителей мятежей, так и с точки зрения количества людей, собравшихся под штандартом изгнанных Стюартов: Maci