Страница 9 из 18
И тогда на смену разочарованию пришла ослепляющая ярость. Отомстить! Но лёгкой смерти она не заслуживала. За то, что он не получил её тело, не сломил гордый дух, ей предстояло умереть под пыткой.
И ныне правитель восседал в первом ряду на резном троне, глядя с жадным нетерпением, как палач привязывает её к столбу. Хорошие, сухие, готовые мгновенно вспыхнуть дрова сулили тяжёлую смерть пленнице. Недолго ждать осталось – и её тело будет корчиться в огне, гордое лицо исказит смертная мука. Сладкие мурашки пробежали по спине государя при мысли, как это будет. Как коснутся языки пламени её белой плоти, вздувая волдыри на золотистой коже, вгрызаясь внутрь. О, она будет умирать медленно! Он не поскупился на награду палачам, и они сделают всё, как надо.
Народ неистовствовал, наседая вперёд, и воинам Аль Магруфа стоило труда сдерживать его напор.
– Жги ведьму! Жги! – вопила, брызгая слюной и потрясая кулаками, толпа.
Дети, взобравшись на ворота и крыши домов, кидались в приговорённую гнилыми яблоками. Женщины, бывшие в тягости, отчаянно спекулировали своим положением и, выпятив животы, как каравеллы, прорывались вперёд, в стремлении занять лучшие места.
– Жги ведьму! – пищала малолетняя уличная девка, вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее.
– Жги ведьму! – басил слева толстяк, отряхивая налипшую на бороду шелуху от семечек.
Демира слышала, как беснуется праздный люд, но не смотрела вниз. Её взгляд был устремлён вверх, в пронзительно-голубое небо. Яркий солнечный свет резал глаза, вызывал слёзы, а она смотрела и не могла насмотреться. Она не боялась смерти, даже такой, гнусной, отвратительной, самой лютой из всех смертей. Она не жалела о своей недолгой жизни, и о том, что не успела найти своё королевство. Сегодняшний день был днём её триумфа, она стояла выше всех, так близко к Солнцу.
– Последнее слово! – повелительно прокричал Аль Магруф, и людской гул тот час же смолк. – Дайте ей последнее слово!
– Тише! – прошелестело по площади. – Сейчас ведьма будет каяться!
– Говори, несчастная! – велел правитель.
Демира нехотя оторвала взгляд от солнца и посмотрела вниз. После яркого света перед глазами мелькали тёмные пятна, и она плохо видела толпу: серую, безликую, глупую, бесконечно гнусную. Нужно не унизить себя перед ней, не захлебнуться криком, когда огонь вонзит в её тело свои красные зубы. Демира верила, что сумеет умереть достойно. Она улыбнулась чему-то своему, далёкому, и, отвела взгляд от притихших в ожидании зевак, вновь обращая его к Солнцу.
– Жги ведьму! – с новой силой завопил оскорблённый невниманием сброд на площади. – Палач, поджигай костёр!
Огрызок яблока, брошенный метким мальчишкой, больно стрельнул Демиру по голой ноге – белая рубаха смертницы была так коротка, что едва закрывала колени. Пленница невольно дёрнула плечом, вызвав злорадное ликование городских бездельников: «Замёрзла, ведьма?! Ничего, сейчас согреешься! Поджигай, палач! – вопила толпа. – Не томи!»
Палач поднёс факел к нижним сучьям, поджигая их сразу с четырёх сторон. Сухие дрова послушно занялись, затрещали, пламя побежало вверх, к босым ступням Демиры. Демира смотрела на солнце.
Вдруг в задних рядах послышались крики, толпа шарахнулась в стороны, давая дорогу влетевшему на площадь всаднику на огромном чёрном коне. Капюшон плаща скрывал его лицо, и зеваки разбегались в ужасе, боясь попасть под тяжёлый кованый меч.
– Это он! Колдун! Последний из Ордена Сов! – взвизгнула толстозадая бабёнка со стянутыми в пучок жирными волосами, и пыльной кучей плюхнулась на мостовую, отброшенная тяжёлыми копытами.
Ясное голубое небо вмиг затянули тёмные тучи, изломанной линией сверкнула молния. Чёрный всадник мчался к костру.
– Взять его! – приказал Аль Магруф.
Арий Конрад выбросил вперёд левую руку. Никто не увидел, что произошло, только государь вдруг закричал истошно, закружился на месте живым факелом и рухнул замертво. Его воины не успели обнажить мечи, вспыхнули, как сухой мох. С неба гласом богов сорвались громовые раскаты. В ужасе толпа бежала прочь, давя друг друга в проёме ворот и сорвав с петель кованые створки. А небо, огненной вспышкой разорвавшись в последний раз, обрушило на город пелену ливня, вмиг потушив не успевший разгореться костёр.
Арий Конрад осадил коня, спешился и легко взбежал по деревянным подмосткам к уже успевшей промокнуть Демире. Опасаясь поранить ей руки лезвием огромного меча, он не перерезал верёвки, а развязал.
– Успел, – проговорил удовлетворённо, распутывая последний узел.
Демира высвободила руку и с такой силой оттолкнула магистра, что он не удержался на ногах, оступился, и кулем скатился по подмосткам вниз.
– Зачем ты его убил? – прокричала она, отплёвываясь от дождевой воды и яростно сдирая с груди и коленей путы. – Как ты мог убить моего врага? Аль Магруф был мой! Я так долго ждала мига возмездия! А ты! Помочь хотел, так почему в живых его не оставил, не дал поквитаться?
Арий Конрад поднялся. Он крепко приложился затылком о брусчатку площади, но серые глаза его смеялись.
– Ещё и недовольна! – с притворной обидой в голосе проговорил он. – Хоть бы поблагодарила! Если бы не я, тобой бы к вечеру можно было удобрять огород.
– Благодарю! – пробурчала Демира, с горьким сожалением рассматривая обугленные останки Аль Магруфа и понимая, что второй раз его никак не убить.
– «Я – твой должник», – подсказал Арий Конрад.
– Я – твой должник, – повторила Демира, повернулась, открыто взглянула ему в глаза и спросила: – Чего ты хочешь?
– Выкрасть у жрецов Ормузда Книгу Бессмертия, – буднично ответил колдун, – а ты получишь Меч. Поехали, а?
– Ну, почему я? – она не понимала. – Ты прискакал сюда ради меня, разогнал толпу, сжёг визиря и его воинов, вызвал грозу… Почему именно я?
Арий Конрад пробормотал что-то, выбросил вверх руку, сверкнула молния, и тучи в небе стали расходиться.